Вячеслав Денисов - Трибунал для судьи
– Давай поближе к Рольфу.
– Поближе – не получится. Будет, скорее, наоборот. Историю хоть знаешь? – Она недоверчиво покосилась на меня.
– Историю – знаю.
– Что такое «немецкая слобода»?
– В шестнадцатом – семнадцатом веках на Руси – часть города, где жили иностранцы.
– Правильно. – Теперь ее взгляд можно было истолковать, как удивленный.
– Я знаю. Поближе к Рольфу.
– Хорошо. Так вот, немецкая овчарка была впервые выведена в 1630 году дальним предком Густава Штефаниц – Фредериком. С того времени и идет из поколения в поколение помет первой немецкой овчарки, или, как ее еще называют, восточноевропейской. Имя первого кобеля – Маркус. Так он был наречен женой Фредерика Штефаниц – Алисией. Всех кобелей в роду называют Маркусами. Сук – Мильен Ди. К имени добавляется приставка – Штефаниц. Вот почему твоего Рольфа зовут Маркус Штефаниц.
– И за это мне разбили морду?
– Нет, не за это. На третьем помете Маркуса и Мильен Ди производитель заметил высокий интеллект собак. Производя дальнейшие наблюдения, Фредерик Штефаниц понял главное – если не смешивать кровь с другими собаками аналогичной породы, интеллект собак возрастает с каждым новым пометом. С этого момента ученый изолировал собак от окружающего мира, создав им аналогичный мир в слободе. Когда он понял, что более в слободе города Пскова удержать в тайне свои планы не удастся, он покинул Россию и уехал в Германию, увозя с собой Маркуса, Мильен Ди и двух щенков – суку и кобеля. В Ганновере он откупил на последние средства небольшой домик с угодьями и принялся реализовывать свой план. После смерти в 1639 году Маркуса и в 1641-м – Мильен Ди, их место заняли новые Маркус и Мильен – их дети. Для того чтобы предотвратить смешивание с другими породами и аналогичными, но не их рода, Фредерик Штефаниц принимает жестокое, но, по его мнению, оправданное решение. Через месяц после рождения щенят уничтожаются все, за исключением одного кобеля и одной суки. Целью Штефаниц не было разведение и увеличение новой породы собак. Он стремился создать собаку, равную по разуму человеку. Стандартная ошибка того времени. Из невозможного сделать реальное. Собачье поколение Штефаниц – на самом деле высокоразвитое и сильно отличаются от себе подобных. У них исключительное обоняние, великолепная память, и они чуть ли не близки к тому, чтобы делать выводы. Вот так.
– И что, совершенно никто не знал, чем занимается Фредерик Штефаниц? – усомнился я.
– Никто. Вскоре после смерти собак – основоположников породы, умерла Алисия, а бедный Фредерик через десять лет тронулся умом, когда понял, что ему не хватает жизни для достижения цели. И только через триста с небольшим лет Густав Эмиль Фредерик, пряча от всех секрет предка, параллельно вывел аналогичную породу и объявил ее первоначальной. Но кровь Маркуса не смешалась еще ни с чьей. У тебя – его потомок. А в Ганновере сейчас находится его сестра – Мильен Ди. Теперь понятно, за что тебе набили морду?
– Нет, не понятно. Собаку я купил за двести рублей у какой-то алкашки на рынке. Если о твоем волшебном Маркусе четыреста лет не догадывались в Германии, то как его нашла в России русская алкоголичка? У меня что-то мозгов не хватает проследить логическую цепь…
– Где же тебе хватит?! Четырехмесячного щенка кормить «чаппи» для взрослых собак…
– А-а-а… Ты тоже в квартире побывала? Баночки нашла? Телевизор хоть целый?
– Нет, разбили.
– Все, хана твоему бульдогу. – Я снова поднялся на ноги.
– При чем здесь Люк?! – заплакала девушка. – Это Енот разбил со злости!
– А на хера было енота с собой приносить?!
– Енот – это тот, который тебе губу повредил! – Виола смотрела на меня жалобными глазами. – Не делай больно Люку. Пожалуйста.
– Ничего себе – «повредил»! Ладно, давай дальше.
Девушка быстро вытерла слезы.
– Месяц назад в питомнике Штефаниц была совершена кража. Вместе с ценными вещами был украден компьютер со всеми записями, касающимися Маркусов и Мильен Ди. Маркуса прихватили, видно, случайно. Это подтверждает тот факт, что он был продан какому-то русскому эмигранту за пятьдесят евро.
– Откуда это известно?
– Штефаниц наняли частных детективов за бешеные деньги. Неделю назад эмигранта нашли мертвым у себя дома. Щенок пропал. На его след детективы вышли, уже будучи в России. Они и сейчас здесь. Похитители щенка скрылись, поняв, какую опасность для них представляет Маркус. Но, очевидно, на вокзале они проглядели, и тому удалось улизнуть. Скорее всего, там, на вокзале, его и нашла твоя алкашка. И продала тебе.
Я слушал ее, не веря собственным ушам.
– А дальше?
– Дальше – больше. Штефаниц объявили награду в триста тысяч евро тому, кто вернет Маркуса.
У меня перехватило дыхание.
– Триста тысяч – премия… Сколько же стоит щенок?!
– Речь идет о пяти-шести миллионах долларов.
Видя, как я впал в ступор, Виола пояснила:
– Он ценен, пока существует. Умрет Маркус – умрет трехсотпятидесятилетний труд. Десять дней назад скончался отец Маркуса. На твоем Рольфе замкнулся род Штефаниц, Антон.
Я присел рядом с ней, и мы закурили.
– Хорошо, Виолетта, тогда у меня еще один вопрос. Как вы вышли на меня и кто вы вообще такие? Мне же нужно знать, за что вас убивать.
– Люди, которые мне помогают, – ваши, российские субчики. За двадцать тысяч евро они, кажется, маму родную продадут. Впрочем, таких ублюдков хватает и у нас, в Германии.
– У вас, в Германии?
– Да, именно там. Я один из тех самых частных детективов, которых наняли Штефаниц. Удивляешься, почему я так хорошо говорю по-русски? А я и есть русская. Специалист-консультант по России в детективном агентстве «Брюгер».
– Коллега, значит? Что ж ты так паскудно работаешь? Паскудно и непрофессионально. Думаешь, как девочка-припевочка из пионерского хора, а поступаешь, как отъявленная нацистка. Меня ведь и убить могли твои помощники. А за это у нас суд приговаривает. К различным срокам.
– Я знаю, кто ты. Извини, я не думала, что все так получится. Ты не судья, а прямо монстр какой-то. Думала – пугнем, да и все образуется.
– Я тебе потом скажу, как у нас с тобой образуется. Ладно, проехали… Придется задать еще несколько вопросов. Первый – тот же. Как вы на меня вышли?
– Планомерно прочесывали все дворы рядом с вокзалом, справедливо полагая, что люди с чемоданами, следующие далеко, щенка с собой не возьмут. Хлопотно. Если подберут, а в этом я не сомневалась, то подберут местные, живущие неподалеку. Рядом был рынок, и я вчера там побывала. Когда мне рассказали о случившемся и показали направление, куда ушел человек, купивший щенка, я достала из сумочки визитку, которую мне на выставке в Дрездене дал один заводчик немецких овчарок. Ваш, кстати, местный. Он мне оказал услугу, выделив на пару дней троих молодцев.
– Врезать бы тебе, как следует…
– А что мне было делать, когда я узнала, что человек, купивший щенка, отметелил какого-то бугая?!
– И что?! Тебе сейчас легче?
– Нет, не легче.
– Ведьма немецкая. Но как ты меня-то нашла? Почему вы пасли во дворе на своем «Пассате» именно меня?
– А ты у своего соседа спроси. Смотрю, идет мужичок с кошелками. Из кошелок бутылки пустые торчат. Я возьми да спроси – мол, не знаешь, кто тут недавно щенком обзавелся? И достала две купюры по сто рублей. Через секунду уже знала, где ты живешь. Правда, сутки почти перед домом простоять пришлось, прежде чем не убедилась, что щенок – Маркус.
– Вот, Иваныч, сука! – вылетело из меня, как струя из брандспойта. – Он меня продал за столько же, за сколько я собаку купил! Ну, и что ты сейчас будешь делать, Виолетта?
– Антон, я думаю, что тебе лучше будет, если ты вернешь мне щенка и я увезу его в Германию. Да, и для щенка тоже… Я заплачу тебе сто пятьдесят тысяч. Ровно половину награды.
– А ты не хочешь отказаться от этой идеи и вернуться назад?
– Исключено. Я уже получила половину суммы.
– Отдай обратно.
– Не знаю, как у вас, а в Германии я сразу поставлю этим крест на карьере частного детектива.
– При таком отношении к делу, как у тебя, крест тебе поставят в России. Ты что думаешь, тебе отдадут щенка эти дегенераты? А, «специалист» по России? Эти добры молодцы во главе с дрезденским другом заберут у тебя сначала двадцать тонн евро, потом твой аванс – сто пятьдесят, затем – машину, а после отвезут за город, на какую-нибудь дачу, там засунут в попу плойку для волос и включат прибор в сеть. Через минуту ты сама им расскажешь, как лучше доехать до Ганновера, каким рейсом и где там найти герра и фрау Штефаниц. И в то время, когда они будут пить ром на Каймановых островах, ты будешь кормить сомов на дне ближайшей речки. Тут среди бандитов нет Робин Гудов, тут среди бандитов – одни отморозки. Ферштейн, фройляйн Виолетта? Теперь понятно, почему судьям на Руси жить тяжело? А ты – «припугнем, и все образуется»… Из-за таких дур, как ты, и приходится потом сидеть судье сутками в совещательной комнате да ломать голову – какой приговор вынести человеку за разбой, изнасилование, убийство, угон автотранспорта, совершенные одновременно! Это у вас судья в бассейне поплавает, виски шибанет, присяжных послушает да «втетерит по самые помидоры» – пятнадцать пожизненных заключений! Если на пару-тройку ошибется, его все простят!
