Александр Бушков - Крючок для пираньи
Гостиница была как раз из тех помпезнейших строений. В четыре этажа высотой — но каждый этаж, пожалуй, превосходил по высоте два стандартных хрущевских. Плюс декоративные колонны, лепные пролетарии с мускулами Шварценеггера и рожами дебилов. Именовалась гостиница без затей — «Полярная».
Они прямо-таки потерялись в необозримом темном вестибюле, словно стайка хомяков на стадионе. Однако Котельников, свой человек, уверенно повел их в угол, где обнаружилась стойка, а за стойкой скучала довольно симпатичная администраторша лет тридцати, с уложенной на затылке толстой косой. За спиной у нее красовался прикнопленный к стене яркий календарь с умилительным щенком сенбернара, явно призванный оживить суровый облик вестибюля, смахивавшего скорее на бомбоубежище для партийных боссов, — Мазур однажды бывал в таком.
Котельников сразу переменился — последнюю пару метров прошел, в ритме чечетки пристукивая каблуками и легонько вихляясь. Должно быть, такая у него была легенда здесь — чуточку недалекий весельчак с набором заезженных приколов. Театрально раскинув руки, возвестил:
— О витязь, то была Фаина…
Администраторша смерила его взглядом:
— Все поешь, Верещагин?
Мазур засмотрелся. Очаровательная была женщина, этакая румяная деревенская красавица с характером, способная и любить страстно до первых петухов, и пырнуть вилами ухаря-изменщика.
— Вот вам главная достопримечательность города Тиксона, — громко, как глухим, сообщил Котельников. — Очаровательная Фаина.
— Трепло, — привычно вздохнула очаровательная Фаина. — Хоть и замуж зовешь… А это, значит, вы и есть… Интересно, кто в воду полезет?
— А эвона, — с широким жестом воскликнул Котельников. — Вот они, оба-двое, как с картинки. Выбирай любого, оба холостые.
— Все вы в командировке холостые…
— Фаина! — укоризненно воззвал Котельников. — Ты ж их паспорта листать будешь, вот и загляни на соответствующие странички… Совершенно неокольцованные. Может, это судьба твоя тут торчит, скромно потупясь…
Мазур встретился с ней взглядом и ощутил мимолетную грусть — хороша была, румяная, казалась не слишком простой и не слишком сложной, все в пропорцию, таких-то женщин мы подсознательно и ищем…
— Все равно, — вздохнула Фаина. — Где уж нам пленять кавалеров аж из самого Питера — у них там на каждом шагу сфинксы с медными всадниками, а мы бабы необразованные… — но глазами в Мазура все же стрельнула вполне игриво.
— Когда это от баб образованности требовали… — фыркнул Котельников.
— Ладно тебе, — отмахнулась она. — Паспорта давайте. Я вам всем номера расписала на одном этаже, рядышком, ничего? А то народу мало, человек сорок на всю домину, будете жить своей деревенькой… Хоромы, уж извините, не столичные, но жить можно. Бумажки заполняйте пока…
Она выложила стопочку бланков и принялась профессионально быстро листать паспорта. Вновь вскинула глаза на Мазура. «А глазищи у тебя определенно голодные», — подумал он, все еще чувствуя ту не досадливую грусть. Да и злость вдобавок — из-за того, что выступал сейчас под личиной, к тому же получил от Кацубы четкие инструкции для одного из вариантов развития событий, и эти инструкции ему претили донельзя, но права голоса он не имел…
За спиной послышались шаги. Мазур оторвался от бланка. И подумал: «Похоже, начались легонькие сложности… А может, это и к лучшему — разрядиться в хорошей драке, глядишь, нервишки и придут в норму…»
С первого взгляда было ясно, что эти молодые индивидуумы, числом пятеро, играют здесь роль пресловутых первых парней на деревне, вышедших и себя показать, и начистить чавку залетному чужаку. Везде, в принципе, одно и то же. А если вспомнить юные годы, то и сам Мазур, еще не вставший под флотские штандарты, был не лучше…
Они остановились в двух шагах, похрустывая кожаными куртками, один щелкнул кнопкой скверного выкидного ножика и принялся чистить ногти лезвием, нахально и неторопливо разглядывая Свету. Второй заглянул через плечо Мазура в полузаполненный бланк и громко сообщил третьему:
— Не, Витек, не импортные. Свои. Значит, без переводчика дотумкаемся. Девушка, вам достопримечательности города не показать? Хорошие у нас достопримечательности, всегда показать готовы…
Мазур спокойно изготовился. Он, конечно, не считал себя спецом в вопросах агентурной разведки, но не надо быть Штирлицем, чтобы определить: стандартная местная шпана. Кацуба еще в самолете прорабатывал этот вариант — столкновение с местными — и приказ отдал недвусмысленный: при нужде можно колошматить, особенно не увлекаясь. Особой демаскировки не будет — где написано, что питерские ученые мужи не могут владеть рукопашной? А уж аквалангистам быть крутыми сам бог велел…
Похоже, Кацуба собирался действовать в полном соответствии с собственными указаниями — невозмутимо поблескивая очками, оглядел аборигенов и пропел сквозь зубы с самым вызывающим видом:
Ой, напрасно, тетя,
дяде член вы трете,
дядя — полный импотент…
В сочетании с его хлипко-очкастым обликом сие выглядело предельным хамством, к тому же самый низкорослый из пятерки был выше Кацубы на голову. Они, конечно же, мгновенно и слаженно ощетинились, и тот, что с ножом, многозначительно прошипел:
— Бороду давно не выщипывали, интеллигент?
Скрипнул отодвинутый стул — это очаровательная женщина Фаина выпрямилась во весь рост, так что высокая грудь натянула тонкую белую блузку, и, испепелив глазами нахалов, ледяным голосом распорядилась:
— А ну-ка, улетучились дальше, чем я вижу!
«Ах, какая женщина! — невольно восхитился Мазур. — Веришь, что все правда — и насчет коня на скаку, и насчет горящей избы…»
Он был готов к бою, но, к некоторому его удивлению, пятерка моментально увяла, сникла и поскучнела, словно выпустили воздух из туго надутых шариков. Без единого слова они, принужденно улыбаясь, начали отступать, один протянул примирительно:
— Фая, да мы ж балуемся…
— Я тебе побалуюсь! — цыкнула Фаина. — Чтоб я вас тут неделю не видела! И в кабаке тоже!
Проводила взглядом уныло потянувшуюся к выходу пятерку, гордо — и совершенно без нужды — одернула блузку, садясь, улыбнулась Мазуру:
— Шляются тут, сопляки…
— Решительная вы женщина, — сказал он, отметив, кстати, отсутствие обручального кольца.
— Будешь тут… Не беспокойтесь, не тронут. Головы мигом пооткручиваю, если что, скажите.
— Ну, да мы уж сами… — заявил Кацуба.
Фаина оглядела его с ног до головы, по глазам видно было, что всецело и полностью верит в неподдельность Кацубовой личины. Однако удержалась от реплик в адрес недотепы-интеллигента (показав тем наличие такта), улыбнулась Мазуру:
— Правда, не беспокойтесь. В ресторане отираются, сопляки, на иностранок глазеют, ну да мы их за шкирку держать умеем…
— Да уж, вы подержите…
— Испугались?
— А то, — сказал Мазур. — Всю жизнь решительных женщин боялся.
— Оно и видно, уж такой вы пугливый — спасу нет…
Все шло по накатанной — извечная игра по нехитрым правилам, освященным, пожалуй, веками. В другое время и при другом раскладе можно было предсказать все наперед, но теперь в свои права властно вступила закулисная реальность — Кацуба, подтолкнув его локтем в бок, сказал:
— Микушевич, ты бумажки-то заполняй, а то мы еще водки не пили…
Фаина покосилась на него вовсе уж неприязненно, раз и навсегда наклеив этикетку. Кокетливо-сожалеючи улыбнулась Мазуру и, собрав бланки, тоном радушной хозяйки сообщила:
— Ресторан у нас вон там, часов в шесть откроется. Буфет на вашем этаже, на втором. С кипятильниками не балуйтесь — везде старая проводка, еще пожар устроите…. Горничную попросите, чай вскипятит. Сейчас иностранец пошел косяком, так что мы обслуживание на высоте держать стараемся… По городу вечером не шатайтесь — народ злой, от безделья и безнадежности водкой лечится, поколотить могут, — покосилась на Кацубу. — И в постели не курите, мало ли…
Они подхватили пожитки и повлеклись на второй этаж, шагали по гулкому темноватому коридору, как привидения в готическом замке. Тишина стояла гробовая, благодаря толстенным стенам и толстенным дверям из натурального дерева, из номеров не доносилось ни звука, и гостиница казалась вымершей.
— Ну, всем полчаса на оправку и обустройство, — распорядился Кацуба, помахивая здоровенным старомодным ключом от номера. — Мы пока с Гошей потолкуем о предстоящих свершениях, а потом, по русскому обычаю, сходим на разведку в смысле насчет водки. Когда еще кораблик придет…
Мазур закрыл за собой дверь, но запирать ее не стал, помня инструкции — следовало ожидать скорого визита Светы. Поставил сумку и пошел обживаться.
