Принцип аллигатора - Андрей Михайлович Дышев
– Извините меня, – произнес я, понимая, что в глазах эксперта веду себя странно.
– Что это вы так всполошились? – спросила она, и в ее голосе уже не было ни испуга, ни агрессивности.
Я не ответил, открыл дверь "нивы" и посмотрел на деформированный салон. Панель осыпана битыми стеклами, соседнее с водительским кресло помято, словно пластилиновое, резиновый уплотнитель удавом свисает с оконного проема. Я встал коленом на водительское сидение, взялся за конец ремня безопасности и попытался вставить его в замок. Стальная пластина почему-то не входила в щель замка. Я наклонился над ним и внимательно осмотрел.
– Дайте, пожалуйста, отвертку, – попросил я у женщины.
– Может, помочь? – спросила она, протягивая отвертку через окно.
Я вогнал острый наконечник в щель замка. Женщина стояла за моей спиной, попыхивая сигаретой. Из замка показался узкий край металлического кружка. Я осторожно надавил на ручку отвертки.
– Пассатижи дать?
Отвертка начала гнуться, но металлический кружок золотистого цвета уже наполовину вылез из щели.
– Монета? – спросила женщина.
Я перевернул отвертку и, действуя ею как крючком, вытолкнул кружок из замка. Он закатился под сидение, и мне пришлось лезть за ним. Просунув голову между сидением и панелью, я некоторое время рассматривал грязные резиновые коврики и ржавые полозья. Отсвечивающий тусклым золотом кружок лежал под рычагом регулировки сидения. Я дотянулся до него пальцами, взял его и поднес к глазам. Это была дешевая алюминиевая медалька, выкрашенная золотистой краской, с петлей для ленты. На одной ее стороне было написано "Участнику соревнований", а на другой "1 место".
– Пять рублей? – предположила женщина, когда я выбрался из машины, крепко сжимая находку в кулаке.
Я уже не видел и не слышал женщину. Ни слова не говоря, я быстро вышел из сарая, сел в свою машину и на мобильнике набрал домашний номер Сергеича.
– Сергеич, это убийство! – выпалил я, чувствуя, как от волнения у меня дрожит подбородок.
– Что?! – рявкнул Сергеич.
– Слушай меня внимательно, – произнес я, глядя в темные, покрытые каплями дождя окна. – У меня есть неопровержимые факты. Все, что случилось с Лешкой, это хорошо спланированная акция. Его убили, понимаешь? Система смазки, двигатель, ремень безопасности…
– Всё! – жестко произнес Сергеич, перебивая меня. – Ни слова больше. Я не хочу слушать этот бред. У тебя синдром навязчивых идей. Ты сколько водки выжрал, дюдик хренов?
– Сергеич, – как можно спокойнее сказал я. – Я звоню тебе с автосервиса. Ты можешь приехать сюда и убедиться в правоте моих слов. Ты когда-нибудь видел на поршне цилиндра нагар вроде шлака? А в замке…
– Вацура, я тебя арестую за незаконную детективную деятельность! – с угрозой произнес Сергеич. – Что ты несешь? Какое убийство? Я читал заключение экспертизы. Эта "нива" какого года выпуска? Да ее еще при Сталине собирали пьяные рабочие! А когда она последний раз проходила техосмотр? Молчишь? Да она разваливалась на ходу! Ее поршни спеклись намертво из-за того, что масло попало в камеру сгорания через стертые кольца!
Он не давал мне рта раскрыть. Я сопел и слушал его крик. Окна в салоне запотели. Я не видел ни сарая, ни двери с табличкой "Сигнальте! Открыто всегда!".
– Предупреждаю тебя в последний раз: выкинь эту дурь из головы. Тут проблема в другом! Лешка взял с собой пистолет, и где теперь этот пистолет никто не знает. Не нашли его ни в машине, ни у Лешки дома. Так что, жди в свою контору оперов с обыском.
Он оборвал связь. Я продолжал прижимать к уху онемевший мобильник. Все в одну кучу! Лешкин пистолет пропал. Может, он до сих пор в кювете валяется. Может, уже кто-нибудь подобрал. Как бы то ни было, милиция заволновалась, в том числе и Сергеич. А как иначе? Если о подозрении на убийство станет известно его начальству, то в автосервис немедленно нагрянет следственная бригада и очень быстро придет к выводу, что убийство могло быть организовано в Кажме. Сыщики станут выяснять, какого черта Лешку туда понесло. Вызовут на допрос меня, затем Ирэн. При всем своем желании мы с ней не сможем выгородить Сергеича и признаемся, что Лешка поехал в Кажму отрабатывать "субботник". А что такое “субботник”? Ах, значит, вместо милиции по заявлениям работали частные детективы? А кто эти заявления им передавал? Сергеич?.. И тогда Сергеичу несдобровать. В лучшем случае с него снимут погоны и турнут из органов.
Эх, Сергеич, Сергеич! Я с бессильной злобой врезал ребром ладони по рулю. Машина немедленно взвыла дурным голосом. Какая гиблая ситуация! Закрыть бы на все глаза и написать заявление в прокуратуру! Но это заявление Лешку не оживит, а Сергеичу всю жизнь поломает. А он аж четверых детей наплодил, жена вечно болеет, все хозяйство на нем висит. Жалко мужика! К тому же, он много хорошего мне сделал: и с оружием помог, и помещение под офис выбил, и под свою опеку нас взял. Как можно его теперь предать?
Я завел мотор и включил обдув стекла. Из сарая выплыло оранжевое пятно. Казалось, что это клоун изображает кругленький, аппетитный апельсин. Женщина приблизила лицо к лобовому стеклу и что-то сказала. Я не разобрал ни слова и приоткрыл форточку.
– Я говорю, что у вас глушитель прогорел! – повторила она. – И, кажется, коробка передач сопливится. Будет время, приезжайте! Сделаю бесплатно.
У меня теперь не будет времени, подумал я. У меня больше никогда в жизни не будет свободного времени. Я не буду ни отдыхать, ни пить водку, ни знакомится на пляже с девчонками, ни кататься на скутере. Я с головой окунусь в расследование убийства несчастного Лешки. Я брошу на это дело все свои знания, опыт и силу мышц. Я разворошу как муравейник всю полумертвую Кажму и найду преступника. Теперь для меня это дело чести.
Глава третья. Как дожить до старости
Вентилятор накачивал салон холодным наружным воздухом. Я сидел с закрытыми глазами, откинув голову на подголовник, и слушал тихий шум, напоминающий звук льющейся из крана воды. Темнота вокруг меня и плотно закрытые веки не давали ощущения полного мрака. Мне казалось, что перед моими глазами кружатся желтые и зеленые круги, деформируются, расплываются, превращаются
