Поход самоубийц - Илья В. Попов
Ферма была просто загляденье, словно с картинки: ладный домик с покатой крышей, окруженный забором. Чуть поодаль по правую руку — курятник, рядом с которым важно расхаживали квочки, выискивая на земле жуков и червячков. А вот рядом… При виде до боли знакомой фигуры, что ковырялась в грядках, Птаха невольно с шумом сглотнула. Заслышав за спиной шаги, мужчина оглянулся — а после раскрыл рот и выронил мотыгу. Алан выглядел ровно так, как его успела запомнить Птаха: подтянутый, стройный, с закатанными по локоть рукавами, обнажающими многочисленные шрамы. Разве что в темные волосы закралась первая проседь, а подбородок скрывала густая борода.
— Бел? Это и впрямь ты? — наконец в неверии произнес Алан.
Лицо его одновременно выражало и ужас, и удивление, будто бы он повстречал призрака. Впрочем, это было недалеко от истины.
— Если бы вдруг кто сказал мне, что ты заделаешься в садовники — померла бы со смеху, — сказала Птаха, оглядывая ухоженные клумбы и аккуратно подстриженную траву.
— Алан, кто это? Ты ее знаешь?
На пороге дома появилась невысокая женщина в длинном синем платье и тугой черной косой, спадающей на живот. А вот позади нее… Птаха не могла оторвать взгляда от маленькой девочки, которая, прижимая к груди куклу, держалась за спиной у незнакомки, с любопытством рассматривая Птаху.
Эмили.
Боги, как же она выросла…
— Стефани, запрись дома и что бы ты не услышала — не открывай дверь, — хмуро произнес Алан.
— Но…
— Сделай то, что я говорю. Пожалуйста. Это важно.
Стефани с подозрением взглянула на Птаху, ушла обратно в дом, увлекая за собой Эмили и захлопнула дверь. Птаха же лишь сжала трясущиеся пальцы в кулаки и медленно выдохнула. Быть может, все же… Нет. Она уже приняла решение. Какое-то время Птаха и Алан молча стояли и разглядывали друг друга, точно видя в первый раз. Потом он горько усмехнулся:
— Ну, что ж. Где-то в глубине души я знал, что этот день рано или поздно настанет. У меня лишь одна просьба — сделай то, что задумала, не здесь. Не на глазах у нашей дочери.
Птаха медленно кивнула, засунула руку за пазуху, а после выкинула ее в сторону Алана. Тот отшатнулся назад, как от удара — а через миг в недоумении рассматривал пойманный им в воздухе звякнувший мешочек.
— Это…
— Деньги, — сказала Птаха. — Совсем новенькие орены, не обрезанные ни на волос. Думаю, теперь тебе хватит золота и на дом где-нибудь на побережье, и на лавку. Все, о чем ты мечтал.
Алан поднял глаза на Птаху и недоверчиво хмыкнул:
— Так ты проделала весь этот путь, просто чтобы подарить мне целое состояние? Я… Честно, даже не знаю, что сказать. Я думал, ты хочешь…
— Прикончить тебя? — слабо улыбнулась Птаха. — Я хотела. Но передумала. Не ради тебя — ради нее. Так будет лучше. Для всех.
Алан покосился на дом и спрятал мошну в карман.
— Что ж. Не знаю, как тебя и благодарить. Проклятье, это все просто сон какой-то… — он запустил ладони в густые волосы. — Признаться, быть вором у меня получалось куда лучше. Дела в последнее время идут хуже некуда, так еще и на каждом углу трындят о каких-то ордах демонов, прущих из Хвори…
— О, на этот счет можешь не беспокоиться, — произнесла Птаха.
Алан открыл было рот — но потом, видимо, решил, что кое-какие вещи лучше не знать. Вместо этого он спросил, отчего-то слегка смущенно:
— Быть может, зайдешь на обед? Стефани готовит просто изумительный куриный суп. Расскажешь, как у тебя дела, поиграешь с Эмили…
— Не нужно делать вид, что ты действительно жаждешь вести со мной светские беседы за одним столом, — перебила его Птаха. — Мы оба знаем, что это не так. Прощай. Зря я тогда не послушала тебя. Сделай так, чтобы Эм выросла счастливым человеком с нормальной жизнью. Иначе я найду тебя еще раз и надеру тебе задницу.
— Прощай, Бел, — голос Алана чуть дрогнул. — Спасибо и… Прости. За все.
Птаха только дернула плечом, развернулась и направилась прочь. Преодолев с десяток шагов, она оглянулась:
— Эй, Алан, кое-в-чем ты все же ошибался, — он в недоумении нахмурился. — Люди меняются.
Не дождавшись ответа, Птаха продолжила путь, надеясь, что мелко-мелко подрагивающие плечи не выдадут ее. И лишь когда ферма исчезла из виду, Птаха присела на корточки и разрыдалась в полный голос.
Спустя время, когда Птаха вернулась к Ленсу, он окинул ее покрасневшее опухшее лицо обеспокоенным взглядом, но, к счастью, не стал задавать вопросов. Какое-то время они ехали молча, потом Ленс произнес:
— К слову, как твой Рик относится к бывшим инквизиторам?
— Как и любой нормальный человек — просто отвратительно, — без капли иронии ответила Птаха. — Поэтому этот факт твоей биографии лучше опустить.
— А что насчет битвы с выжившим из ума шрау, который хотел пробудить Древнего бога?
— Эта история Рику понравится, — немного подумав, кивнула Птаха. — Вот только он все равно решит, что мы перепили настойки.
— Признаться, мне и самому до сих пор так кажется, — с напускной серьезностью вздохнул Ленс.
При виде пляшущих в его глазах озорных огоньках Птаха откинула голову и звонко расхохоталась. Ленс тоже не сдержался — и смех их вместе с топотом копыт звучал для Птахи самой лучшей музыкой.
* * *
Дверь открылась с таким грохотом, что едва не слетела с петель. Гессер, сидевший за столом и читающий книгу, оторвался от чтения и поднял глаза на незваных гостей. То была до боли знакомая Гессеру Троица, состоящая из пухлого мужчины, сухой женщины и угрюмого юноши. Все трое выглядели, откровенно говоря, так себе. Мужчина заметно осунулся, потеряв прежнюю округлость, в золотых волосах женщины замелькала проседь, мешки под глазами юноши стали еще больше. Помимо прочего все трое не сводили с Гессера злобного взгляда — даже мужчина, который всегда отличался своим благодушием.
— Кажется, я пропустил момент, когда мы с вами стали добрыми друзьями, врывающимися друг к другу без приглашения, — нарушил молчание Гессер и отложил пухлый томик в сторону, не забыв загнуть кончик страницы, на которой остановился. — Признаться, если первые разы это и было забавно, то сейчас начинает понемногу раздражать.
— Где мальчик?! — прошипела женщина, вцепившись побелевшими пальцами в стол и наклонившись к Гессеру.
— Во-первых… — начал было он.
— Кажется, у нас был уговор, — перебил его юноша, и голос его, обычно спокойный и лишенный каких-либо эмоций, просто звенел натянутой тетивой. — Не создавать нам подобных. И мы долгое, очень долгое время придерживались этого правила. Каждый из нас.
— Во-первых, — произнес Гессер, на которого
