Михаил Серегин - Батюшка. Святой выстрел
После ужина, когда бревна достаточно разгорелись, отец Василий сел на лапнике рядом с Сашкой и Михаилом, высунув ноги из шалаша. Напротив в таких же позах сидели Николай и Семен. Где-то высоко над головой шумела своими мощными кронами вековая тайга, в темноте журчала и плескалась река, бегущая между камнями. Изредка в зарослях шелестела крыльями испуганная птица, и тогда ночную тайгу разрезали резкие тревожные птичьи крики. Подумав немного, священник решил внести в теорию зоолога свой небольшой вклад.
– А послушайте-ка меня, молодые люди, – предложил он. – Я не собираюсь вас никоим образом агитировать и пытаться обращать в веру. Просто попытаюсь понять рассказанное вами со своей точки зрения.
– Ну-ка, ну-ка, – оживился Михаил. – Это интересно. Давайте, батюшка.
– Нет оснований сомневаться, что и мамонты, и динозавры, и… э-э… другие жили на земле, раз находятся столько скелетов. Давайте рассмотрим этот вопрос с другой стороны. Вот я – священник, человек, верующий в божественное начало и проповедующий догмы христианской церкви. По нашему мнению, мир создан Богом, так сказать, одномоментно – со всеми животными, растениями и человеком. И произошло это, по меркам археологов, совсем недавно – семь с половиной тысяч лет назад. Рассуждая с этих позиций, можно утверждать, что мамонт – современник человека и мог сохраниться как вид где-то вдали от цивилизации. Причем вы сами говорили о возможности варварского уничтожения из-за ценного бивня. Стало быть, там, куда люди в своей страсти к богатству не добрались, он мог и выжить.
– Браво, батюшка! – воскликнул Михаил. – Вы наш союзник, хотя и из противоположного лагеря.
– Подожди, Миша, дай высказаться человеку, – остановил его Сашка.
– По мнению церкви, – продолжал священник, – нет и не было никаких миллионов лет, тем более миллионов лет эволюции. Скажите, молодые люди, вы слышали о профессоре Дэвиде Лю из Гарварда и проекте «Происхождение жизни во вселенной»? Нет? Я тоже не очень много знаю. Просто искал в Интернете кое-что и напал на этот материал. Якобы в Гарварде собирались реализовать проект стоимостью чуть ли не в миллион долларов, с привлечением специалистов различных областей знаний. Проект этот носил ярко выраженный антиэволюционный характер.
– Интересно, – снова оживился Михаил. – Надо будет порыться.
– Поройтесь, конечно, – кивнул отец Василий. – Но дело не в этом. Искал я материалы по другому поводу. Просто как-то по телевизору показали фильм о группе верующих американских ученых, взявшихся доказать божественное происхождение мира. Представьте себе, доказали.
– Вот как? – удивился зоолог. – И каким же образом?
– Вот этого я объяснить не могу – образование не позволяет. Они нашли какое-то вещество, которое существует буквально мгновение. Что-то связанное с распадом радиоактивных материалов. Кстати, вы слышали, что некоторые ученые не считают радиоуглеродный метод точным, и вообще не считают его методом?
– М-да, – с грустью в голосе проговорил Сашка. – Я думал, что у вас есть стройная теория, а у вас всего лишь что-то, где-то, когда-то.
– Согласен. Я не теолог, а простой сельский священник. Но все же кое-что существенное запомнил. Например, они доказали, что Большой каньон в Йеллоустоуне образовался не в результате эрозии поверхности Земли в течение миллионов лет, а сразу, в результате катастрофы. И назвали эту катастрофу – Вселенский потоп, описанный в священном писании. У каждого оврага – а Большой каньон и является гигантским оврагом – на выходе существует так называемый конус выноса. Это место, где накапливаются продукты разрушения, происходит из года в год, из десятилетия в десятилетие, из столетия в столетие.
– Вы намекаете на то, – подхватил Сашка, – что там идет напластование разрушенного материала, сносимого в результате роста оврага, в данном случае Большого каньона?
– Точно. Так вот, на выходе из Большого каньона, где проводились раскопки, никаких напластований по эпохам нет. Там перемешано огромное количество обломочного материала, песка и останков, то есть скелетов, точнее, перемолотых страшной силой останков скелетов людей, современных нам людей, а не питекантропов каких-нибудь, лошадей, всяких хищников, в том числе и ископаемых, ваших же мамонтов, динозавров. На этом основании сделали вывод, что нисходящая после потопа вода промыла этот каньон и в устье отложила все то, что было на поверхности.
– Возможно, – согласился Сашка. – Только не говорит ли это о том, что воды потопа размыли и глубокие пласты земли с похороненными в них останками реликтовых животных и перемешали их с более поздними животными и людьми? А?
– Может, и так, – произнес отец Василий, огорченный тем, что его доводы так легко разбили.
– Ребята, это не вопрос, – вдруг вставил Михаил. – Доказательства потопа, как факта, существуют и большинством ученых приняты, я знаю. Вопрос в другом, если уж мы заговорили о позиции церкви. Почему в священном писании описано все подробно: и жизнь людей, и хищники в Эдеме, жившие бок о бок с Адамом и Евой, и даже то, что эти хищники были вегетарианцами, а мамонты и динозавры, если таковые существовали, не упоминаются?
– Ребята, это же не исторический труд, не энциклопедия. Это писание, призванное воздействовать на души людей, воспитывать, а не давать информацию о природе ветхозаветных времен.
Неожиданно раздавшийся далекий протяжный звук заставил всех замолчать.
– Волк воет, – предположил священник.
– Нет, – возразил проводник. – Зачем волк? Луны нет, зачем волку выть? Это он через хобот дует. Далеко, однако, километров пять.
– Семен, – шепотом спросил Михаил, – что ты сказал? Это что, мамонт трубит?
– Мамонт, – кивнул якут. – Я его голос знаю. Много раз слышал.
– Ребята, не сходите с ума. Какой, к лешему, мамонт? Мало в тайге звуков? Камнепад, раненый зверь, да мало ли что? – попытался успокоить всех Николай.
Разговор больше не клеился, и, посидев немного в полном молчании, стали укладываться спать…
На следующее утро отец Василий, весь застывший от холода, высунулся из своего шалаша и увидел, что вся группа уже на ногах. Журналист с оператором кипятили чай в большом чайнике, старательно раздувая не желающий разгораться костер. Зоолог стоял в сторонке с Семеном и что-то оживленно обсуждал, водя пальцем по карте и поглядывая в ту сторону, откуда ночью раздавались загадочные трубные звуки.
Оказывается, кроме отца Василия и Семена, никто больше заснуть не мог. Все старательно прислушивались, не раздастся ли снова трубный рев мамонта. Теперь голодные и невыспавшиеся исследователи вяло переругивались друг с другом.
На завтрак смели остатки вчерашней похлебки, оставшейся после ужина, и начали собираться в дорогу. Сашка, как начальник экспедиции, деловито всех поторапливал, будто опасался, что его мамонты уйдут.
Путь лежал через каменистую осыпь. Солнце уже взошло и ярко освещало отвесную скалу и зеленые березы над обрывом. Серые камни, белоснежные стволы и ажурная сочная зелень были так сказочно хороши, что Николай не выдержал.
– Вот это ракурс! Погодите, я сниму панораму. Вам потом очень пригодится для фильма.
– Точно, – согласился Михаил. – У большинства людей тайга ассоциируется с мрачным дремучим лесом. Вон туда надо взобраться, смотри. – И он показал на нижнюю часть склона с противоположной стороны седловины.
Молодые люди стали карабкаться по склону, помогая друг другу. Николай бережно прижимал к груди свою камеру, словно грудного ребенка, даже с большей осторожностью. Сняв панораму, он передвинулся в сторону еще метров на десять и крикнул своим спутникам:
– Ребята, пройдитесь гуськом под стеной, сниму экспедицию в движении! Останется память, по каким красивым местам ходили.
Сашка улыбнулся и подтолкнул вперед замешкавшихся проводника и священника.
– Пойдемте, пойдемте, для истории сгодится, ваши лица войдут в документальный фильм.
Когда троица поравнялась с отвесной стеной скалы, он остановился, взял отца Василия за плечо и поднял руку вверх, будто указывая на что-то. Пришлось немного попозировать.
– Ну все, хорош! – крикнул Сашка после съемки. – Давайте спускайтесь, Тарантины.
И тут случилось непредвиденное. Николай с Михаилом, что-то горячо обсуждая, начали спускаться по каменистому склону, и вдруг под ногой Николая поехал камень. Он потерял равновесие, упал и кубарем покатился вниз. Стараясь удержать камеру, чтобы не раздавить ее своим телом, Николай несколько раз перевернулся, стукнулся о старый ствол упавшего дерева и плавно приземлился, осыпаемый потоком мелкого щебня, старой листвы и сухих веток.
– Живой, что ли? – взволнованно спросил подбежавший первым Сашка. – Медведь неуклюжий!
– Чуть камеру не грохнул, – проворчал Колян и, опираясь на локоть, попытался встать, но тут же с перекошенным лицом снова упал на спину. – Нога…
