Андрей Воронин - Лабиринт для Слепого
В нем тоже есть кое-какая информация Глеб поблагодарил и кивнул в сторону кофеварки.
– Да, конечно, конечно, можете пить кофе, можете курить, можете разговаривать по телефону. Он не прослушивается.
Глеб еще раз поблагодарил полковника, сел в кресло, положил перед собой папку и взялся просматривать бумаги. И чем больше он вникал в содержание документов, тем страшнее ему становилось, тем безнадежнее казалась вся эта затея. Глеб понял, что его предчувствия оказались верными и порученное ему задание почти невыполнимое. Он даже не мог решить, с какого конца браться за это дело. Просмотрев двенадцать страничек, отпечатанных на компьютере и испещренных карандашными пометками (судя по всему, генерала и полковника Поливанова) Глеб задумался, налил чашку крепкого кофе и, прикрыв глаза, сделал первый глоток.
Фамилии, которые фигурировали в одной из бумаг, произвели на Глеба Сиверова сильное впечатление. Это были люди из правительства. Еще двое относились к силовым министерствам. И Глеб понял, почему проваливались все попытки раскрутить это дело, выйти на след, собрать факты, улики.
* * *Ровно через час в комнату вошел Станислав Петрович Поливанов. Он сел в кресло возле компьютера и развернулся к Глебу.
– Ну, что скажете?
Глеб тяжело вздохнул.
– Пока мне сказать нечего.
– Я так и думал. Да, в общем-то, и не рассчитывал на другой ответ.
– Неужели это правда? – Глеб кивнул на страничку, лежащую прямо перед ним.
– Может быть, и правда. Но фактов нет – и считать это правдой нельзя. С чего вы собираетесь начать?
– Мне надо подумать.
– Когда мы с вами свяжемся?
– У меня к вам просьба, Станислав Петрович.
– Да, я слушаю, – немного подался вперед худощавый и подтянутый полковник ФСК.
– Пожалуйста, не звоните на квартиру Ирины Быстрицкой и попросите генерала этого не делать.
– Понял, хорошо.
И Глеб принялся объяснять, как он будет связываться с полковником Поливановым и, если понадобится, с генералом ФСК Потапчуком. Полковник лишь покачивал головой, явно не ожидая столь детально и грамотно проработанного плана.
– Да, вы действительно уникальный человек, – полковник поднялся с кресла.
– Я обыкновенный человек. Просто так сложились обстоятельства, что мне очень долго пришлось заниматься всевозможной мразью, и поэтому я готов ко всему Вы знаете, где находится моя мастерская?
– Нет, это мне не известно.
Глеб назвал адрес и номер телефона.
– Там мы с вами будем встречаться, если у меня возникнут какие-то проблемы. А если проблемы или информация появятся у вас, то вы знаете, где мне ее оставлять.
– Я понял, – как-то получилось так, что полковник Поливанов почувствовал себя младшим по званию и менее опытным человеком, чем этот спокойный, высокий, широкоплечий мужчина, попивающий кофе и бесстрастно глядящий ему в глаза.
– Мне нужно несколько дней, чтобы все обмозговать, – сказал Глеб, вставая со стула. – Я должен решить, с чего начать.
– Поступайте, как считаете нужным, – полковник тоже встал.
Они пожали друг другу руки.
* * *Уже сидя в своей машине, Глеб подумал, что неплохо было бы иметь абсолютно точную информацию и на полковника Поливанова.
Повернув ключ и медленно выжав сцепление, Глеб съехал с бордюра, развернул машину и влился в поток.
Он решил заехать к Ирине на работу, вернее, позвонить ей и договориться, чтобы она вышла из своей конторы. Затем он почему-то вспомнил счастливые глаза Анечки, вспомнил, как она радовалась подарку И сурово сжатый рот Глеба дрогнул, на лице появилась улыбка.
«Это нельзя терять, нельзя. Слишком они мне дороги, слишком я к ним привязался Я уже не смогу без них».
Увидев будку таксофона, Глеб выехал с третьей полосы в первую и затормозил.
– Алло, это ты?
– Да, это я, – послышался голос Ирины.
– Давай встретимся.
– С удовольствием.
Глава 4
Двадцативосьмилетняя красавица Елена Медведкова уже второй год жила на Сретенке. Она не любила, когда ее называют по имени-отчеству, и представлялась кратко с многозначительной, многообещающей улыбкой:
Элен Медведкова. После чего кокетливо опускала веки с длинными черными ресницами. Эта женщина действительно была красавицей – высокая, стройная, с пышными темными волосами, огромными глазами и чувственным ртом. И многих удивляло то, как легко она идет по жизни.
Елена поменяла уже вторую квартиру, имела роскошный автомобиль, множество украшений, одевалась в самых дорогих магазинах, часто выезжала за границу, но – неизменно возвращалась.
Уже два года у нее было свое небольшое дело – маленькое уютное кафе, в котором любили собираться известные люди и так называемые «новые русские», но не из тех, что любят шумные увеселения, пляски на столах и битье посуды. Ее кафе посещали люди в большинстве своем немолодые и солидные.
Удивляло и то, с какой легкостью Елене Иосифовне Медведковой удалось открыть свое дело, арендовать помещение в центре города, получить квартиру, великолепную, из трех больших комнат. Вызывал зависть и тот факт, что Елену Медведкову не беспокоили бандиты, налоговая инспекция и органы внутренних дел, никогда не упускающие возможность поживиться и ухватить кусок от чужого пирога.
Поражали и неизменно прекрасный вид Елены, спокойная манера говорить и редкая уверенность в себе.
Но на чем держалась эта уверенность и откуда бралось это спокойствие – никто не знал, даже се хорошие знакомые.
В Москве Елена Медведкова появилась около семи лет назад. Поначалу ей пришлось нелегко: была фотомоделью, пробовала организовать свое маленькое дело, вышла замуж, развелась, снимала квартиру. Затем получила комнату в большой коммунальной квартире, пыталась найти работу, которая бы ей нравилась. Но все ее начинания завершались провалом, полным крахом. И возможно, она никогда не смогла бы подняться, если бы в один прекрасный день ей не повезло и удача, спешившая мимо, не задела ее своим мягким крылом.
Елена Медведкова сумела ухватить эту синюю птицу. А самое главное – удержать ее в своих руках.
* * *Завершив очередной рабочий день, подписав бумаги и отдав их бухгалтеру, Елена, как обычно, приехала в свою квартиру на Сретенку. Она разделась, приняла душ, затем долго приводила в порядок свои роскошные волосы. Причем занималась всем этим обстоятельно, неторопливо, словно время для нее не имело значения.
Зазвонил телефон. Елена томно потянулась к трубке, прижала ее к левому уху.
– Алло, я слушаю, – мягко произнесла она и улыбнулась своими полными чувственными губами, уже зная, кто это звонит.
– Ты не будешь против, если я приеду? – после короткого приветствия задал вопрос ее собеседник.
– Что ты! Конечно же, нет!
– Ну, тогда я скоро буду.
Мужчина говорил спокойно и уважительно.
Елена положила трубку. Но ее движения не стали быстрее. Большой костяной гребень с массивной, инкрустированной золотом ручкой, входил в волнистые волосы и двигался медленно, оставляя после себя тугие темные волны, мягко и нежно поблескивающие.
Наконец, закончив с прической, Елена привела в порядок лицо и поднялась с низкого кресла у большого квадратного зеркала в белой раме.
Вся ее квартира была оформлена в бело-серых тонах с яркими цветными вспышками подушечек и картин на стенах.
Елена надела серебристое платье с большим вырезом, вставила серьги, подкрасила губы и несколько минут с удовольствием смотрела на свое отражение. Да, она очень красива, вряд ли кто-нибудь смог бы это отрицать.
А вся ее уверенность и устроенность в жизни, такой суматошной и неспокойной, держались на двух знакомствах. Как раз сейчас одного из этих знакомых она и ждала.
Ждала и была готова к встрече.
* * *Щелкнули дверные замки, и на пороге появился не кто иной, как сам Федор Иванович Зубов с большим букетом в руках – шикарным и одновременно изысканным. Он вручил цветы Елене. Она приняла шелестящий букет и улыбнулась. И от этой улыбки лицо Зубова, властное и суровое, сразу же смягчилось. На нем появилось выражение усталости и в то же время спокойствия. Федор Иванович обнял женщину, хотел было поцеловать ее в губы, но Елена отстранилась.
– Нет, нет, Феденька, я только что накрасила губы.
Тогда он поцеловал ее в шею.
– Проходи, что стоять на пороге?
Елена немного подтолкнула своего гостя, будто бы тот не решался войти.
Федор Иванович сбросил плащ и, войдя в гостиную, обставленную белой мебелью, расслабленно опустился на диван.
– Выпьешь чего-нибудь? – поинтересовалась Елена.
Федор Иванович кивнул.
Она тут же подала ему стакан, тяжелый и массивный, в котором плескалась на дне золотистая жидкость и позвякивали кусочки льда.
– Да не люблю я виски, – сказал Зубов, расстегивая пуговицы пиджака и расслабляя узел галстука.
