Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)
Ноль целых, семьдесят две сотых секунды нужно лично мне, чтоб выхватить пистолет и произвести первый выстрел. Но даже этой малости у меня сейчас не было. Тело среагировало само, и я нырком ушёл с линии огня, изо всех сил стараясь не подставить под выстрел детей и их разноцветных мамаш. Мой взгляд был прикован к фигуре ирландца, я даже уловил момент, когда его палец надавил на спусковой крючок, и пуля рванулась в мою сторону. В следующее мгновение я больно ударился всем телом о камни, как-то немыслимо извернулся, выхватил из кобуры пистолет… И на меня обрушилась тележка молочника. Синие пластиковые ящики сыпались как получится, не разбирая – где я, а где мостовая. Один из них больно стукнул меня по лбу, и на мгновение я упустил из виду фигуру ирландца. А когда через долю секунды поднял глаза, за рекламным щитом уже никого не было. Надпись, выведенная мелом на щите, гласила: «Магазин рыболовных принадлежностей. Сезонная распродажа. Скидки до 50 %».
Добро пожаловать на большую рыбалку, мистер Дюпре…
О’Каллагэн использовал глушитель, и никто из находившихся рядом людей не понял, что заставило прилично одетого джентльмена внезапно наброситься на тележку молочника и обрушить все ящики себе на голову. Не менее загадочным выглядело поведение молочника, который неподвижно лежал на мостовой, неловко подвернув под себя ноги и не делая ни малейшей попытки подняться. Судя по всему, на пистолет в моей руке никто не обратил внимания. Спрятав его в кобуру, я вскочил на ноги, ещё раз огляделся, убеждаясь, что поблизости нет О’Каллагэна с гранатомётом, и подошёл к распростёртому на мостовой молочнику. Проверил на всякий случай пульс, хотя всё было ясно с первого взгляда. Пуля вошла ему прямо в сердце, и крови почти не было. Бедняга умер мгновенно. Только маленькое отверстие в плотной рабочей куртке, как раз напротив сердца, наводило на мысль, что этот человек умер не своей смертью. Его смерть предназначалась мне.
Полицейская машина возникла из пустоты и, скрипнув тормозами, остановилась в двух шагах от меня. Хлопнула дверца, и крепкий «бобби» с привычной улыбкой шагнул в мою сторону. Его напарница тоже покинула машину, но подходить не спешила, оставаясь на месте и используя автомобиль как прикрытие. Вечная история – вроде бы нет в округе ни одного «стража порядка», а чуть что не так – и «бобби» вырастают словно из-под земли. Сегодня, впрочем, это самое «не так» получилось чересчур сильным. Замерший рядом офицер был мне знаком, я частенько встречал его в пабе «The Old Crown», где он любил посидеть в свободное от службы время. Полицейский также узнал меня, и на мгновение его улыбка стала искренней. Но уже в следующий миг глаза «бобби» настороженно замерли, а лицо приобрело профессионально-неприятные черты. Ага, заметил молочника. Не выпуская меня из виду, он быстро шагнул к трупу и коснулся его шеи. Диагноз был ясен как день.
– Добрый день, сэр, – с вопросительной интонацией заметил полицейский, выпрямляясь. – Сержант Локсли. Мистер Дюпре, не могли бы вы сообщить мне, что здесь произошло?
– Кто-то застрелил молочника, – честно ответил я, указывая на труп.
– Это я вижу, сэр.
Вокруг нас понемногу собиралась толпа зевак, в том числе и давешняя парочка «разноцветных» мамаш. Мальчуган, проверявший лбом крепость каменной мостовой, стоял тут же, крепко держа за руку своего приятеля. Он уже успел отрастить качественную шишку и теперь сильно смахивал на маленького носорога.
– У вас есть при себе оружие, мистер Дюпре?
– Да, – честно ответствовал я, – при себе у меня «Беретта» и разрешение, выданное на этот пистолет полицией графства.
Глаза Локсли заледенели, и его правая рука недвусмысленно легла на расстёгнутую кобуру. Я вздохнул. Напарницей Локсли была симпатичная молодая девушка, блондинка с большими зелёными глазами. Возможно, она была чуть более полной, чем стоило бы, но с другой стороны – полнота лишь добавляла ей аппетитности. Честно говоря, я бы с удовольствием… Повинуясь сигналу сержанта, девушка выхватила пистолет и навела его на меня. М-да… По крайней мере я честно пытался расслабиться и получать удовольствие. Всё это было знакомо мне до отвращения. Сейчас они начнут меня хватать…
– Сэр! Медленно подойдите к машине и положите руки на капот!
* * *– Простите, сэр, но таков наш долг, – торжественно говорил лейтенант Рокси, возвращая мне пистолет, портмоне с кредитками и всё остальное имущество, изъятое у меня его бдительными подчинёнными. – Вы – свидетель преступления, и мы были обязаны взять у вас показания. Кроме того, сэр, в НАШЕЙ стране не принято носить оружие, и действия сержанта Локсли…
– Я принимаю ваши извинения, – прервал я разглагольствования лейтенанта. – Что же касается моего пистолета, то вы своими глазами читали официальное разрешение, выданное мне властями ВАШЕЙ страны. Не так ли, сэр?
– Простите, сэр?
Лейтенант Рокси был худшим из зануд, которых я когда-либо знал. Даже Рихо Арвович Эвер, шеф службы безопасности в Империи моего отца и по совместительству мой приятель, был куда приятнее этого английского «бобби». Хотя нужно признать, что и лейтенант Рокси был не в восторге от моих манер.
– Надеюсь, сэр, вы скоро забудете об этом недоразумении. В конце концов, погиб человек, и наш долг…
О, Боги! Я молча кивнул лейтенанту и торопливо зашагал к выходу. Ещё одной порции этой галиматьи я точно не выдержу.
Полицейский участок находился рядом с вокзалом, по меркам Брайтона, это всё равно что «у чёрта на куличиках». Идти домой пешком мне было лень, кроме того, часы показывали, что до ужина оставалось всего пятнадцать минут. Достаточно один раз пообщаться с миссис Дакворт, чтобы навсегда отбить у вас охоту опаздывать к ужину. Во всяком случае, лично я не собирался искушать судьбу и взял такси. «Кэбов» на стоянке не оказалось, а водителем голубого «Мерседеса», который мне достался, был какой-то непонятный юноша с золотыми колечками в обоих ушах. В левом ухе было три колечка, а в правом – семь. Такой расклад был мне в новинку, и весь путь, а это добрых семь минут, я безуспешно гадал – мистер меня везёт домой или всё-таки – мисс? В конце концов мне пришлось согласиться с классиком – есть ещё много такого, что и не снилось нашим мудрецам. Я дал этому чуду природы на чай больше, чем стоила сама поездка, и почти бегом преодолел несколько метров, отделявших меня от дома. Когда я торжественно вступал в свой «Дюпре-холл», часы показывали без пяти семь.
– Мистер Дюпре? – Миссис Дакворт встречала меня в гостиной.
Посторонний человек мог бы подумать, что спокойнее этой женщины только камни, вмёрзшие в ледник одновременно с мамонтами. Но я-то знал свою экономку уже больше года, поэтому с первого взгляда определил, что миссис Дакворт взволнована необычайно. Ничего удивительного в этом не было: слухи в Брайтоне распространялись со сверхзвуковой скоростью, и моя домоправительница уже наверняка была наслышана о недавнем происшествии.
– Кто-то застрелил мистера Джонса, молочника. Я был рядом в тот момент, когда это произошло, и сержант Локсли попросил меня, как свидетеля убийства, дать показания в полиции, – поспешно доложил я.
Реакция миссис Дакворт была, как всегда, свежа и парадоксальна.
– Это ужасно, сэр! – фыркнув, заявила она. – Мне сказали, что вас обыскивали прямо на улице? Боже, куда катится эта страна? Мало того что честных граждан убивают прямо перед их собственным домом! Теперь любой констебль может позволить себе оскорблять джентльмена, подвергая его унизительным проверкам!
– Уверяю вас, миссис Дакворт, это обычная процедура, принятая во всех странах, – попытался я охладить праведный гнев женщины. Но где там…
– Во всех странах, сэр, но не в Соединённом Королевстве! Нет, я этого так не оставлю! Я сегодня же позвоню миссис Локсли и скажу ей всё, что думаю о поступке её сына!
– О нет, только не это! Я часто встречаюсь с сержантом Локсли в пабе, иногда мы даже играем с ним партию в дартс, и мне бы совсем не хотелось…
Я лихорадочно пытался сообразить, какие ещё причины можно привести, дабы оправдать полицию в глазах миссис Дакворт и не допустить развития скандала, но – тщетно. Миссис Дакворт остановила меня величественным движением руки:
– Мой муж, мистер Дакворт, погиб на войне, защищая свободу и демократию! Это – дело чести любого англичанина, и я не позволю распустившимся полицейским посягать на личные права граждан! Только так, сэр, только так!
Гордо вскинув сухой подбородок, она прошествовала в сторону кухни. Уже на пороге миссис Дакворт обернулась и заявила тоном мирового судьи:
– Что же касается мистера Джонса, сэр, то я ничуть не удивлена тем, что его застрелили. В прошлом месяце он обсчитал меня на четыре фунта и сорок два пенса, а когда я уличила его в этом гнусном мошенничестве, он обозвал меня… Даже вспоминать об этом противно! Поверьте мне, мистер Дюпре, Бог видит всё, и ни один грешник не уйдёт от его карающей десницы!
