Валерий Рощин - Ветеран особого подразделения
Вопросов было много, ответов — ни одного.
Они не имели понятия, куда приехал грузовик.
В последний раз качнувшись на кочке он остановился, снаружи звякнул замок; яркое летнее солнце, ворвавшись внутрь «будки», ударило в глаза. Но не надолго — бугаи заставили мужчин спрыгнуть вниз и, пригнув обоим головы, повели под руки по обширному замусоренному двору. Боковым зрением Серебров заметил серые бетонные корпуса, похожие на заводские; рельсы, шпалы, остовы полуразрушенных механизмов, бурыми пятнами разбавлявшими пыльную зелень бурьяна…
С тягучим скрипом открылась металлическая створка ворот. Толчок в спину; цементный пол огромного цеха; настораживающая тишина…
Десяток ступеней вверх по куцым ступеням лестницы; двадцать шагов по узкому внутреннему балкончику и поворот в длинный коридор. Слева и справа бесконечные двери.
То ли бывшие мастерские, то ли заводоуправление…
— Лицом к стене! — раздается команда в конце коридора. И Супрун беззвучно вздыхает, узнавая жаргон сотрудников охраны следственного изолятора.
Аркадий послушно поворачивается и пока один из провожатых ворочает ключом в замке, изучает пятна облупившейся масляной краски, сквозь которые проглядывает штукатурка, а местами и кирпичная кладка.
— Пошел! — снова толкают в спину.
Приходиться подчиняться. Один коридор сменяется другим — темным и с сильным запахом застарелой плесени. Сбоку и сзади вспыхивают лампы фонарей…
«А вот это уже интересно!» — недоумевает майор, когда приятеля закрывают в одной темной келье, а его ведут дальше и водворяют в другую.
Слабый свет пробивается в щель между дверью и косяком. Он осторожно исследует помещение: четыре шага в ширину и шесть в длину; глухие бетонные стены; на полу мусор.
Противный кисловатый запах и жуткое безмолвие…
* * *Ровно сутки два бывших спецназовца просидели взаперти в разных клетушках мало похожих на камеры. Просидели в темноте, без воды и кормежки, и к тому же с наручниками на запястьях.
На следующий день в келью вошли молчаливые крепкие ребята и минут десять обрабатывали Сереброва, со знанием дела нанося болезненные удары по суставам и внутренним органам. Стиснув зубы, он старался терпеть, лишь изредка выдавливая стоны. Похожие звуки доносились и из коридора — оттуда, где пребывал Илья.
Часом позже в келье вспыхнула лампочка, дверь отварилась снова — теперь истязатели пришли в компании седовласого мужика в темном штатском костюмчике. Тот задал несколько вопросов касающихся знакомства Аркадия с сотрудниками ФСБ; вопросы недвусмысленно намекали на Баркова и на запланированную им операцию. Майор прикинулся наивным дурачком и не выдал нового приятеля.
Седой мужик криво усмехнулся, кивнул подчиненным, и те опять принялись дубасить пленника…
Он решительно ничего не понимал.
Нет, разумеется, иллюзий о правах человека в нашей многострадальной стране не было и в помине. После откровенной диктатуры демократию за пяток лет не построишь — все эти фишки свободного общества должны впитываться с молоком матерей не одно поколение.
Не понимал Серебров другого…
По прошествии многих часов он догадывался: в облаве на дороге принимали участие спецслужбы. Именно они в трех УАЗах выскочили на перехват и протаранили «шестерку». Они же отшили подъехавших на иномарках ментов и, запихав беглецов в «будку», повезли в заброшенную промзону. Но откуда столь внезапно появились фээсбэшники?!
Вывод напрашивался один: они не первый день сидели у него на хвосте, а взять решили после побега Супруна.
Вторая и не менее важная проблема вырисовывалась после допроса: согласившись работать на Баркова, Аркадий, вероятно, попал в эпицентр противоборства двух служб одной «конторы». Короче говоря, оказался между молотом и наковальней. И выхода из этого дурацкого положения не видел, потому как не знал тонкостей и особенностей работы службы безопасности.
И, наконец, третья загадка: почему их привезли и держат в этой заброшенной промзоне? Почему допросы происходят здесь, а не в следственном изоляторе или не в Управлении ФСБ Краснодарского края? Уж не потому ли, что приговор им заранее вынесен, и остаться в живых не светит?..
Лежа на холодном цементном полу и ощупывая ноющие суставы, он сожалел о том, что Станислав не предупредил о подобных ситуациях; не научил как себя вести; не подсказал: что можно говорить, а чего нельзя. Жаль было и Супруна — вынудил друга совершить побег; втянул в авантюру, выхода из которой не видно. Через девять месяцев Илья вышел бы на свободу, вернулся бы к семье и зажил привычной жизнью… Отныне же впереди маячили весьма туманные перспективы: в лучшем случае засадят обоих за решетку. В худшем…
А вот о худшем думать совсем не хотелось.
Из карманов при обыске вытащили все, кроме таблеток — небольшая упаковка нитроглицерина осталась в заднем кармане брюк. Иногда после побоев сердце прихватывало; дрожащими пальцами он выковыривал крохотную таблетку и закидывал ее в рот. Отпускало, но спасительного снадобья оставалось не много.
Спать не давали — плечистые ребята появлялись в келье каждый час. После десятиминутной обработки поили из фляжки водой и молча удалялись, оставив включенным свет.
Так продолжалось несколько суток. Впрочем, счет времени бывший спецназовец скоро потерял — все вещи, включая наручные часы, у него забрали.
Седовласый мужик тоже являлся как по расписанию и задавал одни и те же вопросы. Хотя, некое разнообразие в монологи все же привносил: пару раз, останавливаясь в дверях, говорил:
— Запомни: будешь упрямиться — исчезнешь без следа. Закопают в подвале этого цеха, и никто никогда о твоей смерти не узнает.
Майор вытер рукавом ветровки кровь, стекающую из разбитого носа; сел, прислонился плечом к стене… Из-за двери доносились уже не сдавленные стоны, а крики Ильи.
«Черт. У него же серьезные проблемы с желудком. Язва и еще что-то… — с горечью подумал он. — А эти уроды в первую очередь метят по требухе. Суки!..»
Приблизительно на пятый день в келью решительно вошел седой мужик и швырнул Сереброву одежду Супруна. Футболка с джинсами были насквозь пропитаны кровью.
— Я не силен в медицине, но, по-моему, у твоего друга открылась язва — вторые сутки хлещет изо рта кровь, — холодно процедил он. И, пожав плечами, добавил: — Своим тупым молчанием ты оказываешь ему медвежью услугу. При таком раскладе он не протянет и суток. Подумай…
— Наручники сними, — недовольно пробурчал майор. — Задолбался уже член из трусов двумя руками доставать…
Мужчина бросил подручному ключ, тот проворно снял «браслеты». Пленник размял затекшие плечи, потер посиневшие запястья и поднялся на ноги, на что крепкие парни тут же отреагировали по-своему — вытащив пистолеты, направили стволы ему в грудь.
Аркадий усмехнулся:
— Сколько добрых и полезных дел можно совершить под угрозой простого шантажа!..
— Если бы ты не упрямился, мы давно бы договорились.
— Дай мне слово, что сразу отвезешь Супруна в больницу, — осторожно потрогал он разбитые губы.
— Обещаю, — кивнул фээсбэшник.
— Тогда слушай…
Глава шестая
Краснодарский край; станица Северская
23 июля 2008 г
Серебров говорил тихо, но торопливо и четко, чтоб товарищу как можно скорее оказали медицинскую помощь.
А потом произошло событие, вмиг все перевернувшее. Стоило ему произнести звание и фамилию Баркова, как дверь открылась, и на пороге появился сам Станислав.
Он был расстроен и мрачен. Подойдя к спецназовцу, вздохнул и произнес:
— Извини, Аркадий, но проверку ты не прошел.
— Проверку?! — изумленно переспросил тот.
— Да. Это была обычная проверка. И не более, — подтвердил он и, обернувшись, приказал: — Приведите второго.
В коридоре послышались шаги. В келью привели Илью — живого и невредимого — без единого следа от побоев. Вздохнув, тот виновато посмотрел на друга.
Серебров молчал.
Заложив руки за спину, подполковник обошел его кругом и похлопал по предплечью:
— Поначалу ты неплохо держался. Но стоило применить несложный психологический прием, и ты сломался. Извини, дружище… Мне нужны люди, способные выполнить задание, не взирая ни на что. Не знающие ни эмоций, ни жалости, ни прочих душевных слабостей.
На минуту в келье воцарилась тишина.
Потом майор спросил:
— И что же теперь?
— Ничего. У входа в цех стоит бежевая «шестерка». Мы успели ее восстановить; документы оформлены на тебя и лежат в бардачке. Там же находятся все твои вещи: телефон, паспорт, права, бумажник… И небольшая сумма денег. Увы, Аркадий, это все, что я могу предложить.
