Андрей Воронин - Слепой. Тост за победу
Водитель, почесывая грудь под застиранной майкой, говорил как крупный бизнесмен или опытный политик. И при этом то и дело нажимал на газ, чтобы проехать каких-нибудь пару метров и снова упереться в зад «ситроену пикассо».
— О’кей, это есть хорошо, — кивнул Кистофф.
Но на самом деле он так не считал. Джон прилетел в Москву специально для того, чтобы обсудить в деталях эту операцию. И снова слышать общие фразы типа «мы будем действовать в рамках договоренностей» ему никакого удовольствия не доставляло.
— А что насчет партии для наших колумбийский амиго? — спросил он.
— Все идет строго по плану. Товар уже отгрузили с армейского склада, он сейчас перемещается по Украине. Сегодня ночью отправим его морем.
Джон открыл уже было рот, чтобы задать вопрос. Но заметил некую фигуру, маячившую перед лобовым стеклом.
Водитель нехотя открыл дверцу. В салон тут же проник запах дорогого мужского дезодоранта.
— Эй, ты чего, офигел совсем? — закричал незнакомец. — Какого хрена ты меня подрезаешь?
Его майка от «Гуччи» была насквозь мокрой от пота. Лицо — красным и очень уставшим.
Немного впереди, на соседнем ряду стоял и автомобиль этого пижона. Разумеется, это был новенький «мини-купер». Топ-менеджер ехал на обед в модный ресторанчик, а вместо этого наглухо завис в пробке. И настолько расстроился, что психанул и стал на людей кидаться.
Конечно же, водитель «Лады» ничем его не обидел — более того, по московским меркам, где этика вождения довольно-таки специфическая, и вовсе мог считаться «паинькой». Но смог, жара, пробки сделали свое дело.
Кистоффу пижона было совсем не жалко. Он вызывал одно лишь отвращение. На месте водителя «Лады» Джон послал бы его куда полагается отборным матом — американским или даже русским. Но тот не стал ссориться и качать права.
— Молодой человек, простите меня великодушно, — подчеркнуто вежливо сказал он. — Сами понимаете, нервы сдают.
— Совсем уже охренели, лоси понаехавшие, — произнес владелец «мини» с чисто московским акцентом. — Повылазили из колхозов и наводят здесь свои порядки.
На этом разговор был закончен. Тем более пробка, наконец, начала рассасываться.
— А как он мог узнать, что вы не есть из Москвы? — спросил Кистофф. — Ваш вид, ваша одежда это ему сказать?
— Нет, номер. Машина зарегистрирована в Вологодской области. Так что я действительно как будто понаехавший.
Кистофф покачал головой. Вот оно, оказывается, как все просто.
— Кстати, мне не очень удобно говорить, но… в вашей легенде обнаружилась маленькая неувязочка, — водитель оторвал руку от руля, чтобы почесать усы.
— Что-что? — удивился Кистофф. — Не понимать.
— Американская консалтинговая фирма «Сатклифф и сыновья», которая отправила вас в командировку в Россию, не имеет филиала в столице. Таковые зарегистрированы только в Тольятти и Нижнем Новгороде.
— Как не имеет? — вскричал американец. — Я же… вот есть документы.
Он вытащил из папки какой-то лист. Его верхушку украшала шапка фирменного бланка.
— Да, филиал действительно существовал здесь еще пару лет назад, но его пришлось закрыть, когда грянул кризис, — продолжил водитель. — Но вы не волнуйтесь, это дело поправимое.
Кистофф, однако, заметно волновался.
— Вот ваш билет на рейс в Тольятти, — сказал водитель, протягивая ему распечатанный на принтере лист. — Вылет в четырнадцать двадцать. То есть через семнадцать минут.
— Но… мы же не успеть.
— И очень хорошо. Сейчас вы можете позвонить в аэропорт и сказать, что застряли в московской пробке. Стоите в такси на Садово-Каретной. Все звонки там записываются, и если кто-то заинтересуется вашей персоной… Короче, вы сможете легко отвести от себя подозрения. Алиби железное, комар носу не подточит.
«А все-таки они профессионалы, — признал Кистофф, набирая номер аэропорта. — Но контроль необходим даже и за ними».
— Кстати, давно хотеть вас спросить, — поинтересовался Джон, когда дело уже было сделано. — А откуда есть этот ваш… псевдоним? Ну, Фред.
— А если я скажу, что это — военная тайна, вы на меня обидитесь?
— Нет, что вы! — воскликнул Кистофф. — Это есть такой… как это будет? Любопытство, да? Но если тайна, то…
— Да ведь проблема в том, что тайны никакой нет, — водитель искоса взглянул на него. — Я взял его от балды. Знаете такое выражение? Нет? Ну, объяснить его очень сложно…
Глава 4
Солнце немилосердно припекало. Правая рука, попавшая под тяжелое тело, затекла и отказывалась подчиняться. Где-то на самом краю сознания непрерывным гулом гудели голоса.
Шрулик лениво потянулся и осторожно приоткрыл глаза. Как и следовало ожидать, ничего хорошего он не увидел. И поэтому попытался снова погрузиться в сон.
Но увы — опоздал. По своему опыту Шрулик знал, что спасительный сон больше не будет ему дарован.
Голоса тем временем обретали мощь и визгливость. Шрулику казалось: кто-то открыл его черепную коробку и кричит прямо туда — будто в канализационный люк.
— Валяется тут всякая пьянь, мать твою! — жаловалась одна бабушка другой.
— И не говори, Марь Сергеевна! Развелось тут их столько, что проходу не дают. Никакого житья от этих алкашей.
— И куда, скажите мне, милиция смотрит! Нас за семки вон как гоняют, а эти творят что хотят.
— Вон, посмотри, молодой еще парень! А работать, поди, не желает!
— Да зачем ему работать-то! Пусть старушки работают. А он у мамки пенсию отберет, глотку зальет — и доволен!
Шрулик снова потянулся. Двигаться ему очень не хотелось. Но громкость голосов увеличивалась. Бабушки постепенно входили в раж. Значит, их нужно было срочно успокоить.
Он вскочил на ноги и сложил татуированные пальцы в кулак величиной с дыню.
— Эй, старые мандавошки, а ну канай отсюда! — негромко, но вполне отчетливо произнес Шрулик.
Бабушки даже не пытались вступать в полемику. Испуганные таким поворотом событий, они похватали свои кошелки с семенами подсолнечника и сделали ноги. Добежав до угла, одна из них обернулась, пропищала что-то обидное и тут же была такова.
Шрулик огляделся. Ничего неожиданного он не увидел, и увиденное его отнюдь не обрадовало.
Рядом стояла заплеванная скамейка. Судя по всему, именно в этом месте городского скверика Шрулик провел последнюю ночь — или, во всяком случае, большую ее часть.
Керчь уже вовсю жила своей провинциальной жизнью. По узкой улочке одна за другой проносились добитые тачки. Отдыхающие возвращались с пляжа на обед, искоса поглядывая на Шрулика.
Голова страшно болела. Температура во рту была не меньшей, чем в кратере вулкана. По лицу струились тонкие струйки пота.
Он попытался восстановить в памяти события вчерашнего дня.
Все началось как обычно. Часов в двенадцать дня позвонил Пулька, через час они встретились возле гастронома. Денег хватило только на одну бутылку, и тогда друзья отправились к еврейчику, которому иногда оказывали полезные услуги.
Увидев эту парочку на пороге своего респектабельного особняка, Семен Исаакович настолько переволновался, что сразу отвалил им пятьсот гривен. Затем они с Пулькой заставили его еще поволноваться и добавить штуку.
Потом был какой-то шалман на побережье, какие-то относительно недорогие девицы, любовные утехи в ближайших кустах…
Потом какие-то колдыри сломали Пульке ногу…
Шрулик так и не вспомнил, из-за чего разгорелся конфликт. Но судя по тому, что костяшки его пальцев сильно болели, тем колдырям тоже немало досталось.
Потом, кажется, были какие-то менты… И чего они, спрашивается, хотели? Денег, наверное, опять же денег. А потом он снова бухал с каким-то солдатиком… Нет, этого Шрулик уже почти не помнил.
Когда он дрых себе на скамейке в скверике, жизнь казалась ему раем. Но теперь, после пробуждения, она повернулась к нему спиной — или, вернее, задом.
Зад, кстати, сильно болел. На груди отпечатались вмятины от острых брусьев скамейки. Но голова… голова болела еще больше.
Шрулик принялся рыскать по карманам своего трико. Разумеется, никаких денег он там не обнаружил.
— Это уже хуже, — сказал он себе. — Ладно, пойду поищу пионеров.
На другом конце скверика парни пэтэушного вида разгонялись пивком. Шрулик медленно приблизился к ним, поигрывая своими мастями. Парни окинули его недоброжелательным взглядом.
«Такие могут и грызло набить, — опасливо подумал он. — Эх, что за молодежь пошла, нету для них авторитетов».
Надо было срочно придумать схему добывания денег. Но Шрулику было не впервой.
— Здоров, брателлы! Есть к вам базар! — поприветствовал он собравшихся.
Те отнеслись к нему явно настороженно.
— Допьем, тогда отдадим, — сказал один из них, приняв Шрулика за сборщика стеклотары.
