Дмитрий Черкасов - «Сирены» атакуют
Было решено открыто подъехать к особняку, воспользовавшись грунтовой дорогой, которая надвое пересекала подлесок. Приготовили джипы – в точности такие, на каких имела обыкновение разъезжать и «быковать» противная сторона. И номера поставили те же, благо они были хорошо известны сотрудникам правоохранительных органов. Не приходилось сомневаться, что при виде джипов люди Ромео в первую очередь пробьют эти номера и установят владельцев.
Было понятно, что «конкурентов» никто не пропустит внутрь. Их намерения однозначно расценят как попытку воспрепятствовать очередной сделке между Ахметом и Ромео. И, скорее всего, предпочтут расстрелять на месте, но могут, на всякий случай, и переговорить для порядка. Сомнительно, чтобы незваные гости вот так вот явились крушить и громить неприятеля – скорее, они прибыли с ультиматумом, а то, может, и в надежде о чем-то договориться. Их можно хотя бы выслушать, но никаких договоренностей не будет. Расстрел свидетелей, посмевших вмешаться в переговорный процесс, неизбежен, уж слишком большие деньги на кону, а в перспективе – еще большие.
Однако группа Маэстро выигрывала при этом драгоценные минуты, которые в противном случае ушли бы на пересечение местности. Ради этих несчастных пятисот метров и затевался весь цирк.
Но тогда засевших в особняке ожидал бы сюрприз. Номера номерами, но как только люди Ромео присмотрятся к ряженым кавказцам, они если и не признают в них спецназовцев, то, во всяком случае, им откроется их непричастность к традиционно противоборствующей группировке.
Поэтому гостям предстояло вести себя с необычной дерзостью. Все должно было решиться в первые же секунды. Далее из подлеска должен был появиться второй эшелон – куда более многочисленная группа, которой предстояло обеспечить оцепление и огневую поддержку.
Отряд Маэстро признавал, что затея рискованная, насквозь фальшивая: жутко надуманная и безумно навороченная. Ставка делалась на внезапность и неясность происходящего. Пока в особняке будет царить неразбериха, подтянутся основные силы. Может быть, они и ни к чему, Маэстро с Мадонной брали и не такие крепости. Но хорошо бы все-таки знать, сколько народу там засело. Нет ли заложников, и так далее.
...На место прибыли затемно, соблюдая при этом, впрочем, все положенные меры предосторожности. Никто не сомневался в наличии у Ромео инфракрасных датчиков. Расположить незаметно в подлеске целое воинство – задача не из легких. Люди прибывали отдельными малыми группами. На их счастье, находившиеся в особняке гораздо пристальнее следили за дорогой.
Ближе всех к особняку, почти что на самой границе подлеска, лежали и наблюдали за домом люди Маэстро – Макс, Киндер, Гусар, Томас, Прибалт и, разумеется, Мадонна. Их было не узнать; они были сами себе противны в новых нарядах.
Маэстро посмотрел на часы: половина восьмого утра. Давным-давно рассвело; по оперативным данным, Ахмета следовало ждать с минуты на минуту.
И Ахмет не обманул ожиданий.
В такого рода делах пунктуальность чрезвычайно важна. Когда высокий гость скрылся за воротами, Маэстро подал знак, сигнализируя о повышенной готовности.
– Десять минут, – произнес он одними губами.
Но группа и без того отлично знала свое расписание. Все было оговорено заранее чуть ли не сотню раз.
Когда десять минут истекли, отряд Маэстро расселся по машинам. За рулем первого джипа находился сам Маэстро, вторым управлял Томас. Все были вооружены, кожаные куртки топорщились, и это было частью декорации – люди Ромео наверняка насторожились бы, не заметь они оружия. Правда, их ожидали сюрпризы: далеко не вся амуниция была на виду, да и та, что угадывалась, отличалась от обычных средств, состоявших на вооружении у знакомых бандформирований.
Ромео шагнул к Ахмету с раскинутыми руками, намереваясь задушить дорогого гостя в объятиях. Если уж иначе пока никак.
Он был высок, сравнительно молод и всячески старался соответствовать общеизвестному образу цыганского вожака, в чем перебарщивал: носил, к примеру, атласную рубаху, в широком вырезе которой кустилась обильная поросль, тронутая сединой; свободного покроя штаны были заправлены в сапоги-бутылки, пальцы унизаны массивными золотыми кольцами, в ухе – серьга. Такие субъекты танцуют с медведями в голливудской клюкве, изображая страшную русскую мафию. В данном случае образ максимально приблизился к оригиналу.
Его гость тоже не отставал: елейная улыбка, преувеличенное восточное дружелюбие, опять же – избыток золота на пальцах, шее и во рту.
– К делу, дорогой друг? – подмигнул Ромео, когда с медвежьими объятиями было покончено. Он спешил перейти к медвежьим услугам, но знал, что ответ будет отрицательный, с толикой наигранного негодования.
– Какое дело, брат? – возмутился Ахмет. – Разве так принимают дорогих гостей?
Ромео погрозил ему пальцем:
– Зубы заговариваешь? Ладно, я знаю обычаи. Прошу к столу...
Настороженно позыркивая по сторонам поросячьими глазками, Ахмет направился за хозяином в гостиную, где уже был накрыт стол.
В особняке, в отличие от прочих мест, где располагался табор, царил относительный порядок, было чисто и в то же время грязно от какой-то невидимой, прямо мистической мерзости. От роскоши рябило в глазах. Все было чрезмерно, избыточно, кричаще, аляповато; предметы старины пополам с техническими новинками были нахватаны где ни попадя. Ковры, музыкальная аппаратура, сабли, дуэльные пистолеты, старинные светильники, иконы, гитара с пышным бантом на стене. Кабанья голова против оленьей, алебарды, кальяны десяти разновидностей, тяжелые душные шторы, золоченые решетки на окнах...
Стол на низеньких кривых ножках ломился от яств. Фрукты, зелень, икра, коньяк и виски, специи для плова и шашлыка, которые должны были вот-вот подать.
Ромео уселся по-турецки, на ковер, Ахмет неуклюже последовал его примеру. Хозяин щелкнул пальцами, вбежала размалеванная цыганская красавица. В руках у нее был поднос со сластями.
Ахмет обернулся и подал своим людям знак. Те поставили на пол две туго набитые спортивные сумки и вышли в коридор.
Ромео быстро покосился на сумки, вопросительно поднял бутылку.
– Нет-нет. – Ахмет выставил ладони.
– А ты упрямый, – усмехнулся Ромео. – Похвальная стойкость в вере.
– Аллах видит все...
Возможно, насчет Аллаха Ахмет сказал правильно, но сам он не видел многого. В частности, двух джипов, приблизившихся к воротам.
В комнату вбежал черноусый красавец, нагнулся к Ромео и что-то проговорил. Тот нахмурился.
– Кто такие? – спросил он, мгновенно подобравшись.
– Карапетяновские тачки, – ответил черноусый.
Ромео поджал губы.
– Обожди, друг...
Ахмет встал. Он ни секунды не верил партнеру и сразу заподозрил некую провокацию, имевшую целью заполучить товар и не заплатить. Такое бывает. Всем хочется с ходу напилить бабла, пусть даже будет упущена серьезная выгода в будущем. Ахмет доставил пробную партию, но Ромео был патологически жаден. Он может махнуть рукой на гипотетические фуры с героином, соблазнившись малостью, которую уже видит перед собой.
Ромео вышел.
Ахмет выглянул из гостиной: его люди вопросительно повернули головы. Все живы, все на месте. Ахмет немного успокоился.
Как оказалось, напрасно.
Дальняя дверь распахнулась настежь, на пороге возник хозяин особняка с «Калашниковым» наперевес. Ахмет непроизвольно вскинул руки, закрылся локтем. Но Ромео и не собирался в него стрелять. Пробежав несколько метров, он безмолвно повалился ничком. Ахмет в ужасе смотрел, как кровь, вытекающая из-под тела, пропитывает дорогой ковер...
Его собственная охрана вскинула оружие, но выстрелить никто не успел – кроме, конечно, Киндера и Томаса, которые к охране Ахмета не принадлежали и смеха ради разрядили в каждого из боевиков по полрожка. Люди Ахмета умерли быстро – чуть быстрее, чем он сам.
Ахмет, возможно, даже остался бы жив, если бы не сморозил глупость – полез за «береттой». Он выхватил оружие, хотя и не был намерен стрелять, действовал машинально. Увы, в первой боевой группе не было телепатов. Ее члены умели многое, но телепатия, увы, была им не подвластна. Поэтому истинные намерения Ахмета остались для бойцов группы ужасной тайной за семью сургучными печатями.
Томас вскинул опущенный было автомат – короткий, странной формы, Ахмет таких никогда не видел. Наркоторговец тоже вскинул кисть, собираясь бросить пистолет, который начал жечь ему руку, но Томас неправильно истолковал это роковое движение. Автомат ударил почти бесшумно, и с широкого лица Ахмета начисто стерло улыбку – вернее, то, чем он недавно улыбался. Пухлые щеки рваными клочьями разлетелись в стороны. Левая глазница безнадежно осиротела, остатки глазного яблока вылетели через затылок вместе с пулей.
Ахмета отбросило шагов на пять, он рухнул и замер.
Особняк вдруг наполнился грохотом, все заволокло синим дымом. Бесшумный этап операции завершился.
