Максим Шахов - Чемоданчик для Бен Ладена
– Протрезвись до утра, милок, а там погутарим!
Заперев дверь, старшина, довольный собой, вернулся к столу и устроился в прежней позе. Дуб к этому времени едва-едва отдышался.
– Это произвол! Немедленно доложите своему начальству о том, что я вам рассказал, иначе у вас будут крупные неприятности! – охрипшим петухом вскрикнул он и тяжело закашлялся.
Старшина оглянулся через плечо и по-доброму сказал:
– Ежели будешь безобразничать, я тебя, как таракана, «черемухой» пшикну…
Через пару минут в приоткрытую дверь просунулся Макс.
– Привет коллегам! Разрешите представиться – Исаев Максим! Направляюсь для прохождения дальнейшей службы!
– Так, – близоруко моргнул старшина на направление Макса. – В Охтинск, значит, после школы милиции…
– Ага, до поезда еще далеко, дай, думаю, к своим загляну. Можно?
– А че ж нельзя? Заходи, садись. Меня Степанычем зовут.
Макс сунул направление в карман и хитро проговорил, приподняв свитер:
– Так, может, это, Степаныч… Ну, раз такое дело, за знакомство?
За поясом джинсов у Макса торчала бутылка водки. Старшина тронул себя за ус и быстро сказал:
– Ну за знакомство можно. Дверь только прикрой.
Пока Макс закрывал дверь, на столе как по мановению волшебной палочки возникло два стакана.
– Так ты, значит, лейтенантствовать будешь в Охтинске, Максим? – проговорил старшина, глядя, как Макс разливает водку.
– Ага. Стажировку «оттарабаню», погоны на плечи, и вперед. Ну что, Степаныч, за знакомство!
– Давай! – крякнул старшина.
Через пару минут они выпили еще по одной, Степаныч угостил Макса вонючей «Примой» и принялся расспрашивать об учебе в школе милиции.
На вопросы Макс отвечал обстоятельно, соглашаясь со всеми замечаниями Степаныча и уважительно кивая на его реплики. Дуб все это время таращился на них из-за решетки, но подать голос так и не решился.
Только минут через десять Макс сказал:
– Слышь, Степаныч, я к тебе чего зашел-то. Со мной в Охтинск однокашник едет. Выпили мы с ним в поезде малость, сам понимаешь, а он взял да и потерялся. Ты его, часом, не видел? Высокий такой, черноволосый, в темной куртке, костюме с галстуком и с чемоданчиком небольшим.
– Так это… – поперхнулся дымом старшина, поворачиваясь к «обезьяннику».
– О! – с притворным удивлением воскликнул Макс. – Олег! Его везде ищут, а он сел себе в уголке и помалкивает! Давай к нам, чудила, за здоровье Степаныча выпьем!
Глава 17
Само собой, что поспать в эту ночь Максу так и не удалось. Амнистированный Дуб сгонял в ларек еще за одной бутылкой, и до самого утра они слушали рассказы захмелевшего Степаныча о его героической биографии.
Когда с бравым чулимским старшиной наконец удалось распрощаться, до отхода охтинского поезда оставалось всего сорок минут. В ожидании посадки Макс высказал Дубу все, что он о нем думал:
– Дуб, ты меня достал! Скажу тебе честно, такого урода я не встречал за всю свою жизнь, а всяких придурков я перевидел немало. Еще одна такая ночка с тобой, и я тоже сдвинусь по фазе! Короче, я умываю руки! Можешь делать что хочешь, только не трогай меня! В поезде садимся в разных концах вагона. Я собираюсь хоть немного поспать. Что собираешься делать ты, твое личное дело. Но если ты снова разбудишь меня, я за себя не ручаюсь! Понял?
– Понял, – едва слышно проговорил Дуб.
Пригородный поезд на Охтинск состоял всего из четырех раздолбанных вагонов. Пассажиров было человек пятьдесят от силы.
Макс уселся в одном конце темного вагона, обиженный Дуб – в другом. Судя по разговорам, их немногочисленные попутчики ехали не в сам Охтинск, а в деревни по пути следования поезда.
– Че ж это за город такой? – вздохнул Макс. – Ладно, все – спать, спать, спать…
Не став дожидаться отхода поезда, он кое-как пристроил голову на сумке и закрыл глаза.
Когда поезд тронулся, Макс уже дремал. Но прежде чем окончательно провалиться в сон, он вздохнул и тут же услышал над собой торжествующий шепот Дуба:
– Макс, только не ори! Я нашел доказательство того, что мне все это не почудилось!
– Я же тебя предупреждал!
– Да не ори ты! – быстро проговорил Дуб, присаживаясь рядом. – Как ты думаешь, что это такое?
– О господи…
– Нет, ты сперва ответь.
– Это, Дуб, твой «дипломат», с которым тебя уже сегодня заберут в психбольницу. Дай я встану!
– Эй, ты куда?
– В другой вагон, подальше от тебя…
– Ты не понял, Макс, это не мой «дипломат»!
– А чей тогда?
– Трупа, который исчез вместе с проводницей и начальником поезда! Можешь сам посмотреть! Вот, видишь?
Освещения в вагоне не было вообще, так что рассмотреть что-либо было крайне затруднительно. Макс потянулся за зажигалкой и посветил.
– Ну, что ты теперь скажешь? – спросил Дуб.
– Это точно не твой «дипломат»?
– Конечно. Я же тебе об этом и толкую! Я полез за своим плейером, хотел радио местное попробовать поймать, а «дипломат» не мой!
– Так, – опустился на сиденье Макс. – А как это могло случиться? Ты же носился со своим «дипломатом», как дурак, всю дорогу…
– В том-то и дело! В купе с проводницей и пассажиром я тоже заскочил с ним! А когда присел, поставил! А потом проводница попросила принести воды! Тут-то я по ошибке и схватил не свой «дипломат», а убитого!
– Так, – вздохнул Макс, потянувшись за сигаретами. – Пошли в тамбур, и ты мне расскажешь все по порядку. Что-то мне все это не нравится…
Глава 18
В тамбуре Дуб, волнуясь и путаясь, рассказал Максу, как он бродил по вагону и что из этого вышло.
– Ну теперь ты хоть веришь, что я не сумасшедший? – спросил он в конце.
– Верю, – кивнул Макс. – Но дело не в этом…
– А в чем?
Макс задумчиво смотрел в угол и молчал. Он вдруг вспомнил о человеке, прятавшемся в станционном скверике в Черном Яре.
Прикурив еще одну сигарету, Макс рассказал о странном мужчине Дубу.
– И что это значит? – растерянно спросил тот.
– Не знаю, – пожал плечами Макс и вдруг спросил: – А ты? Колись, Дуб, ну?
– Ты о чем?
– А ты еще не догадался?
– Нет, – недоуменно покачал головой Дуб.
Выглядел он при этом настолько растерянным, что Макс невольно хмыкнул.
– Понятно.
– Да что тебе понятно? Ты можешь объяснить толком?
– Могу, – кивнул Макс. – Понимаешь, Олег, если собрать это воедино, то выглядит все примерно так. Какие-то люди следят за тобой со вчерашнего утра. Причем интересуешь их не столько ты, сколько твои вещи.
– Мои вещи?
– А что же еще, Дуб? Вчера утром у тебя с собой, если мне не изменяет память, была большая дорожная сумка и «дипломат», так?
– Ну да, вообще-то…
– А сейчас у тебя нет ни того, ни другого, так?
– Так.
– Получается, что сперва эти люди умыкнули в дизеле твою сумку. Однако того, что им было нужно, в ней не оказалось. На Вересаевской они продолжали за нами следить, но мы в самый последний момент заскочили в московский поезд и оставили их с носом. Тогда они догнали поезд в Черном Яре, сели в него и разыграли целый спектакль, чтобы подменить твой чемоданчик.
– Ты думаешь? – испуганно посмотрел на Макса Дуб.
– Да думать нужно тебе. Что в твоих вещах могло быть такого, а, Дуб?
– Да ничего вроде…
– Тогда приходится признать, что эти люди потратили кучу времени и денег только для того, чтобы подшутить над тобой, Дуб. Правда смешно?
– Ни капельки, – покачал головой Дуб.
– Я тоже так думаю, – согласился Макс. – Это похоже на бред, но другого объяснения я не нахожу. Короче, Дуб, я хочу спать. А ты напряги пока свои извилины и все-таки попытайся вспомнить, что такого выдающегося могло быть в твоих шмотках…
Вскоре Макс действительно задремал в вагоне, сидевшему же рядом с ним Олегу было не до сна. Он в десятый раз вспоминал содержимое своей поклажи, но это ни на йоту не приблизило его к разгадке.
Тем временем за окошком рассвело. В вагоне, кроме них, осталось всего пять человек. Дуб как бы невзначай осмотрел каждого из них, но это были типичные сельские жители.
Пожав плечами, Дуб вздохнул и раскрыл «дипломат». Вещей в нем было совсем немного. Три толстые книги по горному делу. Электробритва «Микма» в футляре. Китайское махровое полотенце. В кармашке плюс к этому лежали еще забытые впопыхах пара ручек и юбилейная медаль.
На всякий случай Дуб извлек из футляра и тщательно осмотрел электробритву, а потом повертел в руках медаль.
Сантиметров пяти в диаметре, она представляла собой довольно увесистый кружок из какого-то дешевого сплава. На одной стороне медали был изображен треугольник с тремя шишками по углам, на другой тускло поблескивала надпись – «ОГК – 50 лет». Художественный уровень исполнения был явно ниже среднего, но дела это не меняло.
