Михаил Рогожин - Билет в никуда
Рваный привык выступать перед телекамерами, перед гостями на презентациях и поэтому выработал публичную манеру изъясняться. По-эстрадному вскидывал голову и, глядя с прищуром на собеседников, начинал пересыпать свою речь шутками да прибаутками. Но на этот раз перед Батей чувствовал себя несколько скованным.
– Так вот, как рядовой необученный, я постараюсь объяснить намерения генерала, болеющего сердцем за Россию и страдающего за весь русский народ…
– Мне известны взгляды генерала, и я им сочувствую, – без раздражения перебил Батя и изобразил на своем неприметном, с мелкими чертами лице улыбку, предназначенную Стелле Яковлевне.
Рваный тоже заулыбался и в приподнятом настроении принялся объяснять возможности Егора Ильича и его заинтересованность в сделке века – сдаче в аренду российскому бизнесу бесспорных российских территорий на Дальнем Востоке. Он повторил по сути то, о чем Дима Субботин договорился со Стеллой Яковлевной. Генеральша слушала Рваного с не меньшим вниманием, чем Батя, следя, чтобы правильно были донесены все интересующие ее условия.
Батя поглядывал на пруд и никак не реагировал на хорошо отрепетированную речь Рваного. Его больше занимал вопрос – почему главный оппозиционер рискнул обратиться к нему, а не к Цунами? Конечно, без участия Рваного не обошлось. Но ведь генеральша вышла через Али, а он – человек Цунами. Чтобы не заводить самого себя в дебри вопроса, Батя, перебив Рваного, спросил у Стеллы Яковлевны:
– А каковы у вас отношения с Суховеем?
– Мы с ворами и предателями России отношений не поддерживаем, – гордо заявила та.
– Понятно, – кивнул Батя, – но ведь он должен подписать постановление. Без этого никто деньгами рисковать не будет.
Стелла Яковлевна посмотрела на него, как на простака, ничего не понимающего в политике, и надменно заявила:
– А кто его вообще уполномочивал распоряжаться судьбой России. Как Дума захочет, так он и сделает. А большинство в Думе придерживается линии Егора Ильича. О Думе не беспокойтесь. Она в наших руках.
Такая убежденность Бате понравилась. Он посматривал на генеральшу и одобрительно кивал головой.
– А Пригородов… кто такой? Вы ведь через его дочку вышли на меня?
Стелла Яковлевна задумалась. Фундаментальная прическа из фиолетовых буклей неподвижно отпечатывалась на фоне зеленой листвы. Женщина, в пожилом возрасте носящая такое сооружение на голове, наверняка обладала сильным, непреклонным характером. Поэтому в ее характеристиках можно было не искать подвоха.
– Юрий – наш человек. Хоть проходил он по спискам демократов, но не растерял своих убеждений. В Совете Федерации сумеет провести нужное нам решение.
Батя остался доволен объяснением. Похоже, идея действительно обрела реальную перспективу. Наконец-то новые слуги народа пришли к вечной истине – деньги решают все. Надо было отдать им должное – учились они недолго. Но уж теперь не просто готовы выстроиться в очередь, а сами начинают ее организовывать, разбивать на десятки, сотни, назначать ответственных. И ведь как хорошо придумали – сами выступают перед народом, а жены общаются с теневой экономикой.
– Мне следует подумать над вашими предложениями. Такие деньги достать непросто. Но игра стоит свеч. Ваши интересы мне ясны. Я – человек богобоязненный, поэтому не обману. Дальнейшие наши контакты следует осуществлять через Василия Филипповича, коль он пользуется вашим расположением. И спасибо за знакомство, – скромно и с достоинством подвел черту Батя.
– Вы – очень милый мужчина. Судя по моим наблюдениям, неженатый, потому что чрезвычайно порядочный, – напоследок сделала комплимент Стелла Яковлевна и с чувством исполненного долга отправилась к машине в сопровождении Рваного.
Тот усадил ее и вернулся, не решаясь сесть рядом с Батей.
– В ногах правды нет. Садись, – разрешил «крестный отец». – Рассчитываешь на мою поддержку? Боишься «отмороженного»?
– Нет. Просто не хочу войны. Есть дела и поважнее. Батя загадочно улыбнулся. Он считал иначе. Раз уж судьба прибила к нему Рваного, то уж не для душеспасительных бесед. После встречи с генеральшей «крестный отец» поверил в серьезные деловые контакты с верховной властью. А значит, потребность в связях Цунами отпадает. Они становятся конкурентами. И тут уж придется приложить немало сил, чтобы его обескровить. Кишлак – один из главных силовых аргументов Цунами. Поэтому именно сейчас война с «отмороженным» до полного уничтожения просто необходима.
Рваный наблюдал за Батей и не понимал смысла этой улыбки. Более ловко склонить на свою сторону такого авторитетного человека никто бы не смог. Крути не крути, но Батя должен оценить его полезность и нужность. Прошли те времена, когда воры в законе кичились тем, что не лезут в политику и в легальный бизнес. Теперь должны править бал такие, как Рваный – наработавший огромные связи, получивший авторитет в народе. Хоть завтра может стать депутатом. И Бате с его любовью к патриархальным привычкам и устоям, не меняясь самому, придется менять свое окружение.
– Коль уж ты решил узнать мое мнение, то оно таково – от войны отвиливать нельзя. Война объявлена и должна быть выиграна. В настоящий момент в этом заинтересованы все. Ты и Кишлак должны решить спор. Думаю, после всяких слухов о твоих неблаговидных делишках расправа над Кишлаком вернет тебе уважение многих авторитетных людей. А без этого в нашем мире нельзя…
– Но его поддерживает Цунами. А после ограбления банка на сторону Кишлака готов перейти Вейко и некоторые другие.
– А тебя поддержу я… и хватит об этом. Езжай и постарайся закончить все быстро. Обращайся ко мне только в крайнем случае. Не нужно, чтобы Цунами узнал, кто стоит за твоей спиной. Я сам дам команду моим людям, и тебе окажут необходимую помощь. В деньгах, оружии и специалистах отказа не будет. Но от Кишлака не должно остаться даже мокрого места. И чтобы я больше никогда о нем не слышал. Все понял, сын мой?
– Все… – Рваный склонился и поцеловал руку Бате.
– Ну вот еще… не американцы. Только пса нервируешь, – проворчат тот.
Рваный направился по набережной к Таганке. Он был один. Без телохранителей. Но спиной чувствовал, что за ним следуют люди Бати, которые не допустят никаких эксцессов. Давно Василий Филиппович не участвовал в разборках, не ездил на «стрелки», не выступал на «сходках». Старался вжиться в обычную жизнь. Но теперь вновь приходилось перестраиваться. Ему дан шанс раз и навсегда упрочить свой авторитет. Чем кровавей и безжалостней он расправится с Кишлаком, тем глубже заткнутся его враги. Да и сопливая молодежь подожмет хвосты.
Цунами выслушал рассказ Инессы о встрече с Манукаловым. Пощипал пальцами короткие серебристые волоски бороды, лентой окаймляющей его сухое жесткое лицо, и коротко заключил:
– А ведь твой муж – дурак. Хочет одновременно спасать и тебя, и родину. При том, что об этом никто не просит. Пусть суетится. Суховею отступать некуда. А уговоры Манукалова лишь подстегнут его к активным действиям. Убийц француза найти не удастся, потому что – ничего, кроме несчастного случая, там нет. Тебе опасаться нечего. Мы сумеем обыграть гражданина генерала…
Разговаривая с Инессой ленивым, вялым голосом, Цунами тем не менее лихорадочно соображал, как придержать Манукалова. Бояться его не боялся, потому что ни в каких противозаконных действиях участия не принимал. Но сбить на некоторое время генерала с толку было необходимо. Поэтому родился занятный ход.
– Собирайся в Люксембург. Встретишься там со своим другом Виктором. Манукалов все равно в курсе ваших отношений. Чего уж теперь скрывать? Объяснишь Виктору ситуацию. Я подготовлю бумаги для открытия совместного банка. Лучше всего, в самом Люксембурге. Твой муж не посмеет ничего предпринять ни против Виктора, ни против банка. Побоится потерять тебя.
– Предлагаешь стать добровольной заложницей? – насторожилась Инесса.
– В объятиях любимого мужчины? Считай, что да. Инесса вдруг рассмеялась. Даже вдруг показалось забавным, что так долго она не хотела остаться с Виктором добровольно, а теперь должна подчиниться приказу.
– Но Манукалов мне не простит…
– Виктора он простил уже давно. Но в такой ситуации ему свяжем руки накрепко. Постарайся улететь так, чтобы тебя не перехватил. Пусть немедленно займутся визой и билетом. А сама притупи его бдительность… по-женски, что ли.
– Это уж не твоя забота, – Инесса оценила изобретательность Цунами. План действительно был дьявольски хорош. И совершенно неожидан для Манукалова. Она хотела еще раз уточнить у Цунами, по каким каналам и откуда пойдут деньги, но в кабинет, попыхивая сигарой, вошел Веня.
– Инесса уезжает в Люксембург по поводу открытия банка. Подготовь материалы.
Сигара чуть не вывалилась изо рта председателя фонда «Острова России». Он с удивлением проводил взглядом исчезнувшую за дверью Инессу и изобразил на лице немой вопрос.
