Сергей Москвин - Схватка профессионалов
…Николай Тарасович Сенченко, капитан сухогруза, догадывался, что в принятых на борт дополнительных четырех бочках скорее всего находятся мины. «Какой еще груз могут желать доставить на нефтяные платформы эти вооруженные люди?» – думал он, глядя на стоящих возле бочек террористов. Сенченко очень хотел сообщить нефтяникам об опасности, но не знал, как это сделать. Стоящие на палубе террористы приняли спущенную с нефтяной платформы специальную железную клеть. Клеть использовалась для подъема бочек с соляркой и вмещала четыре двухсот-литровые бочки. Двое террористов открыли клеть и выкатили оттуда пустые бочки из-под солярки. На их место они вкатили уже полные бочки. Главный из них махнул рукой, подавая знак крановщику с платформы, и нагруженная клеть пошла вверх.
…Старший дежурный смены ОМОНа сержант Коровяков терпеливо ждал, когда клеть с соляркой вернется обратно. Выполняя приказ своего командования, омоновцы осматривали все поступающие на платформу грузы. С подобным заданием Коровяков сталкивался впервые, да и другие омоновцы тоже. Никакой специальной техники, предназначенной для обнаружения взрывчатки, у них не было. Поэтому осмотр проводился чисто визуально.
Рабочие с платформы выгрузили бочки из клети, и омоновцы приступили к осмотру. «Бочки и бочки, чего их осматривать», – подумал про себя Коровяков. Он пнул ближайшую к нему бочку ногой. Послышался глухой удар. «Ну ясно, бочка не пустая», – решил Коровяков. Но и без простукивания было видно, что бочки тяжелые, так как рабочие с трудом выгружали их из клети. Коровяков открыл пробку заливного отверстия и заглянул внутрь. В нос ударил характерный запах солярки. На поверхности дизельного топлива отражались солнечные блики. Коровяков покачал бочку из стороны в сторону. Солярка у заливного отверстия слабо колыхнулась.
– Все в порядке, – сказал Коровяков, снова заткнув заливное отверстие.
Аналогичным образом омоновцы осмотрели оставшиеся три бочки. Рабочие с платформы не обращали на их действия внимания. Они опять загружали клеть пустыми бочками.
Несколько дней назад начальника дежурной смены ОМОНа сержанта Коровякова сильно продуло. Он подхватил насморк, к тому же у него начало побаливать горло. Коровяков кутался в свой милицейский бушлат, тем не менее сильный морской ветер все равно пробирал до костей. В другой раз для согрева Коровяков выпил бы граммов двести, но сейчас на платформе находился полковник ФСБ, и Коровяков решил, что этого лучше не делать. Беззвучно матерясь про себя, Коровяков мерз на продирающем до костей холодном ветру и с нетерпением ждал, когда разгрузка «Татищева» наконец закончится. Тем временем грузчики установили в клеть четыре использованные бочки, накинули страховочную цепь, и клеть опять пошла вниз.
…Ковалев следил за вторично опускающейся клетью. «Ну вот и все. Они приняли мой подарок. В оставшихся четырех бочках сюрприза не будет», – удовлетворенно подумал Ковалев, и на лице его заиграла улыбка. Заметив его улыбку, капитан Сенченко побледнел. Это была улыбка убийцы-маньяка.
…Павел Чернышов снял с головы наушники, закончив разговор с Астраханским управлением ФСБ. Несколько секунд он стоял неподвижно, соединяя в логическую цепочку полученную информацию: «Место хранения пластиковой взрывчатки обнаружено, но вместо тысячи килограммов пластита там оказалось не более двухсот. Значит, основную часть взрывчатки террористы успели вывезти. Судя по оставшемуся автомобильному следу, взрывчатку вывезли на машине. Действительно, такое количество пластита на руках не унести. Куда ее могли вывезти? От тайника на машине можно проехать в Астрахань и в прибрежный город Каспийский. В Каспийском находится небольшой порт. Именно оттуда сегодня утром ушел сухогруз «Татищев». Он везет дизельное топливо для пяти нефтедобывающих платформ компании «ЛУКОЙЛ». Рядом с причалом, где загружался «Татищев», обнаружен брошенный грузовик». Чернышов посмотрел в окно, но из кабинета ему не было видно места, где разгружался сухогруз. Он резко повернулся к стоящему за его спиной Ветрову:
– Где Карпатьев?! Срочно найди его!
Увидев перед собой побледневшее лицо начальника и его горящие от волнения глаза, Артем Ветров пулей вылетел из кабинета. Чернышов поспешно вышел следом за ним. Рядом с кабинетом начальника платформы находилось помещение, где работали операторы. Чернышов тоже не знал, как называется это помещение, но сейчас это интересовало его меньше всего. Главное, что отсюда можно было связаться с любым участком нефтяной платформы. Операторы недоуменно повернулись к Чернышову. На дверях в операторский зал висела традиционная табличка «Посторонним вход воспрещен». Но вошедший человек вел себя так, словно имел полное право находиться здесь и отдавать приказы.
– Сейчас разгружается сухогруз «Татищев», так?! – грозно спросил он.
– Да, уже пятнадцать минут, – ответил один из операторов.
– Свяжитесь с крановщиком, немедленно!
Операторы нерешительно переглянулись.
– Делайте, что вам велели, – приказал Карпатьев, входя в операторский зал. – Ваш помощник сказал мне, что я вам срочно понадобился, – добавил он и вопросительно посмотрел на Чернышова.
– Да, Валентин Петрович. То, чего мы с вами опасались, случилось, – ответил Чернышов и посмотрел в глаза начальнику нефтедобывающей платформы. – Сухогруз «Татищев» захвачен террористами, и на его борту сотни килограммов взрывчатки.
– О боже! – в ужасе воскликнула женщина-оператор, услышав последние слова Чернышова.
Она вздрогнула от страха и выпустила из рук микрофон рации, который намеревалась передать Чернышову. Микрофон ударился об операторский пульт и повис на своем шнуре. Карпатьев тут же проговорил что-то грозное. Что именно, Чернышов не расслышал, так как уже схватил микрофон и вызвал крановщика, разгружающего пришвартовавшееся у платформы судно.
– Сколько вы подняли бочек? – спросил Чернышов по рации у крановщика.
– Четыре.
– Вы видите их? Где они?
– Да все тут и стоят, на грузовом терминале. Когда полностью разгрузим корабль, грузчики перевезут солярку в хранилище, – не представляя, что означают задаваемые ему вопросы, ответил крановщик.
– Сейчас резко опускайте клеть на палубу сухогруза и имитируйте поломку. Нам надо выиграть время, – приказал крановщику Чернышов.
– Сделаем. Нет проблем, – бодро ответил крановщик.
Все происходящее он воспринимал как увлекательную и захватывающую детективную игру.
Отдав последнее приказание, Чернышов повернулся к Карпатьеву, который в этот момент разговаривал по телефону внутренней связи с начальником внештатной пожарной команды и требовал направить пожарные расчеты на грузовой терминал.
– Разумно, – одобрил это решение Чернышов. – И разверните все пожарные рукава и пенообразователи.
«Хотя в случае взрыва вряд ли стоит рассчитывать на помощь пожарной команды, – мысленно добавил он. – Скорее всего вся система пожаротушения будет уничтожена взрывом вместе с платформой и обслуживающими ее людьми».
…С пятиметровой высоты клеть с пустыми бочками рухнула на палубу сухогруза. От удара настил на палубе треснул, страховочная цепь слетела с крюка, и одна бочка выкатилась наружу. Наблюдавший эту картину Ковалев вздрогнул от неожиданности, но тут же пришел в себя и, схватив за рукав капитана сухогруза, закричал ему в лицо:
– Что это значит?!
– Не знаю. Должно быть, поломка крана, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Сенченко.
Все время, пока разгружался его сухогруз, Николай Тарасович Сенченко мысленно молился, чтобы на платформе узнали о захвативших судно террористах. И когда он увидел, как упала клеть, у него появилась робкая надежда, что это наконец произошло. За все время, что его сухогруз обслуживал нефтедобывающие платформы, капитан впервые видел, как упал груз. Обычно кран снабжают целой системой тормозов, чтобы зафиксировать падающий груз. В случае аварии крана клеть скорее должна была повиснуть в воздухе, а уж упасть она могла только в результате умышленных действий крановщика.
Ковалев тем временем мучительно соображал, как следует реагировать на случившееся: «По логике вещей, капитан судна не должен оставаться безучастным к аварии крана. Тем более что еще не весь груз поднят на платформу».
– Спроси, в чем дело! – приказал Ковалев Сенченко и подтолкнул его в бок.
Сенченко связался по рации с операторами.
– Эй, на платформе, что у вас происходит, кран сломался? – ожидая подтверждения появившейся у него надежде, спросил он.
Ответил ему сам начальник платформы:
– Да, Николай Тарасович, такая же авария, что и в позапрошлый раз.
Слова Карпатьева укрепили зародившуюся у капитана сухогруза надежду. В позапрошлый раз никакой аварии не было, Сенченко это помнил отлично.
– Помню, помню, – ответил он. – В тот раз и у меня неприятность случилась. Всей командой в трюме аварию двигателя устраняли.
