Эльмира Нетесова - Клевые
— Юра! Юрка! Что со мною случилось?
Он сам не сразу понял, что разбудил в ней женщину. Потом обижался за ее рассуждения о жене. Для Юрия эта тема была самой больной. Он прожил с женой тринадцать лет. Скажи, что она плоха, значит, себя признать дураком. Иначе зачем потратил впустую столько лет? Но все равно разошлись. Какая разница, тихо или громко? Семья распалась. Жена забрала детей и уехала навсегда. Почему? Ведь он никогда ее не обижал. Помогал во всем. Жена не нуждалась в деньгах. Он отдавал ей весь заработок до копейки. Сам готовил и стирал, когда был дома. Никогда не напивался. Жена не знала, как рубить дрова. Их он всегда заготавливал впрок. Даже грибы сам солил. А когда встретился с медведем… Зверь мог разнести в куски и в клочья. Но… Повезло ему, Юрке. Целый грузовик мяса привез он домой. Жена даже не спросила, все ли обошлось благополучно. Окинула гору мяса равнодушно и сказала:
— Оставь немного на котлеты. Остальное увези на судно. Или отдай соседям…
Конечно, мелочь. Но и теперь обида точит при воспоминании. Юрий ругает себя:
— Ну зачем небольшой семье гора медвежатины? Где хранить? Правильно подсказала.
А память снова свое выковырнула наружу. Как занозу задела. Тот день Юрий помнил все годы. Он вернулся домой с близнецового лова. Навагу ловили спаренные суда. Всего на пару дней отпустил капитан домой. Он три недели не видел семью. Обнял жену, та оттолкнула, сказала, что хочет поговорить с ним серьезно. У Юрки внутри заныло.
— Не обижайся, будь мужчиной! Я больше так не могу. Все годы молчала. Думала, привыкну к тебе, но не смогла! Мы слишком разные. Я не хочу больше терзать себя и тебя мучать! Я хочу вернуться в Москву!
— А дети? — вырвался крик из пересохшего горла, как мольба о пощаде, последняя надежда хотя бы на видимость семьи. Но жена даже не поняла.
— Они поедут со мной! Ты сам понимаешь, что в условиях Москвы они получат нормальные условия жизни, прекрасное образование, все то, чего они были лишены здесь. С этим ты не будешь спорить.
— А как же я без вас?
— У тебя останется море. Его никто не отнимает. Ты не можешь без него! Значит, каждый должен мириться со своими потерями. Я не упрекаю тебя! Ты хороший, добрый человек! Прекрасный семьянин. Но всего этого недостаточно. Ты — рыбак! Я — преподаватель! Быть мужем, нужно еще оставаться другом. А у нас с тобой слишком мало общего.
— Светка! Подожди! Ведь у нас очень много общего— наши дети! Как ты решаешься оставить их без отца?!
— А они и так без тебя растут. Ты все время в море. Твоя путина никогда не кончится. Мы устали ждать. Если бы мы были нужны тебе, ты не уходил бы в море так надолго. Впрочем, зачем упреки? Все решено! Билеты куплены. И как ты говоришь, поднимаем якоря…
— Значит, бросаете одного? Даже не предложили поехать с вами?
— Зачем? Я знаю, что это бесполезно. Когда соскучишься, можешь навестить нас. Адрес тебе известен, я уезжаю к отцу с матерью. Сам знаешь, квартира там большая, места всем хватит. К тому же нас уже ждут!
— Скажи, Светка, ты другого любишь?
— Нет! Я устала от всего. Мне все надоело. Хочу домой, в Москву! Хочу жить в человеческих условиях и детей растить в нормальном климате, хорошем обществе. А не в зверинце! Ты — их отец! Можешь навещать в любое время! Никто тебе не запрещает!
— Только навещать? Жить с ними мне уже не позволено?
— Обойдись без истерики! Ты знаешь бесполезность этого разговора. Давай расстанемся красиво. Тихо. Как жили все годы…
Юрий не смог проводить своих на пароход. Ночью он должен был вернуться на судно, где пробыл два месяца, не выходя на берег. Когда пришел домой, в почтовом ящике его ждала пожелтевшая, отсыревшая телеграмма: "Добрались хорошо. Дети довольны. Привет тебе от всех нас…”
Юрий каждый месяц высылал им деньги. Он и теперь помнит, как трудно перенес разлуку с семьей. И если бы не море, не команда судна, спился б человек, скатился б в грязь. Да рыбаки не оставили в беде одного. Особо капитан. Всяк какое-то дело находил. Не давал остаться один на один с бедой. Так и уберегли. А через полгода пришло первое письмо от детей. Писали, что Москва им нравится, что живут хорошо и дружно, вот только его им не хватает. Просили прислать фотографию. Мол, все твои мама оставила дома — на Камчатке.
Юрий выслал им целую пачку снимков. Все на судне сделаны. Но в душе обиделся:
— Фото вышли! Самого не зовут. Рожей не вышел, порода не подошла! Работяга — всего-навсего! Не педагог! Нет диплома! Со мной скучно! Ничего общего!
Написал скупое письмо. И, забив посылку балыком и икрой, отправил детям, чтоб не забывали они откуда родом.
С год ходил по поселку, опустив голову. Стыдно было людям в глаза смотреть. Жена бросила, детей увезла. Хороших не бросают. Иное попробуй докажи.
Юрий с тех пор на баб не оглядывался. Ни на местных, ни на сезонниц не смотрел. Никому не верил. Словно замерз в нем мужик. И хотя никогда не поддерживал осуждающих жену, в душе думал, что все бабы одинаковы.
Со временем начал легче относиться к случившемуся. Убедился
— не только его семья оставила, бросила, как пса. Других тоже предали. И ничего! Никто не пропал с горя. Юрий тоже совсем свыкся с одиночеством, когда вдруг пришло письмо от жены. Она приглашала его на свадьбу дочери: "Она очень молода, я понимаю. К тожу же учится. Но отказать ей не могу. Может, она будет счастлива!"
Юрий приехал ночью. Он еще дома решил, не вваливаться к родителям Светланы, зная, как те отнеслись к недипломированному зятю еще по письмам. Не советовали Светлане связывать свою судь
бу с мальчишкой. А когда они приехали в отпуск, родители на другой день умчались на дачу, назвав дочь глупой, а Юрия — дикарем, лишь потому, что тот за обедом ел курицу, не пользуясь вилкой, а разорвал ее руками.
Юрий позвонил им из гостиницы утром. Трубку взяла Светлана.
— Ты в Москве? Из гостиницы? Когда прилетел? Вчера вечером. Понятно. Ну приезжай! Мы ждем тебя!
Юрий приехал на такси. Поднялся на лифте на знакомый этаж. Двери открыл сын. Совсем большой стал. Легко внес чемоданы с балыком, икрой, крабами. И, не глянув на них, подскочил к отцу, обнял крепко:
— Спасибо, что приехал! Я так ждал тебя!
Дочь в щеку чмокнула, жена — в другую. Старики, узнав, что Юрий должен приехать, исчезли, как когда-то, на дачу. Юрий оглядел своих. Изменились. Дети повзрослели. Жена постарела. И почувствовал, что все к ней отгорело. Будто никогда ее не любил. В душе звенящая пустота.
— Проходи! Раздевайся! Вот тапочки! Можешь с нами пожить эти дни, пока в Москве будешь! — предложила Светлана.
— Не стоит. Я уже определился! — отвернулся, заговорил с детьми.
— Прости, пап, что сорвали тебя! Но свадьба откладывается. Моего жениха забирают в армию. Пусть служит. Я его дождусь. До армии жениться смысла нет. Мы с ним так решили. Ты на меня не очень сердишься? — спросила дочь.
— С замужеством, как и с женитьбой, спешить не надо. Не бери пример с меня. Лучше подожди, оглядись, проверь! А я на тебя никогда не обижусь. И на свадьбу приеду, если доживу и позовешь!
— А я так боялась, что рассердишься! — призналась дочь.
— Ведь теперь так дорого стоят билеты на самолет!
— Не дороже радости! А я очень рад вас видеть.
— Завтракать будешь? — спросила жена.
— Нет! Я уже поел в гостинице!
Поговорив с детьми пару часов, не задал ни одного вопроса Светлане. Стал прощаться. Сказав, что позвонит, что хочет походить по Москве, сделать кое-какие покупки для рыбаков своего судна. И через полчаса встретился на Белорусском вокзале с Катькой.
— Юра! Юрка! — звенит в ушах ее голос. Простушка, грубая, но вся нараспашку. Ни одного закоулка души не оставила в занач- нике. Все выдернула наизнанку бесхитростно. Поверила без оглядки, хоть и не знала его. Ну почему не выходит она из памяти? Ведь ушла. Нет ее! Не услышала, когда хотел остановить, предложить встречу. Где ее теперь искать, да и зачем? — пытается остановить себя. Но через час он уже был в зале ожидания Белорусского вокзала.
Юрий искал ее всюду, среди сидящих и лежащих, жующих и снующих, на перроне и у касс, у ларьков и за киосками, у всех входов и выходов. Но Катьки не было нигде.
— Не меня ли ищешь, красавчик? Чувачок мой ненаглядный? Сколько лет и зим я тебя ждала! — подошла Динка к Юрию.
— Не тебя ищу! Но, может, ты ее знаешь, Катю!
— Да зачем она тебе? Я даже лучше ее! У меня ноги стройнее, грудь выше! И я сумею приласкать тебя так, что забудешь свою толстуху! Давай со мной за киоск! И ты почувствуешь себя джигитом на горячем скакуне! — задергала, закрутила ягодицами, затянутыми в прозрачные лосины.
— Лихая! — удивился Юрий и спросил: — Скажи-ка, кобылка моя незаузданная, где моя Катерина прячется? Не на халяву прошу! Компенсирую твое времечко. На такси смотаемся. Идет?
