Богдан Сушинский - Гнев Цезаря
Находясь под впечатлением от него, фрегат-капитан и сказал, словно отрубил:
– Чтобы ни ждало вас в этой распроклятой бухте, вы должны пойти и уничтожить линкор. «Месть Цезаря» должна настигнуть и корабль, и всех, кто пребывает сейчас на его борту. – Он внимательно осмотрел членов штурмовой группы и, хотя не обнаружил признаков ни страха, ни сомнений, со всей возможной суровостью объявил: – Если кто-то из вас решил, что еще не поздно соскочить из этого дьявольского поезда, несущего вас к славе через гибель, я готов лично заменить его.
С минуту Боргезе молчал, ни на кого не глядя. Когда же вновь обвел штурмовую группу взглядом, понял, что никто не дрогнул, его коммандос готовы идти до конца.
– Все мыслимые варианты предусмотрены. У вас есть взрывчатка в магнитных цилиндрах с часовыми механизмами, есть магнитные мины в подсумках, есть две торпеды и четыре гидробуксира, а также личное оружие на тот случай, если путь в открытое море будет перекрыт и придется высаживаться на берег, чтобы уходить в горы. И еще – десятидневный запас сухих пайков.
– Среди нас я знаю только одного обжору, – съязвил унтер-офицер Корвини, выразительно взглянув на механика Абруццо, – но даже под пытками не назову его имени.
– Наконец, корвет-капитан Сантароне, – простил князь эту шуточку Джино, – вы можете использовать в качестве управляемой торпеды саму субмарину, активируя перед этим заряд, имеющийся в ее носовой части.
– Такой вариант мы с парнями тоже обсуждали, – молвил Умберто. – И сочли его вполне приемлемым.
– Это важно. Решение принимаете на месте, самостоятельно. Во время операции сохраняете режим радиомолчания, но внимательно ждете трижды поданного радиосигнала SОS-8, который является сигналом к атаке.
– Трижды поданный радиосигнал SОS-8, – то ли переспросил, то ли вслух повторил Сантароне. Об этом сигнале атаки он слышал впервые. Не дождавшись реакции фрегат-капитана, который вообще не любил, когда его переспрашивали, решил проявить сообразительность: – Понятно, пока русские будут ломать головы, что это за странный SOS-сигнал такой и кто его подает, мы уже приступим к атаке.
– Как только «Горгона» выползает из бункер-шлюза, «Умбрия» тут же берет курс на порт погрузки. Квадрат встречи с пароходом в нейтральных водах вам, командир Сантароне, указан.
– Ну, до счастливого возвращения дело, очевидно, не дойдет, – проворчал унтер-офицер Корвини.
– Вот сейчас ты, Джино, не прав, – возразил механик, – счастливого завершения операции морские боги пока не отменяли.
– Контрольное время – пять суток, – продолжил Боргезе, выждав, пока его «морские дьяволы» угомонятся. – Если в этот срок «Умбрия» не появится, скажем, произойдет поломка или же русские арестуют судно, что в нашем случае вполне вероятно, вы самостоятельно идете в сторону европейской части Турции. При этом связываетесь по рации с Диспетчером, или, в крайнем случае, с итальянским консульством в Стамбуле. Дальше действуете, исходя из ситуации. Вопросы?
– Их нет, – заверил командир субмарины.
– Тогда какого черта расселись? Чего ждете? Все – в трюм! Штурмовой группе приготовиться к посадке. В двадцать три тридцать уходите в рейд.
Уже в шлюз-бункере, когда настала пора погружаться в субмарину, у стремянки, которая служила «морским дьяволам» трапом, возникла небольшая заминка. Все выжидающе смотрели на Боргезе.
– Что-то случилось? – сурово спросил тот, не понимая, что, собственно, происходит.
– Традиции наши забывать стали, синьор фрегат-капитан, – с упреком произнес унтер-офицер Конченцо. – Хотите отправить на задание без «благословенного пинка под зад ради удачи»?
– Вот вы о чем?! – облегченно вздохнул Боргезе, который уже заподозрил, что штурмовики его попросту взбунтовались. – Виноват. Мигом исправлюсь. – Взбежав на палубу надстройки, он остановился и несильно, но с явным удовольствием пнул поднявшегося вслед за ним командира субмарины. Такой же ритуал он повторил и с пятью остальными коммандос, всякий раз приговаривая: «Только вздумай не вернуться с задания, разгильдяй! Разжалую до рядового и уволю с флота».
38Октябрь 1955 года. Севастополь.
Военно-морская база
Когда вице-адмирал Ставинский вышел из кабинета командующего, начальник контрразведки флота уже степенно, сопровождаемый настороженным взглядом адъютанта Коршунова, прохаживался по его приемной. В восприятии обычных флотских офицеров контрразведка все еще ассоциировалась с организацией Смерш и вызывала трепетное уважение.
– Это секретное предписание, – извлек он из сейфа засургученный пакет, – мне приказано вскрыть в вашем присутствии, генерал-майор Шербетов. А после прочтения – сжечь. Тоже в вашем присутствии.
– Обычные меры предосторожности, которых нам очень часто не хватает, – хищновато сощурил по-азиатски суженные глаза генерал.
– Что я и делаю, – взялся заместитель командующего за ножницы, – вскрываю.
Пока Ставинский читал, генерал-майор внимательно следил за выражением его лица. По нему нетрудно было предположить, что ничего нового для себя, а тем более шокирующего новоназначенный заместитель командующего в этом предписании не находит.
– Руководить проведением учения поручено мне, – сообщил он, прежде чем передать листик с печатным текстом главному контрразведчику флота. – С командующим, товарищем Пархоменко, вопрос уже согласован.
В приказе речь шла о проведении с 20 октября по 20 ноября секретных учений по антидиверсионной подготовке спецгруппы контрразведки флота. При этом организаторам их, вице-адмиралу Ставинскому и генерал-майору Шербетову, «позволено и приказано» привлекать к проведению «антитеррористической операции» линкор «Новороссийск», а также всех тех военнослужащих, все технические средства, надводные и подводные корабли, которые понадобятся для организации полноценных учений.
А как только Шербетов дошел в своем чтении до фразы о том, что Ставинскому предписывается принять все те меры служебно-организационного характера, которые потребуются начальнику контрразведки флота для проведения строго секретной фазы учений, вице-адмирал тут же упредил его:
– Я обратил внимание на дух и букву последнего предписания этого приказа, генерал-майор. Поскольку мне, как человеку далекому от контрразведки и диверсионной службы, трудно будет определить круг ваших потребностей, то я во всем буду полагаться на ваш опыт.
– Мне и самому далеко не все ясно. В частности, почему приказ подписан не главкомом флота, а его заместителем Локтевым?
– Главкома Кузнецова к организации этих учений решено не привлекать. Как и командующего нашим флотом вице-адмирала Пархоменко, который всего лишь… поставлен мною в известность.
– Уже кое-что проясняется, – удивленно качнул головой генерал от контрразведки.
– Еще больше прояснится, когда уведомлю, что учения находятся на особом контроле военного отдела ЦК и даже одного из секретарей ЦК, а также вручу вот этот пакет, – вновь потянулся Ставинский к сейфу, – переданный генерал-лейтенантом ГРУ Волынцевым. Его содержание предназначено только для вашего сведения, однако советую ознакомиться с ним прямо здесь, возможно, оно заставит нас продолжить разговор.
«Совершенно секретно. Генерал-майору Шербетову, – пробежал взглядом главный контрразведчик флота. – Срочно приступайте к операции „Гнев Цезаря“. Стало известно, что ваш „условный противник“ использует мини-субмарину и группу боевых пловцов. Примите все меры, чтобы эта группа беспрепятственно проникла в бухту Северную, беспрепятственно провела „учебное минирование“ избранного ею корабля, а также беспрепятственно осуществила его подрыв».
«Что-что?! – лишь большим усилием воли заставил генерал сдержаться настолько, чтобы не прокричать это вслух. – Что значит „беспрепятственно проникнуть, минировать, подорвать“?! Они там, в своем штабе ГРУ, все с ума посходили?! Это же… форменное предательство! Измена. Диверсия против собственного флота!»
Оторвав удивленный взгляд от бумаги, Шербетов инстинктивно перевел его на адмирала.
– Э, нет! Увольте! – выбросил перед собой руки с растопыренными пальцами Ставинский. – Мне уже известно, что с приходом к власти нового руководства страны в штабах происходит много чего такого… – повертел правой кистью. – Но того, что предписывается совершать вам, лично я знать не имею права и категорически не желаю.
«…Вам приказано, – продолжил чтение сего странного документа генерал Шербетов, – исходить из того, что все ваши действия в рамках операции „Гнев Цезаря“ продиктованы высшими политическими, кадровыми и военно-стратегическими интересами флота, армии, партии и государства. Они согласованы с самым высоким руководством, которое и принимает на себя всю ответственность за последствия операции.
