Невиновный - Гришэм Джон
Среди множества находившихся здесь полицейских, однако, не было видно Денниса Смита и Гэри Роджерса.
Потянулись адвокаты: Марк, Сара и Барри Скек заняли места на скамье защиты, Билл Питерсон, Нэнси Шу и Крис Росс – на скамье обвинения. Все улыбались и обменивались рукопожатиями. Штат «присоединялся» к ходатайству о снятии обвинений и освобождении двух ранее осужденных. Это было общей попыткой исправить ошибку, редкий случай, когда юридическое сообщество объединилось в решающий час, чтобы должным образом осудить несправедливость. Одна большая счастливая семья. Все будут радоваться и гордиться системой, которая так прекрасно работает.
Ввели Рона и Денниса. С них в последний раз сняли наручники. Они сели позади своих адвокатов, в нескольких футах от родственников. Рон уставился прямо перед собой и мало что видел. А Деннис оглядел толпу и заметил угрюмые, мрачные лица. Похоже, большинство собравшихся перспектива их освобождения отнюдь не радовала.
Судья Ландрит занял судейское место, поприветствовал собравшихся и сразу же перешел к делу. Он предложил Питерсону вызвать своего первого свидетеля. Мэри Лонг, глава подразделения Оклахомского отделения ФБР, занимающегося анализами ДНК, начала с подробного объяснения процесса исследования. Она говорила о разных лабораториях, принимавших участие в анализе волос и спермы с места преступления и образцов, взятых у подозреваемых.
Рон и Деннис начали покрываться испариной. Они думали, что слушания займут всего несколько минут – ровно столько, сколько потребуется судье Ландриту, чтобы объявить о снятии обвинений и освобождении. Но по мере того как минуты тянулись и тянулись, они начали нервничать. Рон принялся ерзать и ворчать: «Что происходит?» Сара Боннелл время от времени передавала ему записки, в которых уверяла, что все идет хорошо.
У Денниса начали сдавать нервы. Куда ведут эти показания? И не ждут ли их с Роном новые сюрпризы? Каждое прежнее их появление в зале суда оборачивалось кошмаром, и нынешнее присутствие вызывало пугающие воспоминания о свидетелях-лжецах, о присяжных с каменными лицами, о Питерсоне, требующем для них смертной казни. Деннис совершил ошибку, снова окинув взглядом зал и не найдя ни одного сочувствующего лица.
Мэри Лонг тем временем обратилась к важному материалу. Семнадцать волосков, собранных на месте преступления – тринадцать лобковых и четыре головных, – были тщательно исследованы. Десять найдены на кровати или в постельном белье. Два – на разорванных трусах, три – на тряпке, служившей кляпом, и два находились под телом жертвы.
Только четыре из семнадцати обнаружили совпадения с известными кодами ДНК. Два из них принадлежат Дебби и ни один – ни Рону, ни Деннису. Ноль.
Далее Лонг говорила об образцах спермы, взятых с постельного белья, порванных трусов и тела жертвы и исследованных ранее. Результат исследования исключал Рона и Денниса из числа подозреваемых. После этого свидетельница Лонг была отпущена.
В 1988 году Мелвин Хетт показал на суде, что из семнадцати волосков тринадцать «под микроскопом структурно соответствовали» волосам Денниса, а четыре – волосам Рона. Было якобы даже полное «совпадение». В то же время в окончательном заключении Хетта, представленном уже после того, как начался суд над Деннисом, Глен Гор вообще не фигурировал. Эта экспертиза была единственной прямой «достоверной» уликой, которую штат представил против Рона и Денниса, и послужила главным основанием для их осуждения.
Данные анализа ДНК свидетельствовали о том, что один из волосков, найденных в постельном белье, был оставлен Гленом Гором. Была также исследована ДНК спермы, обнаруженной в вагинальном мазке, взятом у жертвы в процессе вскрытия. Результат также указал на Глена Гора.
Судья Ландрит знал это, однако не разглашал информацию вплоть до начала слушаний. Теперь, с его разрешения, Билл Питерсон сообщил ее потрясенной аудитории.
– Ваша честь, – сказал Питерсон, – сегодня трудный день для всей системы уголовного правосудия. Убийство произошло в восемьдесят втором году, суд состоялся в восемьдесят восьмом. В то время мы располагали доказательствами, которые на тот момент казались нам неоспоримыми, они были представлены присяжным, и на их основании Деннис Фриц и Рон Уильямсон были осуждены.
Не вдаваясь в воспоминания, какие именно «неоспоримые» доказательства были представлены суду одиннадцатью годами раньше, он пустился в рассуждения о том, что теперешний анализ ДНК противоречит большей части того, во что он тогда верил. Поэтому на основании новых данных он больше не может поддерживать обвинение и просит суд удовлетворить ходатайство о прекращении дела и освобождении заключенных. Питерсон сел на место.
На протяжении всей своей речи он не произнес ни одного примирительного слова, не выразил ни малейшего сожаления по поводу допущенной им чудовищной ошибки, даже не извинился.
Впрочем, Рон и Деннис и не ожидали от него извинений. Двенадцать лет жизни были украдены у них из-за человеческой ошибки и самонадеянности, обернувшихся злодеянием. А ведь несправедливости, от которой они так чудовищно пострадали, можно было легко избежать, и уж по крайней мере принести извинения штат был обязан.
Но никаких извинений они никогда так и не дождались, и это оставило глубокие незаживающие раны в их душах.
Судья Ландрит немного порассуждал о несправедливости всего случившегося, а потом попросил Рона и Денниса встать и объявил, что все обвинения с них снимаются. Отныне они свободные люди и могут прямо сейчас покинуть зал суда. Небольшая часть присутствовавших зааплодировала, раздались радостные возгласы, однако большинство зрителей не было расположено торжествовать. Аннет и Рини обнялись со своими детьми и родственниками, все они плакали.
Рон вскочил, пронесся мимо ложи присяжных, выбежал через боковую дверь, скатился вниз по лестнице и, выскочив на крыльцо, вздохнул полной грудью. Потом закурил свою первую сигарету на свободе и победно помахал рукой в объектив ближайшей камеры. Этот снимок был напечатан в десятках газет.
Несколько минут спустя он вернулся в зал. Они с Деннисом, их родственники и друзья обнимались, позировали перед объективами кино- и фотоаппаратов и отвечали на вопросы толпы собравшихся репортеров. Марк Барретт заранее позвонил Грегу Уилхойту и попросил его прилететь в Оклахому, чтобы присутствовать при этом великом событии. Увидев друг друга, Рон и Грег обнялись, как братья, коими они, в сущности, и были.
– Что вы чувствуете, мистер Уильямсон? – спросил Рона кто-то из журналистов.
– В каком смысле? – быстро отреагировал Рон. – Я чувствую, что у меня сейчас отвалятся ноги – эти туфли мне чертовски малы.
Вопросы продолжались не менее часа, несмотря на то что позднее предполагалась пресс-конференция.
Пегги Стиллуэлл помогли выйти из зала дочери и сестры. Она была потрясена и шокирована: никто не предупредил их заранее о том, что подозрения переместились на Глена Гора. Они снова возвращались на место преступления, им предстояло тягостное ожидание нового суда. Правосудие ничуть не приблизилось. И они пребывали в полном недоумении. Большая часть родственников Дебби Картер по-прежнему верила в виновность Фрица и Уильямсона, но как вписать в эту картину Глена Гора?
Рон и Деннис начали наконец потихоньку продвигаться к выходу, при этом каждый их шаг фиксировался на пленку. Толпа медленно стекала по лестнице и выплескивалась наружу. На крыльце они, теперь свободные люди, задержались на минуту, чтобы глотнуть свежего воздуха и подставить лица солнцу.
Они были оправданы, отпущены, свободны, тем не менее никто не принес им извинений, ничего толком не объяснил, не говоря уж о том, что им не предложили ни гроша компенсации, никакой помощи вообще.
Наступило время обеда. Любимым рестораном Рона был «Барбекю у Боба», в северной части города. Аннет загодя позвонила и заказала там несколько столиков, что оказалось нелишним, поскольку их сопровождение разрасталось с каждой минутой.
