Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников
Коган открыл глаза, проморгался, чувствуя, как горит все лицо и горло. Над ним склонился Шелестов с фляжкой в руке. Покрутив головой, Борис увидел, что неподалеку сидит Каратеев, живой и здоровый, но тоже порядком мокрый, с опаленными волосами, и успокоился.
— Ребята, вы что, сдурели? — поинтересовался Шелестов, когда Коган окончательно прокашлялся и смог смотреть и дышать спокойно.
— Да я и ничего, — усмехнулся Борис, кивая на вирусолога. — Ты вот лучше у прикомандированного спроси, чего он в огонь кинулся. А я вообще-то его хотел вытащить, а он какие-то папки спасал. Что там хоть было в них?
Каратеев уже поднялся и ходил по двору, собирая разбросанные папки. Некоторые подобрали подошедшие автоматчики, но вирусолог отбирал их у солдат, собирая в стопку и прижимая ее к груди. Он подошел к Шелестову и сложил папки на крыло «полуторки».
— Это я потом нашел, когда уже стрельба началась, — пояснил он. — Выглянул, а там уже бой идет, я и вернулся, чтобы собрать папки. Понимаете, там заявки были на материалы, оборудование. Их кто-то забыл в нижнем ящике стола. Журналы хода исследований забрали, а про заявки забыли. А они тоже могут на многое пролить свет, глаза открыть. А потом кто-то бутылку с зажигательной смесью в окно бросил, тут все и занялось. Потом вторая в стену ударилась. Не попал кто-то в окно, а то бы как раз меня окатило жидкостью, сгорел бы. Я на улицу, а он бежать, я в него выстрелил, а потом назад. Ну, вот, удалось, кажется, что-то спасти.
— Ну, вот Когану скажите спасибо, Семен Валерьевич, — усмехнулся Шелестов. — Он успел вас вытащить, а то бы крышка вам вместе с папками.
Каратеев посмотрел на Когана и молча кивнул. Шелестов обратил внимание на эту молчаливую и очень красноречивую сцену.
— Все, поднимайтесь! — приказал Шелестов. — Пора приниматься за дело. Там бойцы Боровича взяли двух пленных. Надо допросить их и разобраться, что это была за эскапада.
Сосновский шел вдоль крайних домов поселка, осматриваясь по сторонам. Нет, не было тут никакого населенного пункта до войны. Все, что сейчас здесь стояло — было построено не более пары лет назад. Ясно, что этот поселок в два десятка деревянных домиков построен одновременно с концлагерем, на расстоянии какого-то километра от него. Никаких сомнений, что поселок, лаборатория в нем были связаны с лагерем напрямую. Нет тут никаких населенных пунктов в десятках километров вокруг. Был только до войны песчаный карьер, пилорама при конторе лесозаготовок. Есть еще пустовавшая разрушенная станция железной дороги и недостроенное полотно в сторону лесхоза.
— Эй, бойцы! — приветливо окликнул Сосновский двух солдат, один из которых сидел на земле, а второй бинтовал ему голову. — Живы?
— А что нам сделается? — засмеялся молодой солдат.
— Рано нам еще помирать, товарищ майор, — поддакнул раненый слабым голосом. — До дома совсем немного осталось!
— До дома? — Сосновский остановился и внимательно посмотрел на чернявого солдата. — Откуда ты, боец? Из каких мест?
— Вон мой дом, — указал солдат рукой в сторону видневшихся гор. — Карпаты! Уже видно без бинокля…
— Как тебя ранило? — снова спросил Сосновский.
— На посту был у ворот, товарищ майор, когда грузовики с… этими подъехали, — стал рассказывать солдат и хотел подняться, но Сосновский жестом разрешил ему сидеть. — Я сообщил, как положено. Командир роты подошел, а они, несмотря на запрет, стали приближаться, ну лейтенант и приказал открывать огонь. Тут бой и завязался. Наши подоспели. Лейтенанта зацепило, а потом они в нас гранату бросили. Осколком мне голову посекло, а так ничего, обошлось!
— А ну-ка, бойцы, — прищурился Сосновский, — что скажете про врага? Почему напали на нас, чего им тут надо было, зачем атаковали поселок? Явно же не деревня, курами и свининкой не разживешься.
— Диверсанты это, — уверенно сказал раненый и вопросительно посмотрел на своего товарища. Молодой солдат, соглашаясь, кивнул. — Знали куда шли, только не ожидали, что нас здесь много будет. Поэтому их командир так свободно шел к моему посту, думал, что нас тут человек пять.
— Молодец, парень, соображаешь, — усмехнулся Сосновский и двинулся дальше.
Из двух оставшихся в живых диверсантов один был русским, а второй немцем, который хорошо, почти без акцента говорил по-русски. Шелестов собрал группу, после того как Буторин с автоматчиками прочесали окрестности. Командир роты автоматчиков тоже сидел рядом с оперативниками, чуть морщась и поглаживая перевязанный бок, где пуля вскользь зацепила его во время боя. В помещении составлены разномастные стулья и табуреты, принесенные из других домов. Здесь стояло несколько больших столов и кровати членов группы. В окно с улицы вместе с запахом спелых луговых трав тянуло запахом гари.
— Что мы имеем? — задумчиво задал вопрос Шелестов. — Группа явно шла к поселку целенаправленно. Оставшиеся в живых диверсанты о цели понятие имели слабое. Им поставили задачу дойти до нужного места и сжечь поселок. Почему, какова его ценность, они не знали. Этому можно верить, потому что пленные подробно описали и маршрут движения, и место, откуда они вышли, и сведения о дислокации своей части, и о ее командирах. Какие есть соображения?
— О конечной цели и задачи группы знали вместе с командиром еще
