Стивен Хантер - Крутые парни
Бад положил руку на плечо Джен. Она отстранилась.
Он нашел телефон и позвонил помощнику прокурора, которого хорошо знал, и попросил назвать фамилию лучшего защитника в городе. Ему назвали известную в их городке. Это был красноречивый и талантливый адвокат, имевший очень хорошую репутацию. Бад тут же позвонил и, когда ему ответили, что у мистера О'Нила важная встреча, сказал: «Слушайте, девушка, это сержант Бад Пьюти из дорожной полиции штата Оклахома, тот самый, который затеял перестрелку с Паями. Я думаю, мистер О'Нил будет горд тем, что такой знаменитый полицейский, как я, выбрал именно его, чтобы посоветоваться по очень важному делу, и выкроит для меня час-другой».
Это сработало. Через минуту адвокат взял трубку, а через пять минут обещал приехать в полицейский участок в четыре часа.
— Достал ему адвоката, — доложил Бад. — Поверь мне, хороший защитник — это девять десятых дела. Весь этот сброд пользуется услугами лучших адвокатов, почему мы не должны сделать то же.
Но Джен не отвечала ему и безучастно смотрела в окно.
Бад подошел к ней.
— Что, черт возьми, тебе не нравится? — спросил он. — Почему ты обращаешься со мной, как с дерьмом?
— Где ты был? — наконец спросила она. — Что, черт возьми, в конце концов, происходит?
— Я был... — У него пересохло во рту. — Я ездил к...
Тут он осознал свою ошибку.
Он не мог сказать, что заехал к старику Гендерсону выразить ему сочувствие по поводу отставки, потому что успел соврать и сказал, что поедет к Гендерсону за оружием.
Он почувствовал себя побитым напаскудившим псом. Он приперт к стенке. Его карты биты. Он совсем заврался.
— Я просто ездил по дорогам и думал.
— О чем?
— О том, как я износился.
— Перестань, Бад. Я же не дура и все прекрасно вижу. Я же понимаю, что происходит. Она снова уставилась в окно. Потом повернулась к нему.
— Дождись адвоката. Вызволи Джеффа. Я больше не могу этого выносить. Я поеду домой.
* * *Адвокат приехал через час. Подписали все необходимые бумаги, состоялось быстрое дознание, проведенное прокурором, слушание дела магистратом оказалось коротким. Все было оформлено мигом, и наконец Джеффа выпустили из камеры. Он выглядел таким маленьким, бледным и растерянным. У него отобрали одежду, выдали арестантскую робу, штаны без пояса и рубашку, обули в бумажные шлепанцы. Вылитый интерн на практике. Он избегал смотреть отцу в глаза, но чернокожий надзиратель — хороший знакомый Бада — проявил великодушие, принес одежду Джеффа и отвел его в мужской туалет, где мальчик смог переодеться.
Бад дожидался его в кабинете. Когда Джефф вернулся в своих джинсах и ботинках, он стал выглядеть несколько лучше. Но в глаза Баду не смотрел по-прежнему.
Они пошли к машине.
— Знаешь, Джефф, — наконец нарушил молчание Бад, — я могу понять, почему ты это сделал. У меня внутри тоже есть какая-то часть, которая говорит мне, что эти ребята получили то, что заслужили. Но тебе нельзя было их бить. Это может направить тебя по такой дорожке, которая приведет к саморазрушению, что недопустимо для такого хорошего молодого человека, как ты. Это противоречит всему, чему тебя учили.
— Я знаю, папа, — согласился Джефф.
— Тогда почему...
— Нет, не в этом дело. Я хочу сказать, что я знаю, — Джефф подчеркнул слово «знаю». — Это непростительно.
Бад посмотрел на четкий профиль сына, сидевшего рядом с ним. Увидел сильные, красивые черты его лица, тонкие ресницы и скрытое в глазах внутреннее напряжение.
— О ней, — закончил Джефф.
Баду показалось, что в его сердце вонзилась невидимая игла. Окружающий мир потерял четкость очертаний. Потом все прошло.
— Джефф, я... — Во рту у него опять пересохло.
— Все началось с телефона, папа. Почти три месяца назад. Я слышал, как ты поздно ночью разговаривал по телефону. Тихим голосом, почти шепотом. Голос был хорошо слышен сквозь доски пола. На следующее утро я целый час просидел около телефона. А потом нажал на кнопку повторного набора. Ты знаешь, что существует такая кнопка? Как же ты мог упустить это из виду? Номер был набран, и женский голос ответил, она сказала: «Алло», и я сказал: «Алло». Я вспомнил этот голос. Когда-то вы с мамой приглашали их на обед. И я спросил ее: «Миссис Пеппер?» Она ответила: «Да», и я повесил трубку. И потом я слышал, как ты звонил ей, звонил каждую ночь. Каждую ночь я слышал твой голос. Было хорошо слышно через вентиляционные трубы. Тебе обязательно было звонить ей из дома? Ты не мог звонить ей откуда-нибудь еще, нет, тебе обязательно надо было звонить из дома.
— Джефф, я...
— Ты встречался с этой женщиной, а потом возвращался домой, как будто ничего не произошло, а потом, ночью, ты опять звонил ей и вы строили планы на следующий день. Я точно знаю, что у вас все было рассчитано. Что вы — ты и она — уедете, что ты собираешься бросить нашу маму и нас. Мы должны были убирать за тобой беспорядок, а ты в это время ходил развлекаться Бог ты мой, папа, как ты мог это делать? Как ты мог?
Баду было нечем дышать. Он с трудом сглотнул.
— Джефф, подобные вещи нельзя красить только в черное и белое, как ты это делаешь.
— Нет, все очень просто. Ты устал от нас. Мы тебе наскучили. Тебя потянуло в другое место. И каждое утро, когда я просыпался, то думал, не уйдешь ли ты этим вечером навсегда.
Он заплакал. По его щекам потекли слезы. Из носа тоже потекло. Бад знал, что его сын ненавидит свою слабость. Он никогда не плакал. Но сейчас его нервы не выдержали, и через секунду он уже не плакал, а рыдал в голос. Бад потянулся к нему и попытался обнять сына за плечи.
— Нет! — Джефф дико дернулся.
— Прости меня, Джефф, — сказал Бад. — Я никогда не хотел причинять тебе боль. Я никогда всерьез не думал о том, чтобы оставить вас. Я никогда не планировал этого и не мечтал об этом. Просто это произошло.
— Папа, папа, папа.
— Джефф, есть одна вещь, которую сын обязан знать об отце. Это не герой, это обыкновенный мужчина, который всю жизнь тяжко вкалывает и так же, как все, делает ошибки. Я просто слишком сильно расслабился. Мой старик много пил и колотил меня. Он рано довел до ручки маму, и я думал, что если я буду лучше, чем он, то смогу в жизни кое-чего добиться. Но теперь я вижу, что, если я и стал лучше, чем он, это не значит, что он был полным дерьмом.
Они долго ехали молча.
— Ну теперь, — произнес наконец Бад, — я знаю, что я сделаю. — Подумав о будущем, он глубоко вздохнул. — Я сделаю это. Я могу это сделать. Ты же знаешь, что я могу.
— Ты опять говоришь неправду?
— Джефф, я никогда не обманывал тебя. Да, я лгал твоей матери. Когда-нибудь, когда ты станешь пожилым мужчиной, и к тебе проявит интерес молодая красивая женщина, и ты не найдешь в душе сил сказать ей «нет», тогда ты поймешь, что это такое.
Сын посмотрел на него. Лицо его опухло от слез и было искажено страданием. Он не сказал ничего.
— У тебя сегодня игра? — спросил Бад.
Джефф кивнул.
— Тебе разрешат играть?
— Не знаю.
— Как это так? Я отвезу тебя на игру. Потом я поеду к Холли и все скажу ей. Я очень многим ей обязан. Мне придется сказать ей все прямо и без недомолвок, ты понимаешь меня? А потом я приду домой и расскажу твоей матери, каким плохим мужем я был. Я попрошу ее простить меня. Может быть, она простит, а может быть, нет. Но лжи больше не будет, в этом я клянусь тебе. Хорошо? С враньем и обманом будет покончено. Потом, когда в школе завершатся занятия, мы поедем в какое-нибудь приятное путешествие. У нас есть небольшие сбережения, но поехать куда-нибудь всей семьей это же важнее, чем копить деньги. Я приведу дом в порядок, клянусь тебе, Джефф.
Мальчик ничего не ответил. Потом едва заметно кивнул.
Глава 29
Лэймар угнал прямо с библиотечной стоянии «транс-ам 91» и следом за Рутой Бет и Ричардом вернулся на ферму.
Когда все были в сборе, он изложил им свой план действий.
— Итак, — начал он. — Мы сделаем это так. Во время игры мы не предпримем ничего.Слишком много народу, слишком большое движение. Может произойти слишком много неожиданностей, их не предусмотришь и бороться с ними трудно. Мы повиснем на хвосте у проклятого Бада Пьюти и проводим эту сволочь до дома. Мы подождем, пока он облобызается со своим семейством и займется своими домашними делами. Потом мы взломаем дверь и начнем стрелять. Мы изрешетим ему все стены. Мы убьем его сына и жену, и всех, кто окажется в доме. Я хочу, чтобы Бад понял, что такое потеря близкого человека. Я хочу, чтобы он страдал так же, как страдал я. Потом я срежу С него его лицо и мы уберемся оттуда. Вы поняли меня?
— Ты хочешь убить всех? — спросил Ричард. Его начало тошнить.
— Сынок, тебе не нравится такая работа? Она тебе не по нутру? Тебе, я смотрю, совершенно нипочем, что я избавил тебя от ниггеров, которые сделали бы из тебя бабу для своих прихотей, что я спас тебе жизнь у Денни, что я вытащил тебя из реки? Тебя совершенно не волнует, что этот коп в стольких местах продырявил малышку Оделла? Ричард — это атака, рейд. Это чисто мужское дело. Ты должен принять его всерьез, метко стрелять и положить их всех. Да, всех,всю семью. Итак, или ты идешь с нами, или мы оставляем тебя здесь, но счастливой жизни в этом случае я тебе не обещаю. Ты не станешь бойскаутом.
