Из списков части исключён - Владимир Мищенко
– Почему именно я? Хотя и я кое-что умею.
– Я тоже кое-что умел.
– А почему умел?
– Ты знаешь, почему и о ком былины на земле рассказывают? Нет? Тогда поясню. Собрал князь войско. Были там и солдаты – дружинники, и пахари, и кузнецы, и богатые сынки. Сумел он победить – хорошо. Но дружина сама по себе тогда не большая была, а вернулось после боя еще меньше, но героями. Следующая война. Набрали в эту дружину молодых. Победили – хорошо. Кто выжил со старого набора – двойной молодец. А кто сразу погиб, ну, что ж, поплакали родственники и забыли о нем по причине смерти родственников. Вернулись с третьего похода. Глядь, а живых-то из первой дружины всего один-два человека осталось – самых сильных, самых искусных воинов. Так вот о них и начинают сказки сказывать да песни петь. Или погиб в бою, но навалял вокруг себя курган врагов. Вот это герой. А я? Не подготовлен. Не предупрежден. Хоть ты проболтался и то спасибо. Что делать? Как защищаться и от кого?
– А ты думаешь, мы знаем?
– А разве нет? И даже не догадываетесь?
– Не так все просто!
– Да ладно, не обижайся. Я давно привык рассчитывать только на себя. Да, значит, да. Нет, значит, нет, не судьба. Сам виноват. Хотя я не жалею. Хоть и случайно получилось, но я рад. Лишь бы перед смертью особо сильно не мучиться. Но вот это, по-моему, как раз не их вариант. “A может, пробьемся, поручик Голицын? Зачем нам, поручик, такая беда”.
Хорошая песня, но не про меня. Ладно, малыш, отдыхай. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Пробьемся.
Маркос кивнул головой, чуть отошел в сторону и как бы растворился. Ну, ниндзя! Ек мокарек. Деваться некуда. Намек конкретный. Он к этим делам поближе, значит, надо прислушиваться. Я никогда не гнушался слушать советы, хотя всегда поступал по-своему. Я и сейчас поступал по-своему, но в соответствии с его советами. Хоть и говорят: “кто предупрежден, тот вооружен“, но от этого и крыша может поехать. Это все равно, что сказать, что тебе завтра срок помирать. Типун мне на язык, конечно, за такие сравнения. Но все же. На станцию я пошел почему-то по более широкой и более людной дороге. На полустанке стоял подальше от подходящего поезда. Нет, мне не страшно, но ведь не только молоко, а и вода горячей бывает. Горячую воду не люблю, а вот в тепленькой полежать, да еще и книжку почитать, – это я даже очень люблю. Полтора часа на электричке с книжкой в руках и при этом сидеть, и при этом сумки тебе на голову не ставят и не смотрят, как на врага, так как ты успел сесть, а их сейчас прессуют, словно свежеобработанную килечку в банку. И все это благодаря махонькому человечку по имени Маркос, потому как ни один нормальный садовод так рано с дачи не уезжает. Еще полчаса в битком забитом троллейбусе и я дома. Хотя теперь это не повод расслабиться. В России все проблема. И вода не является исключением. Воду можно увидеть только по расписанию. Чаще всего. Но можно и не увидеть. Я только вошел в ванную комнату, как в пустом кране зашипело, забулькало, и закапала вода. Вот это чудо! Вот это я понимаю. Вот это подарок – дали воду на целых семь минут раньше графика. Рано радовался. Кран хрипел, плевался водой, а иногда и отстреливался так, что сам начинал вибрировать. Наконец давление стабилизировалось, и даже потекла тепленькая водичка. Чтобы залезть в ванную, меня упрашивать не надо. Тем более, я уже минут десять стоял наготове с полотенцем и сменой белья. Как хорошо все-таки растянуться и расслабиться в ванной под аккомпанемент, мерно льющийся воды. Это расслабляет и убаюкивает. Глаза слипаются, хочется спать. Спать. В ванной комнате повисает какой-то туман, из которого как бы ласково говорят: “Спи. Спи“. Вода медленно поднимается все выше и выше. Я вижу, как она поднялась уже до уровня носа, ушей. Первые струйки воды начали просачиваться внутрь меня. Но так же не должно быть! Я же так утону! Надо просыпаться, но я не могу. И только монотонный голос продолжает уговаривать: “Спи. Спи“. Руки и ноги не подчиняются мне, а вода все выше и выше. Что делать?! Но ведь мысли тоже энергия. И телепаты, и телекинезисты всякие умеют это использовать. А у меня ничего другого и не остается. Воду не остановить, а пробку из ванной хоть приподнять надо постараться. Соберись! Соберись! Соберись! Заставь пробку подняться. Нет, все-таки затекающая в легкие вода отвлекает. Но ведь надо. Есть в армии такое слово: “Надо!“. Раз надо, значит, надо. Еще раз. Оп! Есть! Пошла. Еще раз. Еще. Подскочила! Пробка заболталась на цепочке, но обратно в дырочку не торопится. А это сейчас главное. Я вижу, как вода опустилась до уровня носа, потом рта. Когда она опустилась ниже подбородка, в ванной комнате почему-то опять стало ясно. Видимо мой сонный затуманенный мозг настолько расслабил и мои глаза, что они на время потеряли резкость. Резко захотелось покашлять и отдать воде ее частичку, которую я по неосторожности отпил. Вообще-то я ее не пил. Она сама натекла. Ну, ничего, мне чужого не надо. Но сразу стало легче. В другой раз наука будет – не присваивай чужого. Ой, а как же мое трофейное оружие? Вообще-то оно не трофейное, так как я забрал его не в бою. Я забрал его, как миссия по разоружению. Теперь, естественно, отдавать его не надо. Оно у меня будет, как в музее. А спросите любого: “разве из музеев отдавать в частные руки не жалко?”. Вот то-то и оно. И мне жалко. Сон куда-то делся, и я быстренько помылся. Как говорил генералиссимус Суворов: “После бани последние портки продай, но выпей“. А у меня, как назло, абсолютно ничего нет. Я хоть и на пенсии, но на военной. А потому должен прислушиваться к тому, что и чему учат старшие по званию. Тем более, этих генералиссимусов раз, два и обчелся. Придется одеться и хотя бы бутылочку пивка взять с таранькой. Пустячок, но приятно. Нашел новые носки, но что такое? Почему одевать их больно? Не понял. Откуда на большом пальце ноги эта татуировка? Хотя это не она, а след от … вообще-то похоже на цепочку. Но откуда у меня в ботинке цепочка? К тому же я
