Дэвид Моррелл - «Искатель» 1992 № 1 (187)
— Никого нет, — сверху посыпались камешки и земля — это был Лестер, с трудом удерживавший равновесие при спуске. Он насквозь промок, упав в ручей. При виде Тисла с пистолетом он выкатил свои и без того выпученные глаза. — Эй, эй, это я. Хотел проверить, нет ли парня поблизости.
Орвал задумчиво почесал подбородок.
— Напрасно вы это сделали. По всей вероятности, вы перебили запах. Уилл, у тебя есть что–нибудь от парня, чтобы дать понюхать собакам?
— В багажнике. Одежда, сапоги.
— Тогда нам требуется пища и хороший ночной отдых. А на рассвете пойдем за ним.
— Нет. Сегодня.
— Как это?
— Мы пойдем за ним сейчас.
— Я только что сказал, что через час станет темно. Луны этой ночью не будет. Нас много, мы потеряем друг друга в темноте.
Тисл так и думал, что Орвал захочет отложить погоню до утра. Что ж, вполне резонно. Однако к черту резон: он не может так долго ждать.
— Будет луна или нет, мы должны идти за ним сейчас, — сказал Тисл Орвалу. — Парень уже вышел за пределы нашей юрисдикции и за пределы города, и если мы хотим оставить его себе, то должны продолжить преследование. Если будем ждать до утра, то придется передать все это дело полиции штата.
— Вот и передай. В любом случае это грязная работа.
— Нет.
— Ну какая тебе разница? Стоит хозяину этой земли пожаловаться по телефону, что по его полям разъезжают машины, — и полиция штата будет здесь. Так или иначе, придется им все передать.
— Не придется, если я уйду в лес еще до их появления.
Орвал покачал головой:
— Извини, Уилл, но я должен тебя разочаровать. Я бы для тебя многое сделал — но эти горы труднопроходимы даже днем, и я не поведу туда собак ночью, из–за твоей прихоти командовать парадом.
— Вы не совсем правильно меня поняли. Я прошу только, чтобы вы с собаками вошли в лес, а как только решите, что уже слишком темно, мы сделаем привал до утра. Мне нужно, чтобы формально считалось, что я преследую беглого преступника. Ну же, нам ведь с вами уже доводилось ночевать в лесу. Будет совсем как раньше, когда еще был жив отец.
Орвал вздохнул и оглядел лес. Стало темнее, прохладнее.
— Неужели ты не понимаешь, как все это глупо? У нас нет снаряжения, чтобы охотиться за ним. Ни винтовок, ни пищи, ни…
— Шинглтон может остаться и организовать все, что нам нужно. Мы дадим ему одну из ваших собак, чтобы утром он смог прийти по нашему следу. Шинглтон приведет еще четверых из моих полицейских. У меня есть друг в аэропорту округа, он говорит, что может одолжить нам свой вертолет — перебросит нас куда–нибудь, а потом полетит на разведку. А вы вот упрямитесь. Я спрашиваю вас: поможете?
Орвал опустил глаза и стал водить кончиком сапога по земле.
— У меня мало времени, Орвал. Если я смогу быстро углубиться в лес, полиции штата придется оставить руководство операцией за мной. Они будут страховать меня, расставят машины, чтобы понаблюдать за дорогами, предоставив нам ловить его в горах. Но я серьезно говорю: без ваших собак у меня нет ни единого шанса.
Орвал поднял глаза и полез в карман за кисетом и папиросной бумагой. Он обдумывал услышанное, и Тисл знал, что его нельзя торопить. Наконец он сказал:
— Может быть я соглашусь, если буду знать, что этот парень тебе сделал, Уилл?
— Он разрезал одного из моих людей чуть ли не пополам, а второй после его удара может ослепнуть.
— Ясно, Уилл. Но ты мне так и не ответил. Что этот парень сделал тебе?
Глава 2
Местность была гористая, дикая, густо поросшая лесом, рассеченная ущельями и лощинами, испещренная впадинами. Совсем как холмы Северной Каролины, где он проходил военную подготовку. И очень напоминает холмы, в которых он воевал. Рэмбо бежал изо всех сил, пользуясь последним светом угасающего дня, все вверх и вверх, выше в горы. Его голое тело покрылось разводами крови от поцарапавших его веток, босые ноги разбиты о камни.
Увидев пологий болотистый участок, он свернул в ту сторону, зная, что выйдет на ручей. И действительно, скоро показался питавший это болотце ручей. Рэмбо направился вдоль него по мягкой почве, но уже не бежал, а шел. По собственным подсчетам он проделал пять миль, и это расстояние его утомило: он был еще не в такой форме, как перед пленом, еще не пришел в себя после проведенных в госпитале недель. Тем не менее помнил все, чему его учили, а его учили выживать в любых условиях, и хотя дальше бежать ему было бы трудновато, эти пять миль он пробежал прекрасно.
Ручей извивался и изгибался, и Рэмбо следовал за его руслом. Он знал, что скоро за ним будут идти собаки, но он даже не стал заходить в ручей, чтобы попытаться сбить их со следа. Это бы замедлило его продвижение, а поскольку рано или поздно ему все же придется выйти из воды, человек, ведущий собак, просто разделит свою свору и пустит по обоим берегам ручья.
Стемнело быстрей, чем он ожидал. Стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием воды и пением ночных птиц, и он решил криками привлечь к себе внимание. Крикнул несколько фраз по–вьетнамски, потом по–французски, который учил в школе, потом громко заговорил на английском с южным акцентом, западным, негритянским… Наконец выпустил залп самых жутких ругательств… Люди, которых он ищет, наверняка поинтересуются, кто кричит что–то непонятное и ругается…
Ручей нырнул в небольшую ложбинку сбоку склона. Там никого не было. Он продолжал время от времени выкрикивать какие–то фразы. Если в самое ближайшее время он никого не встретит, то окажется возле вершины холма, у самого истока ручья, и таким образом потеряет ориентир. Так и случилось. Он подошел к роднику, из которого брал начало ручей.
Ну ладно. Он опять прокричал что–то на вьетнамском — и пошел дальше. Когда оказался в тридцати футах от источника, разом включились два фонаря, справа и слева. Он замер как вкопанный.
При любых других обстоятельствах он бы вышел из–под фонарей стремительным прыжком и уполз в кусты. Ходить ночью по этим холмам значило рисковать жизнью — скольких непрошенных визитеров здесь уже застрелили и оставили на съедение ночным животным.
Свет одного фонаря бил ему прямо в лицо, другого — освещал голое тело. Он по–прежнему не двигался, стоял, подняв голову, и смотрел куда–то в сторону, смотрел очень спокойно, будто гуляет тут каждую ночь.
— Ну–ка, бросай револьвер и бритву, — хрипло проговорил старик справа.
Рэмбо облегченно вздохнул: они его не убьют, во всяком случае не сразу, ибо он разбудил в них любопытство. И все же есть риск в том, что он держит в руках револьвер и бритву — эти люди могут решить, что он представляет опасность, и застрелить его. Но он не мог ходить по лесу без оружия.
— Да, сэр, — ровно сказал Рэмбо и выронил револьвер и бритву. — Не беспокойтесь. Револьвер не заряжен.
— Так я тебе и поверил.
Если справа старик, подумал Рэмбо, то слева должен быть молодой. Вероятно, отец с сыном. Или дядя с племянником. Так всегда бывает: старики командуют, молодежь делает работу. Рэмбо чувствовал, что эти двое с фонарями его оценивают. Старик молчал, Рэмбо тоже не собирался ничего говорить, пока его не спросят.
— Па, пусть он скажет, чего голый–то ходит, — произнес тот, что слева. Судя по голосу, он был намного моложе, чем ожидал Рэмбо.
— Заткнись, — приказал старик. — Я ведь предупреждал, чтоб ни звука.
Рэмбо услышал, что старик взводит курок.
— Подождите, — быстро проговорил Рэмбо. — Я один. Мне нужна помощь. Не стреляйте, пока не выслушаете меня.
Старик молчал.
— Это правда. Я ни на кого не собираюсь нападать, хотя и знаю, что один из вас мальчик.
Он действовал интуитивно. Конечно, старик в конце концов может выстрелить. Голый и окровавленный, Рэмбо, несомненно, казался ему опасным.
— Я скрываюсь от полиции. Они забрали мою одежду. Я убил одного из них. А кричал для того, чтобы кто–нибудь услышал и пришел мне на помощь.
— Да, помощь тебе нужна, это верно, — сказал старик. — Только — чья?
— Они пошлют за мной собак. Они найдут вашу самогонную установку, если мы им вместе не помешаем.
Момент был критический. Если они его убьют, то немедленно.
— Самогонную установку? — переспросил старик. — А почему ты думаешь, что она тут есть?
— Что еще могло привести вас ночью к ручью? Она у вас чертовски хорошо спрятана. Даже не видно пламени от очага.
— Ты думаешь, если бы я знал, что тут есть самогонная установка, то стал бы прохлаждаться с тобой вместо того, чтобы идти к ней? Черт возьми, я охочусь на енотов.
— Без собак? К чему тратить время на эти разговоры? Нужно успеть все сделать до того, как завтра появятся собаки.
Старик вполголоса выругался.
— Да, вы в сложном положении, — сказал Рэмбо. — Мне очень жаль, что в этом виноват я, но у меня не было другого выхода. Мне нужна пища, одежда и винтовка, и я вас не отпущу, пока не получу все это.
