Вадим Денисов - ОСТРОВ. Вас защищает Таймыр
Но появились сюрпризы иного плана. Почти плоский остров размерами пять километров на два восемьсот метров в самом широком месте был полностью занят взлетно-посадочной полосой. Недостроенной, необорудованной, заброшенной, но явно «пользованной»… Выровненная на каменистом грунте широкая лента тянулась километра на два с лишним. По краям местами стояли пустые бочки. И следы сгоревших от многотонных ударов шин. Когда-то здесь садились и взлетали хищные военные самолеты. Садились или для испытаний, или в экстренных случаях, когда иных вариантов уже не было.
Точка подскока, запасной вариант, так и не превратившийся в вариант основной. Убежище стратегических бомбардировщиков, шедшие в сторону Северной Америки или Норвегии на боевое дежурство или в разведывательные вылеты… Военная тайна, похороненная вместе со многими другими секретами во времена перманентных великих перемен…
Интересно, знают о ней в Комитете? Наверняка нет. Иначе бы и инструктаж, и состав экспедиции был бы совершенно иным. Игорь явственно представил себе большие, серебристые сигары, с ядерными бомбами или ракетами: что им там положено нести на борту?
Он шел по трассе взлета тяжелых бомберов и удивлялся.
Когда-то бесконечные метеорологические, гидрологические, гидрографические и гляциологические экспедиции нескончаемым потоком летели и плыли чуть правее Среднего к полюсу и обратно. Куча народу имело работу и зарплату, обслуживая других, жизнь кипела, а устойчивые советские деньги, которые в министерствах и штабах никто и никогда толком не считал, неслись сюда со скоростью и силой океанских течений…
В этом месте остров Средний напоминал ландшафты из американских фильмов о последствиях ядерной зимы. Типичный «военный остров» во всем его обилии железа, которое накопилось здесь еще с довоенных времен.
О былом умысле и планируемых масштабах напоминали лишь бочки самых разных видов и две огромные цистерны в конце «взлетки», на самом берегу, за естественной насыпью, — с воды и не увидишь… Аварийные запасы авиационного горючего. Лапин постучал на разной высоте поднятым камнем по облупившейся бочине танка — пусто. Наверное, и не закачивали не разу, не успели…
На внутреннем озерце сидела группа каких-то уток или гагар, Лапина ничуть не испугавшихся и только чуть подальше отплывших от берега. Подойдя к истоку маленького пересохшего ручья, Игорь обнаружил следы былой аварии — приличный кусок вертолетного хвоста, сломанные лопасти хвостового винта, осколки толстого плексигласа, торчащие из погнутых рам пилотской кабины. Чуть подальше чернело темное пятно пожара, вертолет переворачивался, оставляя части, пока не произошел взрыв. Похоже, что ничего так и не вывезли на экспертизу. Останки воздушного судна просто бросили, всё для себя решив и без этих обломков. А, может, и не нашли вовсе! Или экипаж совершил нечто такое, что потребовалось замять, скрыть. Пропал борт, и все тут. Мало ли валяется по тундре обломков летательных аппаратов, сколько их тут полегло с момента появления первых самолетов над арктическими далями… Пропавшую машину Леваневского не могут найти вот уже полвека. Лапин вспомнил, как один старый полярный летчик рассказывал ему, что в предгорной путоранской тундре, где-то между озером Виви и Норильском они видели распластанные на горном склоне обломки великана советского авиастроения тридцатых, знаменитого бомбардировщика ТБ-3. Фотографии стоящего на реке Норилке поплавкового самолета «Дорнье» с пятью моторами Игорь видел лично, а вместе с друзьями они и сами в прошлом году нашли в горах легкий бомбардировщик «Москито», окунувшись при этом в массу приключений, приятных и не очень…
На этот заброшенный остров вместо «стратегов», которым он по замыслу военных был отведен, когда-то прилетали раза два в год Ми-восьмые, везущие начальство пострелять с воздуха белых медведей. Фантазии Игоря набрали вес после того, как он обнаружил на берегу, неподалеку от обломков сломанный спиннинг «Шекспир»! Цветному углепластику ничего не сделалось на местных морозах. Только тюльпан отломан. А так — бери и таскай рыбку! Может быть, в этом озере водился особо вкусный голец? Рыбаки на вертолетах. Пару лет назад, когда они с Сержантом возвращались на вертолете с удачной рыбалки на озерах плато, один «бывалый» вертолетчик, изрядно гашеный обилием беленькой, на полном серьезе рассказывал другу-геологу:
— А мы, значится, это… Ты не хихикай, Володя! Мы в Средней Азии, прямо на Арале, на МИ-восьмом зависли раз на пяти метрах, включили автопилот, а потом резиновую лодочку сбросили, и давай рыбку таскать! Уток стрелять, ну и все такое… А бортмеханик наш, рожа толстая, сверху смотрел, смотрел и вниз и опнулся! Ну, вертолет-то, оставшись, значится, без экипажа, и того… На пять метров вверх подпрыгнул, и висит на нами, гад! Мы и так и этак, и свистели и кричали — вертак «нихт ферштейн», сами понимаете… Думали, ну все, зверь к нам пришел, пушистый такой, что в тундре бегает! На счастье наше керосин на убыль пошел, в самый раз сколько бортинженер весит — целых сто двадцать кил. Тогда автоматика вертак вниз и приспустила. Залезли мы внутрь кое-как, бортачу накостыляли и полетели себе дальше. Потом про эту историю кто только не сочинял быки по летным училищам. Но все именно так и было! Что б мне на «Мишке» не летать!
Лапин потом долго думал, как работает автоматика автопилота, и как влияет полетный вес на работу автоматики в режиме автопилота…
И эти рыбачили, что ли?
На острове Западном, самом северном из островов Гейберга (и почему его так назвали…), Игорь сразу обнаружил главный объект этого куска камня посреди Карского моря. Чуть правее наивысшей точки острова, обозначенной насыпным конусом — гурием, Лапин увидел автоматическую метеостанцию — металлический ящик размером с большой цветной телевизор, а над ним — рогатина высотой метра два с вертушкой на одном роге и флюгером на другом. Рядом с ней невысокий маяк-«полярка». Позади дружной трудовой связки торчали какие-то бочки. Подойдя поближе к ним, он быстро понял, что пора убираться куда подальше… И как можно скорее!
Эти бочки — ядерные батарейки, или что-то в этом роде. Одна синяя, вторая черная. Внушительные размеры, зловещие рисунки типа «атас, радиация!», теплообменники по кругу. Чудо «атомных» институтов когда-то заменяло геройский труд метеорологов, передавая данные о скорости и направлении ветра на спутник. Близко к этой хрени лучше не подходить. Батареек, которые питают рогатину, хватает лет на двадцать. Идиотизм ситуации заключался в том, что сама следящая и передающая аппаратура явно не работала, никто ее не навещал и не проверял. А вот не угасший за годы мирный атом продолжал свое опасное дело. Да… Размах и щедрость былой державы впечатляли. Радиоактивных элементов, как оказывается, у нас хоть завались! Хотя, если честно, то сразу и не скажешь, кто больше принесет вреда хрупкой природе Севера, такая вот ядреная батарейка или же полнокровная полярная станция со сменными экипажами. Но… В Антарктиде, к примеру, западные исследователи тоже применяют автоматические станции, только вместо такой зловредной батарейки у них невинные солнечные батареи.
Лапин представил себе на секунду, что будет, если некая террористическая организация соберет весь этот ядерный хлам по побережью северных морей с целью соорудить «грязную» атомную бомбу…
Он посмотрел на море в бликах поднимающейся зыби.
Где-то там, в сорока километрах к северо-востоку лежал остров Большевик — полигон золотоискателей и военных исследователей. Ну и забрались же российские ребята в свое время! Наши деды зря времени не теряли — наметили себе на карте клин от западной до восточной оконечности СССР с вершиной на Северном полюсе и объявили на весь мир о том, что все острова, моря, льды, проливы и прочее есть не что иное, как Советские Полярные Владения.
И только сейчас это же пытаются сделать Канада, Норвегия и кто-то там еще. А у нас к этому времени вместо научных станций — «рога» на щелкающих батарейках… Но зато теперь на всех мировых картах, как поется в песне, есть надписи на русском языке. И какой-нибудь сухопарый янки в шортах, в ошпаренной солнцем Калифорнии, сидя у себя там за американским трансивером, тихо матерясь американскими же матами, старательно выговаривает после удачной связи с Лапиным:
— VOS-TOCH-NY…
Остров Восточный архипелага Гейберга, то есть. Гордость пробирает, знаете ли…
Для американца это дикая романтика. А тут — ядерный распад. И больше на острове не было ничего интересного. Остаточная радиация и невеселые думки об уязвимости природы.
Оставался последний остров — Северный. На берегу верный «зодиак» мерно качал кормой на поднявшейся волне, приглашая хозяина в последний бросок разведвыхода.
Это был самый маленький островок. Где-то семьсот на двести метров. Но его изредка посещали, ибо сразу после того, как Игорь выбрался на гальку из уткнувшейся в пляж лодки, он чуть не споткнулся об обломки старых ловушек. В ловушки когда-то, видно, попадались песцы, правда, никто за ними в последний раз не приехал. Ловушки были разграблены и сломаны белым медведем, на деревянных досках виднелись царапины от когтей, а следы лап напоминали вмятину от баскетбольного мяча на евпаторийском песке, только с когтями… Пройдя метров сто, Игорь заметил расщелину сбоку небольшого каменного холма, с темной и глубокой скальной трещиной. Подумав немного, и тщательно осмотревшись вокруг, он зажег светодиодный фонарик и, легко спустился вниз. Не обнаружив ничего существенного, Игорь выбрался из расщелины и, уже привычно бросил взгляд вправо-влево, придерживая наготове карабин.
