Александр Звягинцев - Сармат. Смерть поправший
Летела под колеса дорога.
А высоко-высоко в выбеленном солнцем азиатском поднебесье черными крестами кружились грифы...
На закате «Тойота» подкатила к автостоянке перед современным зданием аэропорта Исламабада. Сидящий в «Мерседесе» с затененными окнами Али-хан, увидев машину, что-то крикнул троим мужчинам в европейских костюмах, прохаживающимся у автостоянки.
Попрощавшись с водителем, доктор Юсуф и Сарматов через толпу пассажиров направились к стеклянной коробке аэровокзала. Трое мужчин на некотором расстоянии последовали за ними. Пассажиры удивленно оглядывались на высоченного европейца с изуродованным шрамами лицом и на маленького азиата, бережно поддерживающего его под локоть.
Внезапно с закатного неба обрушился грохот и из-за стеклянной коробки вырвались два истребителя Ф-16.
— Мордой в землю, славяне! — по-русски заорал высокий европеец и, сбив с ног, вжат маленького азиата лицом в асфальт.
От его крика пассажиры шарахнулись в стороны. К распростертым на асфальте бросились несколько полицейских, но на пути у них встали трое мужчин в европейских костюмах. Они показали полицейским какие-то документы. Те с недовольным видом повернули назад.
— Тебе хочется попасть в пакистанскую тюрьму? — шипел на Сарматова Юсуф, увлекая его в здание аэровокзала. — Скорее, скорее, с глаз нечестивых фараонов!
Скорее тот не мог. Часто дыша, как выброшенная на берег рыба, он еле передвигал непослушные ноги.
Офицер-пограничник внимательно перелистал их паспорта. Видимо, его что-то смущало в Сарматове, и он долго вглядывался в его заросшее бородой лицо. Но не найдя, к чему, придраться, офицер нехотя поставил в паспорте штамп пограничного контроля:
— Приятного полета, мистер Карпентер! Приятного полета, господин Рахмон ибн Юсуф!
— Юсуф ибн Рахмон, — поправил его тот.
— Очень хорошо, что вы помните свое имя, — ухмыльнулся офицер.
Через полчаса «Боинг-747» оторвался от взлетной полосы и круто ушел в тревожные всполохи закатного неба.
Один из троих мужчин, не дожидаясь, когда самолет скроется за красными закатными облаками, поднес к губам портативную рацию.
— Все прошло без осложнений, брат. Наши друзья уже в небе.
— Благодарю, брат! — откликнулся из «Мерседеса» Али-хан. — Когда мне снова понадобится ваша помощь, я найду вас, а пока живите в своих семьях и строго исполняйте предписания Корана.
— Располагайте нами в любое время, брат, — донеслось из рации. — Да свершится то, что должно свершиться!..
— Да свершится то, что должно свершиться! — откликнулся Али-хан и набрал номер на телефоне мобильной связи.
— Караван с гуманитарным грузом ушел безопасной тропой, сэр, — почтительно произнес он по-английски. — Груз и сопровождающие его документы, хвала Всемогущему Аллаху, в полном порядке. Примите уверения в моем искреннем почтении... Всегда к вашим услугам, сэр!
Все время полета от Исламабада до Гонконга Сарматов спал. Перед посадкой Юсуф растолкал его и, не скрывая радости, кивнул на иллюминатор:
— Гонконг. Островок нечестивой британской короны в безбрежном китайском море. Мы наконец на свободе!..
Сарматов принял это сообщение с полным равнодушием, а Юсуф напористо продолжал шептать ему на ухо:
— Запомни, русских одинаково не любят в Европе и в Азии. Ты — англичанин. Ты понял?.. Иначе нам не избежать большой беды.
— Я согласен, Юсуф, но какая беда нам может угрожать, если мы никому не сделали ничего плохого?
— Ты же знаешь, что мы с тобой не те, за кого себя выдаем, а глаза и уши есть и у стен. Об этом никогда не забывай, Джон.
Сарматов в ответ только пожал плечами.
Гонконгский рассвет встретил их ужасающей жарой и влажностью. Одежда моментально стала мокрой, а по лицам заструился ручьями пот.
Через несколько минут Сарматову показалось, будто его голову стиснули сыромятными ремнями. Он, вероятно, грохнулся бы на мокрый бетон, если бы Юсуф вовремя не подхватил его. У таможенной стойки офицер-китаец с приклеенной к лицу улыбкой перелистал их документы, хотел было что-то спросить у Сарматова, но, увидев его состояние, проштамповал без единого слова паспорта и показал рукой на выход.
Через кишащий людской муравейник Юсуф и Сарматов кое-как добрались до выхода из здания аэропорта. В припаркованной поодаль машине, увидев их, напряглись четверо арабов.
— Он? — спросил араб в надвинутом на глаза бурнусе.
— Да, это брат Юсуф, — оскалив в хищной улыбке крепкие зубы, ответил его молодой сосед.
— Хвала божественной Кали — наконец-то тигр вырвался из капкана! — засмеялся араб в бурнусе и распахнул дверцу машины.
— Не торопись, брат Иса! — остановил его пожилой араб и показал на двух китайцев. — Пусть меня покарает Черная Кали, но у них на хвосте легавые из Королевской полиции!
— Прикажи, брат, и мы без труда переселим косоглазых в ад, — сверкнул глазами тот. — Да свершится то, что должно свершиться!..
— При первых каплях дождя лучше укрыться в пещере, брат Иса, чтобы выйти из нее сухим, когда дождь пройдет, — охладил его пыл араб в бурнусе. — Разумно ли из-за одного тигра наводить охотников на всю стаю?
Юсуф крутил во все стороны головой, но, убедившись, что их никто не встречает, замахал руками. Разбрызгивая лужи, подкатила машина с надписью «такси». Он втиснул Сарматова на заднее сиденье и сказал водителю-китайцу по-английски:
— В какой-нибудь недорогой отель.
Тот покосился на двух китайцев, которые с невозмутимыми физиономиями направлялись к припаркованной неподалеку машине, и бесстрастно кивнул.
В зеркале заднего обзора, сменяя друг друга, постоянно маячили две машины: одна с двумя китайцами и вторая с четырьмя арабами. На одном из поворотов машина с арабами попыталась прижать такси к обочине, но водитель, резко затормозив, избежал расставленной ему ловушки и тут же кому-то сообщил по рации о преследователях. Когда через несколько минут на трассе показалась полицейская машина, автомобиль с арабами свернул в ближайший переулок, но вторая машина с китайцами как привязанная следовала за такси, что явно выводило Юсуфа из себя.
Через час блуждания по рассветным улицам такси остановилось у двухэтажного дома в викторианском стиле. Метрах в пятидесяти от него остановилась и машина с китайцами.
— Отель «Приют флибустьера», — сказал водитель и помог Юсуфу довести еле живого Сарматова до подъезда.
В крошечном номере отеля Игорь сразу погрузился в глубокий и черный, как ночь, и засасывающий, как омут, сон. И на него снова навалились бессвязные обрывки каких-то воспоминаний: взрывы в горящих джунглях, нестерпимо яркое солнце и качающиеся горы, извергающие огонь грохочущие вертолеты. Наконец все это опять заслонило красивое лицо молодой женщины с распущенными по плечам белокурыми волосами и с глазами, полными слез.
— Что бы ни случилось, Сармат, помни — мы с тобой одной крови. Помни об этом, помни! — шептали ее губы.
Юсуф внимательно вслушивался в бессвязную речь своего подопечного, и когда бред и судорожные метания больного по постели усилились, он достал из саквояжа шприц и сделал ему инъекцию в набухшую на руке вену. Скоро бред больного прекратился, а дыхание стало глубоким и ровным.
* * *Юго-Восточная Азия. Гонконг.
26 марта 1990 года
Несколько дней после приезда в Гонконг Сарматов провел в постели из-за чудовищных болей в затылке и слабости, сковывающей все тело. Находясь в полуобморочном состоянии, он не замечал ни частых исчезновений из номера Юсуфа, ни того, что у вернувшегося откуда-то доктора по нескольку раз на дню подозрительно менялось настроение: от состояния беспросветного уныния до бурной радости. Однако через неделю Сарматову стало несколько легче. Он уже мог самостоятельно передвигаться по номеру и даже пытался делать по утрам гимнастику. Еще через неделю он настолько окреп, что настоял на прогулке по городу.
В холле отеля «Приют флибустьера», принимая ключи от номера, пожилая китаянка-портье настойчиво рекомендовала им быть на улицах города внимательнее и, во избежание проблем, не вступать в разговоры с незнакомыми людьми, особенно с арабами и фараонами.
— Чем вам так не нравятся арабы? — завелся Юсуф.
— Нравятся, господин, — потупилась китаянка. — Но, к сожалению, среди них часто встречаются отпетые мошенники.
— Старая карга! — проворчал Юсуф. — Впрочем, она не так уж и не права...
Как только постояльцы скрылись за дверью, китаянка торопливо набрала телефонный номер:
— Мистер Корвилл, интересующие вас англичанин и магометанин только что покинули отель. Кажется, они направляются на прогулку в сторону порта.
Они действительно направились в сторону морского порта. Сразу же у порога отеля их подхватила разноязыкая уличная толпа Гонконга, по-китайски, Сянганя, — этого полуевропейского, полуазиатского города на берегу теплого Южно-Китайского моря, бывшего на протяжении нескольких веков прибежищем пиратов, авантюристов и разномастного сброда из Старого и Нового Света.
