Александр Звягинцев - Русский Рэмбо для бизнес-леди
Скиф зябко передернул плечами, на лбу проступил холодный пот, по рукам забегали мурашки. Спросил, не разжимая рта:
– Сны мучают или видения?
– Всяко случается…
– А что в том плохого?
– Бог не велит заглядывать в будущее. Дьявол отверзает очи зрящим судьбу. Просыпается сомнение.
Скиф застыл с полуоткрытым ртом, долго неотрывно высматривал что-то в ясных глазах попа, потом с неожиданной веселостью махнул на все рукой и налил в рюмки "Русской".
– Выпей, отец, нашей водки, да пошли переговорим, если ты настаиваешь. От зауми хохлацкой церкви вашей душу выворачивает. И у нас просыпается сомнение.
– Отчего же не выпить "Русской", если я с рождения крещенный в русской православной церкви Московского патриархата.
– Сомнение действительно есть, – слишком откровенно бухнул Засечный. – Уж больно ты на русского не похож, батя.
– Невежество и неведение… Я Мирослав Шабутский, чистокровный поляк из-под Калуги. Но все мои деды и прадеды были от роду православными. Ч первая вера по всей Польше была православная. Но вам, ратникам советским, комсомольцам, а может, и коммунистам почившей советской эпохи, такое непостижимо.
Скиф промолчал. Кто этот поп – "хвост", провокатор или друг? Действительно, нужно побыстрей заканчивать этот слишком затянувшийся ужин. Но вставать из-за стола не хотелось.
Глава 3
Развеселая гоп-компания в другой половине салона доходила до кондиции. Тамадой там был детина в красном пиджаке с мутным взором наркомана. На обтянутом розоватой кожей черепе во все стороны торчал желтый цыплячий пушок, такой нежный, что хотелось погладить Девка во взбитой до самой задницы мини-юбке устроилась у него на коленях, жеманилась и тыкала наклеенным ноготком в сторону священника:
– Тото, он меня нервирует…
– Чего ради, ну?
– Грешить стыдно, – кокетливо спрятала лицо на его груди девка. – А еще пялится бесстыдно.
– Не гони волну на фраера, – осадил девку сосед белобрысого в черном широченном пиджаке – охранник по внешности. – Попам тоже кочерыжку попарить хочется.
– То-ото, пускай он слиняет отсюдова…
– Ты чо, со шкафа сдвинулась? Нынче не старый режим. Толик Костров к попам со всем почтением.
Я каждый год на Пасху и под Рождество на церковь кусок солидный отваливаю.
– То-ото, по-африкански любить не буду!..
Белобрысый Тото нехотя развернулся мощным торсом к охраннику:
– Ну, достала мочалка… Бабахла, я за что тебе бабки плачу?
Прыщавый Бабахла в ответ лишь вытаращил осоловелые глазки и выронил кусок селедки изо рта в бокал с шампанским. Второй охранник; тоже в черном пиджаке невообразимой ширины, задумчиво ковырял в носу, отчего ноздри у него вывернулись наружу.
– Ну? – переспросил Бабахла.
– Возьми сотку долларов у Хряка, дай попу – пусть уматывает из ресторана. Нинке дышать нечем.
Бабахла с видимой неохотой поднялся. Нацепил на бугристую рожу видимость невыразимой скуки и вальяжной походкой сделал три шага к столику, где сидели поп Мирослав и команда Скифа.
– Нам-то чо… Эта телка хвост задрала, блин. Канай отсюда, батя. Мы тебя не тронем.
Священник одними губами негромко прошептал:
– Не задирайтесь. Молча поднимаемся и уходим.
Он уже было приподнялся, но Скиф накрыл его руку своей ладонью, а к прыщавому громиле вежливо обратился:
– Слушай, дружбан… Мы вас не видели, вы нас тоже.
Скиф тоже молча вытащил из кармана сотню долларов, вложил парню в руку и закрыл его толстую пятерню.
Тот с еще более брезгливым, чем ранее, выражением на лице пошевелил толстыми губами и толстыми, как блины, ушами:
– Не понял…
– Потом доберешь, – пообещал ему Засечный.
Скифу не удалось сдержать Засечного. Маленький колобок подкатился к Бабахле.., и громила на заднице поехал в дальний конец прохода между столиками.
Скиф молниеносно подхватил выпавший на пол из-под полы Бабахлы маленький автомат "узи", кошкой вскочил на стол и громко скомандовал:
– Всем – мордой на стол! Иначе в рай без пересадки. Священника вызывать уже не надо.
Хряк и Тото с поднятыми руками плюхнулись носом к столешнице, раскидывая столовые приборы.
Девка с обиженно закушенными губками демонстративно взяла пульс на левой руке Тото и с вызовом заявила:
– У начальника повышенное давление. Я как его личная медсестра предупреждаю, что ему нельзя волноваться. Если его кондрашка хватит, отвечать будете вы, милые бандитики.
Засечный с ловкостью фокусника вынул у всех троих из-под мышек оружие и положил его на поднос выскочившему в салон официанту.
– Теперь нам не уйти спокойно, – с укором прошептал Скифу отец Мирослав.
Скиф не ответил, у него чуть выше бороды на скулах играли желваки. Карие глаза прищурились, образовав веер острых морщинок на висках. Кожа на выступавших скулах пожелтела. Он перекинул автомат Засечному, шагнул к столику противника, одним рывком за крашеные волосы откинул девку в сторону от белобрысого главаря. Левой рукой обхватил его сзади за шею, большим пальцем другой руки сильно надавил ему сонную артерию. Сказал сипловато, но твердо:
– Инцидент исчерпан… У защиты будут возражения?
Алексеев и отец Мирослав сидели белее снега, что проносился за темными окнами вагона-ресторана Официант стоял навытяжку с подносом в руках, на котором громоздилась бандитская артиллерия. Ресторанный вышибала тянулся на цыпочках, чтобы получше разглядеть из-за спин поварихи и завпроизводством в белых крахмальных куртках церемонию подписания мирного договора.
Глаза толстяка в красном пиджаке вылезали из орбит. Слюни тихо сбегали с сочных губ в тарелку с лососиной – Скажи своим амбалам, что инцидент исчерпан.
Кивни, если язык отнялся.
Зажатый кивнул, как смог. Черные брюки из "мокрого шелка" с переливами потемнели между ног, материя потеряла прежний блеск.
– Ах, у него недержание мочи! Отпустите его, бандюги – закричала медсестра, оправляя на себе сбитую юбчонку. Скиф отпустил его, метнув острый взгляд на Засечного. Тот живо понял ситуацию. Забрал трофейное оружие с официантского подноса Вытолкал взашей официантов и прочих зрителей в тамбур. Ключом, взятым со стола в купе завпроизводством, с двух сторон запер вагон на замок. Скиф налил две рюмки водки, одну поставил перед онемевшим противником. Чокнулся и погладил белобрысого по цыплячьему пушку на голове, кожа под которым оттеняла цвет пиджака хозяина. Меддевка прикладывала к голове подопечного пациента мокрое полотенце. Охранники Хряк и Бабахла приводили в порядок забрызганные соусом лацканы черных пиджаков.
Прыщавый толстоухий Бабахла еще держался молодцом, а Хряк утирал ресторанной скатертью кровь с толстого носа.
– Падла буду, – с хлюпаньем прошептал он белобрысому Тото, – не затирай фраера. Я про него сказку знаю.
Минут на пятнадцать в вагоне-ресторане воцарилась гробовая тишина. Только торопливыми толчками стучали колеса, и ветер размазывал по темным окнам снежную заметь. На всех нашел зверский аппетит, только звенькали вилки по тарелкам. Лица у отца Мирослава и у Алексеева были бледными. У попа на щеках и носу проступили прожилки, у Алексеева лоб и щеки серели, как оберточная бумага.
– Сколько лет вы не были дома? – спросил Скифа поп, почти не шевеля губами.
– Я с десяток, а Засечный и того больше.
– А я пять, – печально добавил Алексеев.
– Меня не предупредили об этом, – покачал головой отец Мирослав.
Скиф исподлобья вгляделся в голубые прозрачные глаза попа, казалось, такие простые и доверчивые.
– Кто предупреждал? Тебе нас передали те хохлы из Львова?
– Не знаю я никаких хохлов, только послушайте меня: нам не проснуться завтра живыми, если вы не смирите свою неуемную гордыню. Теперь ни одного слова, ни одного движения без моего благословения…
Вот ты, воитель славы, – сказал он Скифу еле слышно, – верни врагам оружие. Можно без патронов. Пригласи верховода к нам за стол. Разговаривать с ним буду я. Вы ж не сводите с них глаз и, ради бога, молчите, заклинаю вас.
За столом противника тоже шушукались так, что от натужного шепота бритые загривки вспотели. Медсестра вынула из своего саквояжа набор для инъекции, подготовила шприц и ввела белобрысому Тото, должно быть, наркотик.
– А мне ширнуться за баксы можно, Нинк, а Нинк? – с готовностью засучил левый рукав Хряк.
– Ты меня охраняй как следует. Когда выгоню, тогда хоть до отруба заширяйся, – оборвал его разомлевший под кайфом Тото.
На переговоры согласились охотно. Белобрысый Тото снял с головы мокрое полотенце, осторожно присел напротив попа и демонстративно приложился к ручке батюшки. Тот осенил его крестом. Охранники с медсестрой и команда Скифа стали каждый по свою сторону у стола. Засечный молча протянул им назад два трофейных пистолета и автомат с игрушечным стволом.
