Гарольд Роббинс - Босс

Особенно Кимберли нравился комод, ящики которого украшали стилизованные фигурки мужчин и женщин, верблюдов и птиц.

Люстру из холла она убрала, и теперь его освещали только торшеры.

Апрельским вечером дом распахнул двери перед пятьюдесятью гостями. Поскольку столовая столько народу вместить не могла, хозяевам пришлось обойтись фуршетом, предложив напитки и hors-d'oeuvres[29].

Как и прежде, в первые месяцы беременность Кимберли нисколько не отразилась на ее фигуре. Выглядела она стройной и миниатюрной, как двадцатилетняя девушка. Волосы Кимберли зачесала назад, открыв ушки с бриллиантовыми серьгами. Как всегда уделяла немало времени макияжу. Из других украшений надела жемчужное ожерелье и браслет из трех ниток жемчуга.

А вот чтобы надеть платье из розового шелка — обтягивающее, с глубоким вырезом, — ей понадобилась помощь Джека. Кимберли не хотела, чтобы случайно вылезла бретелька, поэтому обошлась без бюстгальтера. Впрочем он ей и не требовался: груди и так стояли торчком. Не надела она и пояс, чтобы не портить силуэт юбки. Вместо него воспользовалась подвязками из черной ленты, охватывающими черные блестящие чулки по бедру. В ожидании, пока Джек выйдет из ванной, она сидела у туалетного столика в одних лишь трусиках и чулках, добавляя последние штрихи к макияжу и прическе.

— Сегодня ты выглядишь как королева, — воскликнул Джек, появившись из ванной в двубортном фраке.

Кимберли повернулась к нему, оглядела с ног до головы и вздохнула:

— Позволь мне поправить твой галстук. Его опять чуть перекосило.

Она подошла к мужу, слегка коснулась галстука.

— И помни, закуски нельзя брать со стола или с подноса. Тебе должны их положить на тарелку. У тебя должна быть тарелка.

— Да, мэм, — согласился он.

— Я серьезно, Джек. Тут не Калифорния.

— Другими словами, не веди себя как калифорнийский еврей.

— Я прошу лишь об одном: ради Бога, не ставь нас в неловкое положение. Помоги мне в этом. — Она натянула платье через голову. Джек застегнул молнию у нее на спине и крючки. — Не упоминай о разводе Бетси Эмерсон, — продолжала Кимберли. — Если кто-то заведет об этом разговор, скажи, что ты ничего не слышал. Ее представят тебе как миссис Отис Эмерсон. Так положено. Ее девичья фамилия Отис, а имя — Элизабет, но она сама попросит тебя звать ее Бетси.

— Хорошо. Надо нам спуститься вниз и проверить, все ли готово?

— Да. И не забывай, что Хорэны — католики. Единственные из всех гостей. Конни — одна из моих самых близких подруг.

— Я никогда не отпускаю антикатолических шуток, — заверил ее Джек.

— Я знаю. Но есть и другие способы задеть их чувства.

— Боже мой, Кимберли! Не такой уж я невежа!

Когда гости заполнили дом и никому уже не было дела до того, кто с кем разговаривает, Джек возник за спиной миссис Отис Эмерсон, которая накладывала на тарелку крекеры с черной икрой, и прошептал: «Привет, Бетси».

Ее глаза сверкнули.

— Негодяй! — прошипела она. — Где ты был?

— Дел по горло.

— Ерунда. Я несчастная женщина, Джек, и кто-то должен меня утешать. Это с твоей подачи меня пригласили сюда?

Он покачал головой:

— Тебя приглашала Кимберли.

— Пол-Бостона отказало мне от дома.

— Неужели?

— Абсолютно. В Бостоне развод все еще считается скандалом.

— Даже если этот мерзавец бил тебя?

— Даже если этот мерзавец бил меня. Мои родители пытались отговорить меня от развода. Мой адвокат пытался отговорить меня от развода. Судья пытался отговорить меня от развода. Все утверждали, что какой ни есть муж лучше никакого.

Бетси, тридцатидвух-или тридцатитрехлетняя блондинка, красотой не могла тягаться с Кимберли. Слишком длинный и острый нос, слишком большой и зубастый рот. Но Джеку нравились в ней полное отсутствие высокомерия и заносчивости, простота в общении.

— Извини меня, Бетси. Я постараюсь, чтобы мы увиделись как можно скорее, — заверил он ее.

— Чем скорее, тем лучше, — прошептала она едва слышно, заметив приближающуюся Кимберли. — Любая женщина, которая близко познакомилась с хозяйством Лира, жаждет продолжения знакомства.

Мгновением позже к ним подошла Кимберли.

— Я вижу, вы уже встретились.

Джек кивнул.

— И она уже попросила называть ее Бетси.

Кимберли предпочла не заметить шпильки Джека.

— Я знаю, что ты у нас эксперт по антикварной мебели, Бетси. Обратила внимание на мой новый комод? Хотелось бы знать, что ты о нем думаешь.

— Но разве Джек?.. — начала Бетси.

Кимберли улыбнулась:

— Мой муж в этом не силен. Не отличит семнадцатый век от двадцатого. Я надеюсь научить его. Возможно, ты поможешь.

Бетси заглянула Джеку в глаза.

— С удовольствием.

Дэн Хорэн очень легко сходился с людьми. Гораздо старше Конни, подруги Кимберли, высокий, крепкий, правда, несколько полноватый, с вьющимися волосами, в очках в золотой оправе, Дэн не прилагал никаких усилий для того, чтобы заводить знакомства, однако люди сами тянулись к нему.

— Поздравляю тебя с покупкой этого дома, — сказал он Джеку. — Ухватить дом в таком месте…

— Главное — не упустить представившейся возможности.

— Да, ты ее не упустил. И Кимберли вложила в дом много труда.

— Я бы выпил. Пройдем в бар? — предложил Джек.

На этот вечер Кимберли наняла двух служанок. Эти девушки в черных коротких юбочках, белых передниках и шапочках обносили гостей подносами с закусками и бокалами шампанского. Однако кухарка, ирландка фантастических габаритов, показала себя знающим барменом. В роли бара выступал стол, установленный в библиотеке.

— Конни заявила мне, что ты собираешься купить радиостанцию WHFD в Хартфорде.

— Об этом Кимберли говорила Конни и постоянно твердит мне. Я еще ничего не решил. Кимберли хочет купить ее, потому что эта радиостанция постоянно транслирует классическую музыку. Она недовольна передачами WCHS.

— Но это же самая интересная радиостанция Бостона, — заметил Дэн Хорэн.

Джек рассмеялся:

— Благодарю за комплимент. Помимо того, она самая прибыльная, если верить результатам последних опросов.

От бара они отошли с полными стаканами в руках и в холле между библиотекой и гостиной набрели на Кимберли и Конни.

Джек уже решил для себя, что только Констанция Хорэн могла соперничать с Кимберли в изяществе и красоте. Ростом повыше Кимберли, с длинными стройными ногами, светлыми волосами. Помаду она предпочитала светло-красную, отчего ее чувственные губы становились более холодными. В общении с людьми Конни отличало демонстративное выпячивание чувства собственного достоинства, граничащее с высокомерием.

Конни превосходно играла в бридж. Если она и Джек оказывались за одним столиком, их старались разводить по разным парам, потому что вместе они не знали себе равных.

В этот вечер Конни надела белоснежное платье с V-образным вырезом на груди, облегающее бедра и подчеркивающее длину ног. У Джека все вставало от одного взгляда на Конни.

— Джек… сколько стаканов шотландского ты уже выпил в этот вечер, дорогой? — с легкой улыбкой спросила Кимберли.

— Я не считал. А ты?

— Я тоже. Но надеюсь, это последний.

Перед полуночью в маленькой гостиной, примыкающей к их спальне, Джек швырнул фрак на пол.

— Хватит, черт побери! Хватит! Прекрати тыкать меня носом в мои ошибки!

Кимберли расстегнула крючки и молнию, сняла платье, повесила на плечики и направилась в спальню.

— У тебя дурное настроение? — крикнула она оттуда.

— А каким ему еще быть? Ты только и делала, что унижала меня.

— Чем я могла тебя унизить? — спросила Кимберли с ледяным спокойствием, более похожим на вызов.

— Ты сказала Бетси, что я не могу отличить антикварную мебель от современной…

— А ты можешь?

— Да, могу. В тонкостях я, конечно, не разбираюсь, но кое-что знаю. Во всяком случае, могу сказать, что наш комод выполнен в стиле Вильгельма и Марии. Потому что я заплатил за него приличные деньги.

Кимберли вернулась, завязывая поясок синего домашнего платья.

— Есть еще жалобы?

Джек уже побросал на пол всю одежду и стоял в чем мать родила.

— Барбара предложила мне канапе[30] со своей тарелки, я взял его и съел. Ты могла бы и не спрашивать меня, где моя тарелка. Как мне следовало поступить? Взять канапе с ее тарелки, переложить на свою, а уж потом съесть? Этого ты от меня ждала?

— Более того, у тебя не было салфетки.

— Потому что в другой руке я держал стакан, не так ли? А еще в присутствии Хорэнов ты спросила, сколько я выпил, и посоветовала мне остановиться.

— И хорошо, что посоветовала. Ты послушай себя.

— Я не пьян, Кимберли!

— Поверю тебе на слово. Но, по-моему, ты хотел, чтобы я сделала из тебя джентльмена. Это часть нашего договора. Ты сам просил об этом. Но тебе еще далеко до…

— Не публично, Кимберли! Не при других людях!