Василий Веденеев - Логово «ВЕПРЯ»
Сейчас Григорий сидел в своем кабинете в офисе фирмы, располагавшемся в здании одного из бывших старых гостиничных комплексов, и ждал некоего Финка, получившего в среде криминальных воротил прозвище Щапа.
Финк не был ни вором, ни мошенником, однако имел к преступному миру самое непосредственное отношение, являясь признанным ловкачом-защитником, выступавшим на многих громких процессах. Щапа умел найти нужных людей и, дав крупную взятку, лихо подмазать где следует. Как истый крючкотвор, он цеплялся за любую шероховатость, не замеченную следствием, и выворачивал все показания наизнанку, одновременно успевая перекупить свидетелей. Связи у Финка были удивительно широкими — от воров в законе до заместителей министров, поэтому он недаром считался непревзойденным посредником в разного рода сомнительных сделках. К тому же Щапа обладал умением крепко держать язык за зубами.
Вчера вечером он позвонил Маркину и попросил о встрече. Зря правовед никогда никуда не ходил и не ездил, считая излишним тратить время по пустякам, поэтому Григорий тут же согласился с предложением встретиться, и они обговорили время. В приемной у Колчака кроме секретарши на всякий случай всегда сидели двое крутых парней, выполнявших роль телохранителей хозяина, но они знали Финка в лицо, и потому он не стал предупреждать их о его визите.
Настенные часы показали ровно три, и тут же в кабинет без стука вошел Щапа — высокий, худощавый, с уже тронутыми сединой вьющимися русыми волосами. У него было узкое лицо с тонкогубым ртом под иссиня-черными усами. Колчака всегда живо интересовало: красит адвокат усы или нет? Если нет, то отчего голова у него русая, а усы черные?
— Привет, Гриша! — Финк протянул Маркину узкую ладонь и уселся в кресло, поддернув на коленях тщательно отглаженные модные брюки.
— Здорово, Серега, — Колчак подвинул к адвокату резную шкатулку с сигаретами и пепельницу. — Кури, твои любимые.
— «Ротманс»?
Правовед открыл шкатулку, выбрал сигарету и закурил. Выпустив дым из ноздрей, он иронично прищурился на муляж осетра на полке и пылившиеся в шкафу книги по ихтиологии.
— Как торговля?
Финк знал о Колчаке-Адмирале если не все, то почти все, однако за долгие годы их знакомства — с первого процесса, после которого Маркин-Холчев на несколько лет отправился в зону, — адвокат ни разу даже не намекнул о своих познаниях и крепкой памяти. Только иногда загадочно улыбался, и это бесило Григория больше, чем любые воспоминания о том, что он так страстно хотел навсегда похоронить. Но Колчак сдерживался, понимая: ссориться и портить отношения с Финком крайне невыгодно. Это все равно, что испортить отношения с половиной города.
— Нормально, — буркнул Маркин, но тут же заставил себя улыбнуться и пошутил: — А ты никак за рыбкой приехал? Справляешь чего, или юбилей приспел?
— Зачем мне рыба? — Щапа небрежно отмахнулся. — Соленое или копченое вредно для здоровья. В моем возрасте начинаешь больше интересоваться теориями сохранения молодости, чем копчушкой и пивом. Кстати, у тебя тут чисто?
Он быстро пробежал глазами по стенам и потолку, словно пытался выискать там скрытый миниатюрный микрофон или глазок телекамеры. Зная, что Финк просто болезненно помешан на сохранении секретов, — видно, к этому приучила профессия, — Маркин поспешил его успокоить.
— Не волнуйся. Недавно проверял и электронные сторожки поставил: если какая гадость появится, они немедленно поднимут тревогу. Говори спокойно: что у тебя?
— Заказ! — Адвокат раскрыл кейс и подал Колчаку плотный конверт. Тот раскрыл его и достал лист бумаги с несколькими машинописными строками. Кроме него в конверте оказались фотографии трех разновозрастных мужчин.
Григорий разложил их перед собой, пристально вглядываясь в лица: нет, никто из них не знаком, а память его еще ни разу не подводила. Прочитав написанное на листке, он причмокнул губами, как бы сожалея, и, помолчав, спросил, тяжело бросив всего одно слово:
— Когда?
— Клиент просил быстро и так, чтобы сильно впечатлило противную сторону. Понимаешь?
— Да.
— Это возможно?
— Вполне. Сколько нам отводят времени?
— Недели хватит?
— Должно хватить, но…
— Что «но»? — Финк недоуменно поднял брови. — Какие могут быть «но», Гриша? Я тебя просто не понимаю, поверь!
— Я верю, — поспешил заверить Маркин. — Однако мы начнем не раньше, чем деньги поступят в известный тебе банк. Это мое золотое правило.
— Знаю, знаю, — перебил Щапа, вновь открывая кейс. — Я привез задаток наличными. Вот!
Он положил на стол несколько пухлых пачек стодолларовых купюр, стянутых аптекарскими резинками. Колчак медленно подгреб их к себе и подравнял: в конце концов можно взять и наличность, но кто знает, что за клиент у Щапы.
— Хорошо, — вслух сказал он. — Но деньги надо проверить!
«Вот козел! — выругался про себя Финк. — Доллары ему, видите ли, надо проверять. Впрочем, это не долго и не стоит комплексовать по пустякам. Главное, чтобы он и его люди сделали дело!»
— Проверяй, — с деланым равнодушием согласился адвокат. — Может быть, пока ждем, хоть чаем угостишь?
— Ради Бога! — засиял радушной улыбкой Маркин. Он вызвал одного из дежуривших в приемной парней, отдал ему доллары и шепнул: — Разыщи Васина и срочно его ко мне!
Пока пили чай, болтали о всякой ерунде и вспоминали общих знакомых, Григория подмывало пощупать правоведа насчет заказчика, однако он воздержался.
Вскоре в кабинет заглянул телохранитель и кивком дал понять, что с долларами все в порядке.
— Ну, я поехал, — поднялся Финк. — Не забудь, неделя сроку!
— Не сомневайся, — солидно ответил Маркин, провожая гостя до дверей.
Примерно через полчаса появился как всегда элегантно одетый Васин — невзрачный жилистый мужчина неопределенного возраста с маленькими светлыми глазками на загорелом лице.
— Здравствуй, Женя, — жестом предложив ему присесть у стола, Колчак сразу же перешел к делу. — У тебя загранпаспорт в порядке?
— Как всегда, — гость закурил из шкатулки хозяина и, в свою очередь, поинтересовался. — Что, есть работенка за рубежом?
— Да, нужно срочно выехать в шоп-тур. — Маркин перекинул ему через стол полученный от Щапы конверт. — Ознакомься! Подъемные и аванс получаешь сегодня, все остальное, что тебе необходимо, возьмешь на месте.
— Куда лететь?
— В Стамбул, Женечка, в Стамбул…
Глава 2
Пост боевого охранения российских войск под кодовым наименованием «Плутон», располагался на высоте более двух тысяч метров. В иллюминатор вертушки, делавшей круг над вершиной горы, Бахарев увидел прятавшиеся среди нагромождения камней три блиндажа и тянувшиеся сотни на полторы метров, с превеликими трудами выбитые в здешней почве траншеи в полный профиль. Садиться рядом с постом было смертельно опасно — за время долгой, по восточному неторопливой и странной войны, то тлевшей, то разгоравшейся с полной силой, противники успели нашпиговать все склоны минами, а карт минных полей не существовало в природе, поскольку никто не смог бы учесть все смертоносное железо, пластик и взрывчатку, предназначенные для уничтожения человека, созданного по образу и подобию Божьему: достаточно бросить на склоны пустую консервную банку, чтобы она, покатившись, через несколько секунд задела за минную растяжку и прогремел взрыв.
На «Плутоне» постоянно находилось тридцать пять рядовых и четыре офицера. Наверное, кто-то в штабах обладал черным юмором, когда предложил присвоить постам боевого охранения кодовые наименования планет: действительно, люди здесь жили, почти как в космосе. Вооруженные пулеметами, станковыми гранатометами и минометами, имея целый склад боеприпасов, они летом жутко страдали от жажды, а зимой от холода, потому что негде взять топлива, и постоянно испытывали голод из-за нехватки продуктов — по мнению начальства боеприпасы куда важнее, чем вода, пища и горючее.
Кстати, с ума здесь можно сойти значительно быстрее, чем в открытом космосе: попробуй, месяц за месяцем жить в постоянном нервном напряжении, под обстрелами, среди одних и тех же людей на пятачке земли, продуваемом такими ветрами, что они запросто уносили человека, а любой флаг минимум за две недели превращали в ничто, как будто его и не было. И некуда пойти, разве только, держась за протянутую веревку, из блиндажа в блиндаж, где такой же накат над головой, все те же коптилки, керосиновые лампы и приклеенные на стену около нар картинки из цветных иллюстрированных журналов. Естественно, вырезали только фото красивых женщин.
Вертолет накренился, и Юрий увидел красноватые склоны гор, местами покрытые не таявшим круглый год снегом, и уходящее далеко вниз длинное и широкое Черное ущелье. Оно считалось ничейной землей, как бы своеобразной нейтральной полосой шириной в несколько километров. Неоднократно пограничные десантно-штурмовые группы ходили на нейтралку, всеми силами стараясь закрепиться там на господствующих высотах, но каждый раз, проклиная все на свете, с потерями откатывались назад — удержать эти насквозь простреливаемые высотки не было никакой возможности.
