Вячеслав Денисов - Таможня дает добро
И вот сейчас двоих «предпринимателей» спасало только то, что Арцеулов велел «п-п-пока н-никакких дви-дви-дви… это, ну, движений никаких н-не д-д-делать».
Николай Владиславович, погрузившись в кресло, немигающим взглядом смотрел на гараж с высоты восьмого этажа и медленно помешивал ложечкой кофе в чашке. Из гаража вылетали искры от сварки и, коснувшись земли, затухали. Николай Владиславович закрыл глаза, бормоча молитву. Он просил бога, чтобы тот позволил беспрепятственно доехать машине с грузом помидоров до города, чтобы быстро спихнуть этот трижды проклятый спрятанный в азиатских томатах порошок и о том, чтобы Арцеулов не дал команду «запускать» в ход деньги, которых не было…
Ник молился богу, а в закрытых глазах танцевали танец смерти чертики от ярких искр сварочного аппарата…
Глава 5
Краев остановил машину за два дома от таможни.
Пройти с Амалией внутрь не составляло никакого труда. Поговорив в машине у Дома журналиста, Евгений решил сам просмотреть документы Эберса. Вот это было труднее. Даже если учесть тот факт, что Березина работала в одном оперативном отделе, это выглядело бы чересчур навязчиво, а значит, подозрительно. Следователь прокуратуры, конечно, мог запросить документы оперативника с грифом «секретно», но Краеву без ведома руководства дела просто так бы не отдали. Значит, даже тут придется все делать на полулегальном… да что тут кроить! — на нелегальном уровне. Евгения удивлял только тот факт, что прокурорский следак не изъял документы сразу. Это можно объяснить только тем, что версия об убийстве, связанном с профессиональной деятельностью, стоит у него на последнем месте, если таковая вообще имеет место быть. Сотрудник правоохранительного блока тем не менее, во-первых, может быть убит именно в связи с выполнением служебных обязанностей и, во-вторых, на бытовой почве. Все остальное имеет право на существование лишь в виде десятых долей процента, как исключение из правил. Пример: сотрудник милиции в составе преступной группы совершает разбойное нападение и его убивает из ружья хозяин квартиры. Есть множество таких или иных примеров, но они как составляли десятые доли процента, так и будут.
Что ж, если дела на месте, ему легче. Краев знал уже наверняка — если он познакомится с содержанием бумаг, и там будет даже весьма смутный намек на подсказку, он его увидит. Впрочем, можно готовиться еще и к тому, что бумаги окажутся «пустышками». Женя знал, что в этих делах, с известным грифом секретности, есть лишь часть того, что в полном объеме находится в голове опера. Это делается по разным причинам, и главная из них — слабый режим секретности, из-за которого тот или иной секретный документ может попасть в чужие руки. А это может означать все, вплоть до смерти сотрудничающего лица.
Амалия коротко бросила оперативному дежурному: «Он со мной!» — и они оба поднялись на третий этаж. Заходя в просторный кабинет, Евгений краем глаза заметил вывеску на двери:
«Отдел по борьбе с особо опасными видами контрабанды».
Под надписью значилось:
«Начальник отдела. Майор т/с Самойлов В.В.»
«Вот еще с кем побеседовать нужно, — пронеслось в голове Краева. — Без формальностей, чисто по-оперски. Ему Игорь всю «секретку» «сливал»…»
— Заходи, Женя, вот мой стол. — Березина бросила сумочку на столешницу. — Курить у нас запрещено, так что придется, когда станет невмоготу, на улицу».
— Начальник не курит? — догадался Евгений.
— Точно.
— У нас тоже такое было. Шеф то бросает курить, то снова развязывает. То пластырь какой-то волшебный к печени прилепит, потом отрывает, то таблетки анабазина, как леденцы, сосет, потом бутылек в окно выбрасывает. Кто не угадывал период и закуривал, когда тот в «завязке», то прямо врагом становился. А вообще прав Марк Твен: если совершил одну глупость — закурил, то не совершай другую — не бросай. Ладно, что у нас там с бумагами?
Амалия подошла к серому сейфу и почти беззвучно открыла его. Глядя, как она вытаскивает из нутра металлического ящика пачку дел, Краев подумал: «Вот если бы мой сейф так открывался…» А его сейф, когда в нем ковыряли ключом и после открывали дверцу, будил спящих в камерах мелких хулиганов.
— Вот смотри, Женя, это все, что там было.
Краев одну за другой откладывал в сторону папки, едва заглядывая внутрь. Больше всего его интересовали документы, которые Эберс успел завести максимум за два месяца до гибели. Таких было три. Евгений понимал, что времени мало и он так спокойно сидит на стуле до тех пор, пока в кабинет не зайдет кто-нибудь из начальников. После Краева культурно вышибут из таможни, а Березина примет на себя весь удар. Впрочем, Женя помнил ее слова про «наплевать».
Первую папку из трех отложенных Краев сразу положил отдельно. Дело заведено буквально три дня назад.
Вторая легла в кипу дел «бесперспективных». Братья-таможенники из Казахстана сообщали, что на территорию России идет контролируемая ими поставка составляющих от летательных аппаратов из Семипалатинска. Что-то про то, что превышает предельно допустимые нормы в сто раз… Короче говоря, за это не убивают.
Третья папка последовала за второй. Группа каких-то микроподонков рыщет в поисках канала сбыта антиквариата. «Беспонтовый» вариант.
Краев подтянул к себе новенькую картонную папку, на которой каллиграфическим почерком Эберса было выведено: «Начато: 11.06.01. г.». Как назло захотелось закурить, и он полез было в карман за сигаретами, но вовремя вспомнил о табу на табачный дым в данном учреждении. «Кладбище трезвенников и некурящих, — с досадой подумал он, прислушиваясь к тишине в коридоре. — Словно все вымерли…»
Женя подумал о своем отделе, где ежеминутно в коридоре стоял такой шум, словно туда-сюда носились на конях сотня казаков.
Так, «постановление о заведении»…
Краев перевернул страницу.
«Сообщаю, что сегодня, 11 июня…»
Он уже давно заметил краем глаза подпись внизу листа, и сейчас его сердце колотилось в предвкушении удачи. Впитав в себя сообщение, все, до последней буквы, он наконец вонзился взглядом в подпись. Он словно боялся ошибиться и поэтому прочитал ее несколько раз. Больше в папке не было ничего. А что можно было еще ожидать, если Эберс, чувствуя нюхом успех, но не имея еще толком проверенных фактов, мгновенно, даже не страхуясь, зарегистрировал дело в тот же день, в который получил информацию? Это можно было объяснить только одним. Человек с псевдонимом Чибис его не подводил и работал с ним систематически и результативно.
Евгений, желая получить подтверждение своим мыслям, стал наугад брать из стопки отложенных дел папки и листать их. Практически во всех фигурировал псевдоним Чибис и все эти дела значились реализованными.
Сегодня, если верить записям Эберса, он должен был встречаться с Чибисом в парке у театра. Очень многое, даже не многое, а почти все зависело от того, знает Чибис про смерть Игоря или нет. Если он уже в курсе, то, понятно, около памятника Крылову он не появится уже никогда в жизни. Если только случайно сядет на лавочку, чтобы пивка в теньке попить. Тогда нужен его адрес или, на худой конец, ареал обитания.
— Скажи, Аля, — откинувшись в кресле, Краев опять полез за сигаретами, — а где у вас хранятся дела «людей»? — Немного подумав, хмыкнул: — Хотя… Какой нормальный опер даст истинные данные своего «человека»? Только дурак.
Березина, до этого момента наблюдавшая за Краевым, вздохнула и отрицательно покачала головой.
— Это бесполезно. Такие дела хранятся в отделении оперативных учетов. Но там нам ничего не дадут…
Амалия хотела, судя по ее тону, еще что-то добавить, до конца убедив Краева в бесполезности такого хода, но дверь внезапно распахнулась почти настежь и в кабинет шагнул мужчина в форме майора. Женя автоматически перевернул папку надписью вниз и бросил ее на стопку аналогичных дел, закрыв, таким образом, надписи и на тех. Удивленно окинув взглядом Евгения и дела перед ним, он перевел взгляд на Березину.
— Знакомьтесь, — с досадой на лице представила она вошедшего Краеву. — Бабинов Владимир Модестович. А это из параллельных органов товарищ, по поводу Игоря…
— Здравствуйте… — Как-то нехорошо, как показалось Краеву, пропел Бабинов. — Но мы же, кажется, все уже прокуратуре сказали. Так ведь, Алечка?
Он улыбнулся, и Евгений мгновенно отметил про себя, что оба ряда зубов таможенника вставные. На груди — знак об окончании военного училища, форма на парне сидит безукоризненно, на пальце стильный золотой перстенек с черным камушком. Безупречно выбрит и распространяет свежий запах дорогого одеколона.
«Бывший военный, дисциплинирован, следит за собой, живет один, на работе задержался, живет недалеко, волнуется. Служил в Азии. Зашел не случайно». — Все это за тысячную долю секунды пронеслось в голове Краева.
