Евгений Сухов - Смотрящий по России
— Нас так учили стрелять в Красной армии, — недовольно проговорил Дюжев.
Генерал-лейтенант нахмурился:
— Здесь вам не Красная армия и демагогию разводить не позволю, прошу это запомнить! Я обещал сделать из вас настоящих контрразведчиков, и я это сделаю! Чего бы мне это ни стоило. Встать в строй!
* * *День начинался в пять часов утра с многокилометрового марш-броска при полной боевой выкладке, а заканчивался в одиннадцать вечера силовыми упражнениями. Каждый день был расписан по минутам, где кроме стрельбы из пистолета обучали оперативно-боевым методам. На разучивание каждого стрелкового приема Петр Михайлович Голицын отводил несколько дней. Еще месяц назад трудно было представить, что каждый из курсантов стрельбой из обеих рук овладеет всего лишь за неделю. А на освоение «боевого маятника», со всеми кувырками, падениями и прочими комбинациями в виде обманных движений, уйдет всего лишь несколько дней. Странно было думать о том, что совсем недавно они ничего не слышали о «встречном поиске». Собственно, стимул для учебы существовал, — в конце каждой недели генерал Голицын устраивал экзамен, в результате которого отчислялось несколько слушателей.
Судьба их была предрешена — передовая!
А потому каждый из бойцов всегда готовился к предстоящей проверке весьма серьезно.
В окно незаметно постучалась очередная суббота, а следовательно, наступило время для очередного экзамена. Еще с утра в расположении школы царило гнетущее напряжение, хотя имелась и небольшая причина для радости, — учеба в школе приравнивалась к боевым действиям, а потому курсантам полагалось по сто граммов «наркомовских». Весьма приятная разрядочка в конце боевой недели. Обычно для выпивки объединялись втроем. Примут счастливчики на грудь для настроения, пошатаются по лагерю, да и завалятся спать.
Несмотря на предстоящий экзамен, настроение у Тимофея, в общем-то, было неплохое. Хотя бы даже оттого, что в этот раз подоспел его черед выпивать «наркомовские». А потому к подобному мероприятию он подошел с душой, можно сказать, по-творчески. Сбегав ночью в село, он раздобыл селедочки у одной крепкой вдовушки и теперь фантазировал на тему «армейское застолье». Даже если в этот раз ему суждено расстаться со школой, то сделает он это во хмелю, а потому с радостным сердцем.
Неожиданно размышление Тимофея прервал властный окрик Голицына:
— Боец Беспалый!
— Я! — вышел вперед Тимофей.
— Экзамен мы начнем с тебя.
Полагалось произнести: «Так точно!», но Тимофей Беспалый, из какого-то мальчишеского озорства, произнес:
— Я не возражаю.
На морщинистом лице генерала появилась снисходительная гримаса, дескать, еще бы ты возражал. Иногда Петр Михайлович разрешал с собой спорить. Сейчас это был тот самый случай.
Накануне в центре строевого плаца была установлена толстая дубовая колода, на которой горделиво возвышалась бутылка из-под шампанского (в лучших гусарских традициях!). Голицын отсчитал шестнадцать шагов от колоды (привычная дистанция для стрельбы в царской контрразведке, на которой обычно отрабатывались всевозможные трюки) и уверенно воткнул в землю ивовый прут. Князь извлек из кармана френча «наган» и демонстративно вставил в барабан боевые патроны. Собственно, в этом тоже не было ничего удивительного, так он поступал перед каждым экзаменом, считая, что создание ситуации, приближенной к реальному бою, очень стимулирует учебный процесс.
Судя по тому, как продвигалась учеба, в его словах присутствовала сермяжная правда.
Голицын протянул пистолет Тимофею:
— Ваша задача — расстрелять бутылку во время прыжка. Предупреждаю, противник хитер и коварен! Он не станет дожидаться, пока вы выберете удачное место для падения, он будет стрелять! И стрелять будет метко… А немецкие «шмайсеры» с близкого расстояния перерезают человека пополам! У автомата прицельным будет первый выстрел, его надо бояться, остальные пули уйдут вверх. А потому, падая, вы должны уничтожить противника до того, как он нажмет на курок, — четким голосом наставника напоминал генерал-лейтенант. Голицын стоял немного сбоку, на расстоянии десяти шагов. Дистанция убойная, промахнуться мог разве что абсолютный слепец. Князь Голицын таковым не являлся. — Как только я подниму руку, вы должны прыгать. Если этого не произойдет, то пулю вы получите от меня! В нашей школе все должно быть, как на войне. А потом, при любых учениях допускается небольшой процент потерь… Думаю, что меня не осудят за это.
Никто из слушателей не сомневался, что так оно и произойдет. Старый князь уже не однажды удивлял своими выходками. Заранее доставать «наган» не полагалось. Трюк должен выполняться в одно движение. Расстегнутая кобура — пожалуйста! Но не больше.
Занятия с князем Голицыным не прошли бесследно. Это уж точно! Кроме умения стрелять, у каждого из бойцов вырабатывалось новое мироощущение. А это уже на всю жизнь.
Через три месяца учебы упражнения с пистолетом были доведены практически до автоматизма, и скоро Тимофею Беспалому стало казаться, что он родился с кобурой под подушкой.
Беспалый словно бы глянул на себя со стороны: все происходило, как в замедленном кино, будто бы с кем-то другим, но очень похожим на него. Рука Петра Михайловича неуклонно поднималась для выстрела и в это же самое время, сконцентрировавшись, боковым зрением Тимофей увидел бутылку из-под шампанского. Неожиданно, словно в силу какого-то оптического эффекта, бутыль вдруг принялась увеличиваться, принимая почти гигантские формы. Каким-то невообразимым чувством он сумел рассмотреть на темно-зеленой поверхности даже мельчайшие пятнышки и сколы.
Грешно было не попасть в такую громадину!
Неведомая сила вдруг швырнула его в сторону. В падении Тимофей Беспалый сумел вырвать из кобуры «наган», направить его в цель, точнехонько в длинное сужающееся горлышко, и нажать на курок. Не тратя мгновений на созерцание пораженной мишени, он уже смотрел на Голицына, чтобы уничтожить его в падении. Беспалому потребовалась какая-то сотая доля секунды, чтобы перевести пистолет на генерала. Щелчок! И тот убит!
Оказавшись на земле, Беспалый, сгруппировавшись, мгновенно перекатился влево — в наиболее недосягаемую для противника сторону — и, перевернувшись на живот, дважды нажал на курок, направив оружие в сторону разбитой бутылки. И вновь перевел ствол на генерала — на тот случай, если выстрелы для противника оказались не смертельными.
Тимофей Беспалый знал, что предполагаемые пули, выпущенные врагом, должны были пройти немного выше его головы, лишь только чиркнув горячим металлом по макушке. Случись боевая ситуация, Тимофей Беспалый не сомневался в том, что сумел бы остаться не только в живых, но и уничтожить человека три.
Несколько секунд Беспалый лежал на животе, буквально вжавшись в землю. Правая рука с пистолетом выброшена далеко вперед, на тот случай, если объявится неведомый враг. В таком положении легче выжить и контролировать ситуацию, а самое главное, улавливать любое шевеление в радиусе тридцати метров. Каким-то непостижимым образом усилились все его органы чувств, и он услышал, как на расстоянии пятнадцати метров у бойцов бьются сердца.
У некоторых тревожно.
— Вставай! — распорядился Голицын.
По довольному лицу генерала Беспалый понял, что он не допустил ошибки. Поднявшись, Тимофей сунул пистолет в кобуру, застегивать ее не стал, как бы тем самым давая понять, что подобная ситуация может повториться. А следовательно, нужно быть готовым ко всяким неожиданностям.
— Первая пуля у тебя была боевая, — произнес генерал и, кивнув в сторону разбитой бутылки, сказал: — И вот результат. Если бы ты служил лет тридцать назад в царской армии, то выиграл бы бутылку шампанского, — очень серьезно констатировал Голицын. — Второй и третий патроны — «вареные». Если бы они оказались боевыми, то Беспалый попал бы мне точно в середину лба! — убежденно проговорил бывший царский генерал. — А теперь в строй, шагом марш!
Развернувшись, Тимофей Беспалый четким строевым шагом вернулся на прежнее место и с улыбкой подумал о том, что двумя стаканами водки отметит маленькую, но ощутимую победу.
— Сомов, — вызвал генерал, устанавливая на прежнее место еще одну пустую бутылку.
Прыгать будет труднее, на плацу валялось битое стекло.
Для каждого экзамена князь имел в своем распоряжении неограниченное количество пустой посуды. Среди слушателей ходил слушок, что пустые бутылки остались с того самого времени, когда боевой контрразведчик мог не только ловить шпионов, но и весело гусарить в окружении милых дам.
Даже сейчас, несмотря на возраст, в нем чувствовался матерый самец, который лет сорок назад способен был доставить неприятелю немало хлопот. На языке контрразведчиков шпионов называли «волками», а тех, кто за ними охотился, именовали «волкодавами». Последним полагалось быть умнее, хитрее и изощреннее.
