Рокировка - Черкасов Дмитрий
Зимородок пошел в конец просторного коридора.
«Кукушка» весьма отдаленно напоминала квартиру, а больше контору какого-нибудь военизированного учреждения. Она занимала второй этаж невзрачного старого кирпичного здания под острой железной крышей с покосившимися от времени антеннами, обнесенного каменным забором и проволочным заграждением.
На первом этаже размещались гараж и ремонтные мастерские. У проходной висела вывеска «Автобаза центрпромснаба» и сидел прапорщик ФСБ в форме военизированной охраны.
Еще один контрольно-пропускной пункт находился у лестницы, и на второй этаж, окна которого всегда были забраны в жалюзи, попадал лишь оперативный состав да дежурный персонал базы. Там располагались дежурка с комнатой хранения оружия, склад специальных средств связи и наблюдения, склад экипировки, комната для работы с секретными документами, комната отдыха, комната инструктажа, архив и еще одно помещение в самом дальнем, спокойном конце коридора, за двойной дверью, напротив кабинета начальника отдела, ведающего всем этим непростым хозяйством. Из этой комнаты оперативный дежурный поддерживал круглосуточную связь со всеми сменными нарядами своего отдела, работающими в городе и окрестностях.
— Кто заступил? — спросил Зимородок сменившегося дежурного, поспешавшего в очередь за зарплатой.
— Сам Завалишин.
— Кого тянут?
— По шэ-пэ.
«ШП» означало, что где-то сменный наряд ведет серьезную работу по шпионажу, близкую к активной фазе, и сам начальник отдела заступил курировать группу. Легкий укол ревности к коллегам заставил Зимородка вздохнуть.
— А что за детвора сидит в комнате отдыха?
Дежурный не ответил, уклончиво улыбаясь, и Зимородка одолело недоброе предчувствие. Стоя за Тыбинем в очередь к кассиру, он видел в креслах у телевизора незнакомых молодых людей — длинного худого парня и плечистую краснощекую девицу с толстой косой. На разные лады толкуя улыбку дежурного, он осторожно приоткрыл дверь в комнату оперативного.
— Виктор Петрович, можно?
В комнате царил полумрак, горела лишь настольная лампа над длинным столом с пультами громкоговорящей связи и микрофоном посередине. Рядом разместился шкаф и сейф с книгой приема-сдачи дежурств, инструкции, компьютер и факс. На стене напротив висела огромная карта города и области, утыканная булавками с разноцетными головками и разрисованная значками. В мягком вращающемся кресле сидел, заложив ногу за ногу, крупный рыхловатый человек и читал бумаги, близоруко поднося листы к глазам. Подняв голову, он некоторое время присматривался, щурясь в полумрак после яркого света лампы.
— А, Костя, заходи! Там едут еще. — махнул он полной рукой в сторону пультов связи. — Что в Гатчине?
Зимородок по-военному кратко доложил.
— Люблю тебя за лапидарность. — улыбнулся Завалишин, но глаза его остались серьезными. — Сводку потом почитаю. Что думаешь делать?
— Завтра попробуем подойти поближе. Планирую поставить жучки в местах наиболее вероятного нахождения объектов. Мне бы с опером поговорить. Пусть прояснит ситуацию. Хоть малость. Рынок большой, подручных у объектов много, контакты многочисленные. Нам за всеми не угнаться. И еще людей бы...
Неосторожно сказав это, Зимородок тотчас пожалел, но уже было поздно. Завалишин встрепенулся, кресло заскрипело.
— А с этим тебе как раз исключительно повезло! У меня там сидят два новичка-стажера, вот ты их и бери. У тебя сотрудники опытные, тебе и карты в руки.
— Они хоть учились где-нибудь? — тоскливо спросил Клякса.
— По прямому зачислению. — ответил начальник отдела, заглянув в бумаги. — Все, все! — пресек он возражения капитана, подняв большую мягкую ладонь. — Назначай наставников — и вперед!
Он поспешно ткнул пальцем в клавишу на пульте, нажал кнопку на тангенте переговорного устройства.
— Бурлак, как обстановочка?
— В пути, Виктор Петрович! — громыхая в ГГС [16], ответил старший наряда. — Опять пробка на Петергофском шоссе!
— В объезд надо было, по Волхонскому!
Знание города, транспортных магистралей, расписания общественного транспорта и еще многого другого входит в обязательную оперативную подготовку сотрудников ОПС всех уровней.
Военная закалка не позволила капитану Зимородку спорить с руководством. Он вышел в коридор, озабоченно потирая лоб. Фраза Завалишина о прямом зачислении означала, что стажеры взяты прямо с улицы. Они, конечно, прошли и конкурс, и дотошную внутреннюю проверку, и специальный профотбор, и месячные курсы, но учить их придется с нуля.
Стать разведчиком без оперативной работы невозможно, как невозможно выучиться плавать, не входя в воду. Переживая новую заботу, Зимородок шел по коридору в обратном направлении и, проходя мимо комнаты для работы с секретными документами, услышал громкие голоса Морзика и Дональда и звонкий заливистый хохот девчушки-секретчицы.
Злорадно улыбнувшись, капитан заглянул в секретку.
* * *Андрюха Лехельт летел как на крыльях. Времени оставалось в обрез. Шеф, зайдя в секретку, внимательно прочел сводку наружного наблюдения, которую они с Морзиком наваяли вдвоем, аки братья по несчастью, нахмурил брови, но, вопреки ожиданию молодых разведчиков, не заставил переделывать и подписал.
«Стареет...» — немного грустно подумал Лехельт.
Для него и Вовки Черемисова тридцатипятилетний Константин Зимородок уже виделся почти пожилым мужчиной. Они, коренные питерцы, чуть заметно козыряли столичными манерами, привившимися с детства сленгом и добрым северным юмором. Зимородок рядом с ними чувствовал себя несколько неуклюжим и туповатым — во всем, что не касалось работы. Тут он был как рыба в воде.
— Сдать документы строгой отчетности. — начал он, с удивлением подметив некоторое сочувствие в глазах Лехельта и защитно впадая в военное администрирование. — Жду вас в комнате отдыха через пять минут. В нашу группу назначены стажеры, вы сейчас поработаете с ними, введете в курс нашего распорядка и жизни, познакомите с базой, прощупаете подготовочку, кто чем дышит.
— Чур, мне девушку! — первым среагировал Черемисов. — Пусть Андрюха щупает второго!
— Хоть на пальцах кидайте. Ты, главное, из совсекретного листа самолетиков больше не делай.
Сводки наружного наблюдения писались от руки на специально учтенных листах с проставленным грифом «сс».
Выше мог быть лишь гриф «ов» — особой важности.
Лехельт, впервые придя в «наружку», поинтересовался, для чего такие сложности. Утрата одного листа «сс», на котором, как правило, не излагалось ничего сверхъестественного, по всем приказам расценивалась как предпосылка к разглашению государственной тайны и пахла если не тюрьмой, то служебным расследованием и выговором.
— А ты бы хотел, чтобы про твою жизнь читал каждый встречный? — ответили ему. — Служба хранит тайны граждан, даже не самых порядочных.
Напомнив Морзику, как вся группа на коленках ползала по базе в поисках, когда он спутал лист «сс» с обычным и отправил его со звездами на крыльях в полет на пыльный шкаф, а потом в мусорную корзину, Зимородок, козыряя выправкой, вышел в коридор, но, прикрыв дверь, обмяк и некоторое время внимательно рассматривал себя в зеркала, висевшие повсюду для проверки качества оперативной маскировки.
Так, как глянул на него сейчас Дональд, на него глядели впервые.
А Лехельт с Черемисовым, не подозревая о смуте, посеянной в душе своего шефа, с прибаутками отправились знакомиться с пополнением. Каждый еще прекрасно помнил, как сам впервые, трепеща, перешагнул порог базы и увидел святая святых «наружки».
Вот так, завозившись с новичками, заслушавшись, как Вовка Черемисов заливает румяной Людмилке былье и небылицы из жизни разведчиков, Лехельт понял вдруг, что безнадежно опаздывает и заехать домой переодеться не успевает. Невозможно, однако, было встретиться с Мариной в том наряде, в каком они с Ромкой видели его сегодня в Гатчине.
