Алексей Колентьев - Агрессия: хроники Третьей Мировой войны

- Ну чё там?!..

Стараясь, чтобы Чёрный или Серёга Чернышев, не слышал, что я говорю, обрисовал невесёлую ситуацию:

- Чёрный поломался, но крови нет. Хреново то, что он на льдине, а под ним ещё фиг знает какая пропасть. Он вроде не понимает, но…

- Как поступим?

- Я его от сбруи освобожу, срежу всё до чего дотянусь. Обряжу в своё, ты нас по очереди поднимешь.

- А если…

- Тогда только его и по любому Черныша в этой дыре бросать нельзя. Делай!..

Зависнув над льдиной, я осторожно, ступая по самому её краю, опустился сначала на колени а потом на живот и пополз к раненому. Полз и прислушивался как потрескивает лёд, шуршит скатывающийся в бездну сыпучий снег. Подобравшись к раненому вплотную. Снял с него маску и ударил по щеке. Тот вздрогнул, открыл глаза и попытался дёрнуться, вдруг скрючившись ещё сильнее и скрипя зубами от боли.

- Чёрный! Чёрный не шевелись!..

Льдина отозвалась противным скрежетом, но вроде осталась на месте. Обрисовав товарищу ситуацию, я стал помогать ему освобождаться от сбруи, на которой висел боекомплект, такткомплекс и прочие полезные вещи. Но сейчас это всё был лишний груз. В процессе, когда я снимал свою сбрую и вместе мы просовывали ремни под грузное тело пулемётчика выяснилось, что тот сломал два ребра , левую руку в двух местах, а часть кости на правой ноге, торчала бугром, не прорвав ткань комбеза насквозь. Единственной хорошей новостью было то, что позвоночник сломан не был. Льдина захрустела в тот момент, когда тело пулемётчика стало отрываться от её поверхности. Где-то справа опасно хрустнуло и я покатился влево и вниз. Быстро вырвав из гнезда лопату наотмашь рубанул лёд справа от себя и остановил падение, кромка лопаты вонзилась в рыхловатую поверхность льдины почти наполовину. Распластавшись в позе «морской звезды», я молча наблюдал, как медленно тело Чернышева уходит вверх.

Потом время застыло, я лишь поудобнее перехватил рукоять лопаты, чья страховочная петля плотно врезалась в кисть левой руки. Льдина потрескивая, всё сильнее кренилась вниз, откуда уже скорее всего будет рукой подать до Преисподней. Когда лёд хрустнул в очередной раз, мелькнула дурацкая мысль, что хоть согреюсь. В правой руке, у меня был ремень пулемёта, отпустить который было никак нельзя. Если уцелею, амеры-то из-за скалолазных подвигов никуда не делись.

- Ропша, держи!..

Прямо на грудь мне упала охапка страховочной сбруи. М-да, а тёплые котлы были так близко!..

Подъём наверх сопровождал шорох сползающей в бездну льдины. Не выдержав того, что сотворили с природой русские разведчики, льдина величественно, всё более набирая скорость понеслась вниз. Грохот с того места где висел я, слышался так слабо, что стало совершенно очевидно – до дна пещеры бы не долетел. Из угла расширенной ниши что-то хрипел Чёрный, но я только отмахнулся. Вадим, тоже оказавшийся рядом, протянул мне чашку горячего чая. Земля вдруг дрогнула и посыпался снег. Звуки разрывов раздались с юга, похоже на сто пятидесятимиллиметровые снаряды. Вадим глянул куда-то в пространство и сказал:

- Новый штурм через пять минут, все по местам. Ропша, отдай Чёрному свой автомат, бери его машинку и ползи за мной. Хохол, поделись с нашим скалолазом патронами, а то он их проглотить не успел, пока на льдине валялся…

…Позиция на северном склоне, которую оборудовал Чёрный для себя, при последнем обстреле уцелела. Лишь осыпались края бокового лаза, да просел передний срез амбразуры. Расчистив всё и быстро выполнив неполную разборку оружия, убедился, что пулемёт не пострадал от падения, жаль что пристрелочную очередь дать не выйдет. Хохол отдал мне две ленты, на сто и двести патронов, это очень мало для того блудняка, который всё увеличивался и увеличивался в размерах. Собрав и заправив самую полную ленту, я выставил прицел и утвердив пулемёт на сошках, стал ждать команды.

- Готовность – ноль, северо-запад двести метров!.. Ропша, Хохол – работайте по готовности!..

Десант спускался вниз по склону на тросах, стреляя по ходу движения. Появились две вертушки, но на этот раз «Апачи» держали предельную дистанцию и поливали огнём из курсовых пушек уже перекопанный южный склон и центр плато. Тех кто спускался, было отлично видно в оптику. Компьютер точно указал, что их тридцать пять человек, вооружены лёгким стрелковым оружием, у пятерых за спинами РПГ в скатках. Хитрость старая: выявить огневые точки и подавить, спровоцировав огнём. А там, за острыми зубцами наверху, сидят три или четыре снайпера, либо корректировщики со своими ящиками, наводящими ракеты по лазерному лучу. Поэтому, никто из нас пока работать не спешил. Амеров ждал сюрприз, причём не из самых приятных.

Я отыскал в ниспадающем меню своего такткома пункт «инженерные сооружения» и выбрал собственноручно названный и посаженный «минзаг номер раз». Амеры всё ниже спускались, паля во все стороны, пока не достигли поверхности плато. Поняв, что никто не стреляет в ответ, они сначала залегли и стрельба стихла. Но долго это не продлилось: словно подброшенные неведомой пружиной, десантники вскочили и после недолгой суеты разбились по отделениям и перебежками двинулись туда, где всё было перепахано взрывами. Как только все они оказались за минным полем, установленном как раз на склоне в тылу десанта и обращено оно было в спины атакующих. Нажав пункт меню «активация», я прильнул к амбразуре и приготовился ждать. Частые хлопки послышались секунд через восемь. Десантники заметались по краю плато, не понимая откуда исходит угроза. В это время, зашевелились те, кто до поры до времени прятался, надеясь выманить нас.

- Интенсивное тепловое облучение, северо-восток, дистанция двести восемьдесят. Оптический дальномер, направление северо-северо запад!..

Женский голос компьютера бесстрастно выделил треугольниками точки в которых было обнаружено активное излучение оптики и лазера. Вот теперь можно работать. Приняв поправку, я выбрал целью дальномер и выпустил в ту сторону четыре короткие очереди, потом ещё две.

- Цель поражена… Цель поражена…

Эхом метнулся отзвук выстрелов слева, это работал Хохол. И слитно с ним отработал Вадим, благо дистанция позволяла. Все три маркера погасли почти одновременно, амеровская подлянка не удалась. Перейдя в одиночный режим стрельбы мы добили остатки десанта. Амеры , кого не срезало роликами от мин, было залегли. Но снег плохое укрытие от тяжёлых пуль и вскоре на плато снова было тихо. Быстро собрав своё имущество и подхватив пулемёт за рукоять, я пополз вправо, от греха подальше. Амеры попытались отомстить, вызвав ждавшую наготове артиллерию, стараясь бить по квадратам. Но только пять или шесть тяжёлых снарядов разорвались на плато в сотне метров перед нашим «крысиным городом», как окрестили плато сами американцы. Мы слышали их переговоры по короткой связи, на всех же остальных их частотах по-прежнему царил жуткий протяжный вой помех. Всё не зря, в очередной раз сказал я про себя, всё не зря…

Амеры предприняли ещё несколько подобных, одиночных атак, однако бомбить и обстреливать с вертолётов больше не пытались. Все их мы отбили, не сказать, чтобы это далось легко: был убит осколком снаряда Краб, меня и Хохла основательно контузило, от чего бывший монтажник пластиковых окон Максим Хохлатский, блевал желчью как худой кот и заикался. Я принял удар тоже не сказать чтобы нормально. Так же мучила тошнота, потряхивало левую, многострадальную, руку; однако обошлось без потери слуха и заикания. Последнее, просто потому, что уже после первой давней контузии, научился говорить медленно, контролируя дыхание. Лишь иногда прорывалась лёгкая «заика», но никто особо не замечал. Тело Краба, командир оттащил в ячейку к Чёрному, где тот постреливал из моего автомата, соорудив себе немудрёный блок из ремней, уперев «рог» оружия в снежную проталину. Тут же, Вадим собрал всех кто остался на ногах. Толкаясь в тесной норе, мы уселись плечом к плечу и тогда командир раскрыл карты:

- Кроме нас, держатся ещё три группы, но там везде повреждена сеть, полную мощность даёт только наш ящик. Амеров везде теснят, но для того, чтобы у наших всё срослось как надо, мы должны держать их слепыми как минимум ещё час…

Я посмотрел на чумазые от копоти и потёков пота лица товарищей и прикинул наши шансы. Невольно, взгляд упал на запорошенные снегом ботинки Краба, который всю свою удачу уже выпил до дна. Глянул в прищуренные от гложущей его тупой боли глаза Черныша и совершенно бледное, красноглазое лицо Вадима. Смертники. Всегда ими были, вероятно даже каждый чувствовал как закончится его жизнь. Хотя нет, смерть не показывается таким как мы в кошмарах и видениях. Для воина, которого она знает достаточно долго и по-своему даже любит, Смерть всегда одевает лучший наряд и делает сюрприз. Так будет и на этот раз, мы её не увидим, но она всех нас приберёт сегодня. Не знаю почему, но «безносой», я звал Смерть только когда ещё боялся нашей встречи, сейчас она почему-то обрела лицо и фигуру какой-то очень юной красавицы в белом свободном платье…