Сергей Зверев - Гавань красных фонарей
Уже в три часа ночи в Амстердаме, в полицейском участке, Татаринов сидел напротив следователя, которого звали Альфред Галинкаф, курил сигарету и объяснял ситуацию, рассказывал все начиная с того момента, как они увидели на улице похищение Сильвии.
Следователь внимательно слушал его, делал какие-то пометки в блокноте, но, как казалось Татаринову, не проявлял особого интереса к свидетельским показаниям. Через какое-то время на столе следователя зазвонил телефон, и, переговорив, тот сообщил, что вся русская группа может быть свободна и никаких дополнительных действий в отношении их персон совершаться не будет.
— А что будет с детьми? — поинтересовался Татаринов.
— Их пока будут содержать здесь. Установим личности, потом свяжемся с родителями.
Татаринов пожал Галинкафу руку и вместе со своими товарищами отбыл на базу, поскольку продолжать гулять и развлекаться сил и настроения уже ни у кого не имелось.
* * *Когда яхта российского олигарха, постоянно живущего в Лондоне, вошла в акваторию порта Амстердама, Голицын уже был в воде вместе со своими соратниками, для того чтобы не дать возможности каким-либо диверсантам или террористам подойти к днищу яхты со стороны моря. Они должны исключить любые диверсии и любые провокации. Работать предстояло по три человека, и благодаря тому оборудованию, которое у них имелось, они могли отслеживать движение в воде на полторы сотни метров, чего было достаточно, чтобы своевременно отреагировать. Единственное, что они не могли остановить, — это управляемый снаряд или управляемую торпеду, которую могли выпустить с достаточно значительного расстояния. Но эти задачи уже решали моряки НАТО, которые находились в нескольких сотнях метров от берега, блокируя любые подходы к акватории порта. Находясь под водой в специальном гидрокостюме, снабженном системой замкнутого дыхания, Голицын смотрел в толщу воды и слушал сигналы со стороны прибора слежения… По местному времени — одиннадцать утра, и сейчас должна была начаться большая предварительная конференция, на которой все лауреаты премии будут отвечать на вопросы журналистов.
Еще один из богатейших людей России опаздывал, и его яхта пока не прибыла в порт, но ее ждали. И когда спустя полчаса после того, как началась его смена, Голицын услышал информацию о приближении второго судна, он подумал о том, что все обстоятельства и события вошли в необходимый график.
Он отплыл в сторону и нырнул еще глубже.
Знают ли те, кто находится сейчас на борту, что под водой плывет живой человек? Наверное, нет.
Ну и ладно, согласился сам с собою Поручик, поскольку для большей безопасности на самом деле чем меньше знают дилетанты о том, как работает служба, тем лучше.
За следующие три дня никто из группы Татаринова не видел ни шикарных приемов, ни банкетов, никто из них не целовал ручку королеве Софи, не обсуждал последние новости света и политики на торжественных приемах, устраиваемых различными дипломатами и посольствами.
Их работа была простой и изматывающей одновременно. Как выяснилось, местная служба безопасности просчиталась и не успевала закрывать все бреши в акватории порта имеющимися силами, поэтому приходилось спать всего по шесть часов в сутки, чего было крайне мало, и неизбежная усталость и раздражение потихоньку накапливались.
Надо было видеть уставшие глаза Голицына сквозь маску, когда он провожал глазами отчаливающие от причала шикарные яхты. Он никогда не видел этих людей вживую, да и, собственно, не хотел этого делать. Главное, что никто из русских гостей не пострадал во время визита, а значит, задача выполнена.
Уже вечером, показавшись из воды, взобравшись на борт служебного катера и снимая с себя гидрокостюм, Голицын захотел оказаться снова в том самом баре, где голые девчонки ловко машут ногами и лазают по блестящим шестам. Где над столиками нет яркого света и постоянно играет музыка и можно спокойно посидеть и попить пивка.
Разоблачась, Голицын бросил взгляд на старшего мичмана Диденко, который успел отработать свою смену перед ним. Мужчины переглянулись, во взгляде было только одно: «Как это все задолбало».
Командира долго не пришлось уговаривать, и после будней службы вся компания отправилась в уже знакомый бар, захватив с собой майора Брегга, который был тоже за.
Татаринов, сидя за небольшим столиком рядом с голландским офицером, успел слегка насладиться виски и смотрел на очередное выступление девочки, которая была одета в ковбойский стетсон и одну подвязку белого цвета на округлой и плотной левой ножке. От лифчика и трусиков она избавилась две минуты назад, и теперь это было действительно тем самым зрелищем, за которым Татаринов и его люди пришли в уютный и не заполненный народом бар.
— Красивая, — сказал Татаринов своему зарубежному коллеге, и тот довольно улыбнулся.
Высокая блондинка ритмично двигалась на высоких каблуках в такт музыке и при этом еще успевала заводить собравшихся около сцены мужчин, собирая с них дань в виде денежных купюр, которые после того, как она полностью избавилась от остатков одежды, очень быстро наполняли подвязку на ее бедре. Когда за резинкой практически не осталось места, девица, чьи волосы были забраны в тугую косу, бросила на пол шляпу, а сама взлетела вверх по шесту, демонстрируя окружившим ее самцам всю себя без остатка. Когда актриса, или артистка, или, может быть, даже акробатка сделала шпагат вниз головой, разведя ноги в стороны максимально широко, Татаринов вместе с Бреггом замерли на несколько секунд.
— Ух ты! — выдохнул Кэп. — Шэрон Стоун такое и не снилось!
— Шэрон Стоун? — переспросил Брегг. — Господин капитан второго ранга, вы смотрите достаточно старые фильмы.
— Что поделать, возраст, — согласился Татаринов. — Этой девчушке, наверное, лет двадцать, и как мама ее отпускает?
— У нас тут более свободное воспитание, — ответил Брегг и разлил по стопкам еще по чуть-чуть.
В планы Татаринова не входило накачиваться, но он с удовольствием поддержал своего голландского коллегу. После того как они выпили, майор посмотрел на Татаринова как-то уж слишком серьезно и пристально, после чего сообщил о желании их руководства подключить людей Татаринова к охране нескольких лекций лауреатов премии, которые будут проходить завтра в разных частях города.
Татаринов от услышанного не испытал восторга, а уж как обрадуются его люди… особенно Диденко. Брегг дружески похлопал Татаринова по плечу и разлил снова.
В это время девочка, собрав свой урожай, раскланялась, и ее место заняла другая, показывая танец живота.
«Интересно!» — подумал Татаринов, заслышав восточную мелодию, и уставился на сцену.
* * *Они уже почти три недели торчали в Голландии, и многим хотелось обратно домой. Усталость чувствовалась: руки-ноги гнулись плохо, хотелось как минимум отоспаться. Но с утра Татаринов провел небольшое совещание, на котором доложил своим подчиненным о необходимости поработать еще один день.
Голицыну и Диденко предстояло принять участие в охране мероприятия с участием заместителя министра иностранных дел России Кокарева. Всего-то нужно было стоять на входе в зал и смотреть за тем, чтобы никто не попытался какими-либо противоправными действиями помешать выступлению высокопоставленного политика. Лекция по времени не более двух часов, а поэтому изначально принимаемые на себя муки не выглядели слишком уж тяжелыми.
Спецназовцы сели в предоставленную им служебную машину и укатили в местный университет, где и должен был выступать русский лауреат.
Высокое и современное здание из серо-зеленого стекла встретило спецназовцев студенческой суетой. Им потребовалась помощь водителя, который привез их, чтобы они смогли найти старшего, кто занимался охраной выступавших.
По людям было видно, что они не так напряжены, как в первые дни. Многие важные персоны, которые приезжали буквально на день, отбыли по своим делам, а лекции обладателей премий не казались уже какими-то значительными и бесконечно важными событиями.
Скорее, это просто пиар, просто высказывание своей точки зрения на проблемы и вопросы, и более благодарной и заинтересованной аудитории, чем студенты, не найти. Очень многие видные политики, очень многие бизнесмены любят выступать именно перед студентами. Острое восприятие, молодой задор в мыслях…
Невысокий человек в штатском, облаченный в серый костюм, в серую рубашку и серый галстук — надо же, и такое бывает! — встретил русских теплым рукопожатием и дежурной улыбкой. По его широкому лицу, высокому лбу и волевому выражению лица можно было предположить, что задача не так проста, как кажется на первый взгляд… Голицын с удовлетворением отметил, что человек обладает наверняка недюжинной физической силой, а все его движения властны и уверенны.
