Сергей Самаров - Мертвая армия
— Хорошо, — согласился старший лейтенант. — Я дам тебе троих солдат в сопровождение. С ними и догонишь. Маршрут ты знаешь. Карты у нас одинаковые.
— Договорились. Я только позвоню с места, где связь есть, передам координаты и сразу назад. Можно и без солдат.
— Без них я за тебя переживать буду.
К офицерам подбежал командир второго отделения младший сержант Загоскин.
— Товарищ старший лейтенант, там еще тело. В воде. Солдаты вытаскивают. Тоже полицейский. Грудь прострелена…
— Вот это уже более интересно, чем угарный газ, — сказал командир взвода, направляясь за младшим сержантом. — Кто не угорел, того добили. Только кто добил?..
Почему Гавриленков посмотрел на майора Зотова, он и сам бы не ответил.
— Откуда я-то могу знать, — пожал плечами майор. — Я вообще только вчера из Москвы прилетел.
Четверо сослуживцев майора догнали их. Вообще группа Зотова почему-то всегда держалась чуть сзади, словно не желая общаться со старшим лейтенантом спецназа и капитаном полиции.
— Ладно, я пошел… — глянув на убитого, сказал капитан Подопригора.
— Сколько тебе времени понадобится?
— Думаю, часа в четыре уложусь. Два — туда, два — обратно. Это по самым худшим подсчетам. Туда — постараюсь как можно быстрее, потом уже пойдем на скорость — еще быстрее, чем быстро. Будем догонять.
— Нам идти помедленнее?
— Зачем время терять? Идите как обычно. Мы нагоним.
— Загоскин! Берешь двух человек. Идете с капитаном в качестве охраны и помощников. Работать при полном внимании. В случае опасности стрелять на опережение. Потом в темпе нас догоняете. До темноты обязаны догнать. По времени как раз получается…
Глава вторая
Самолет из Лондона приземлился, как ни странно это звучит, минута в минуту по расписанию. Даже такие удивительные случаи, говорят, в авиации бывают! Тем не менее долго пришлось ждать, когда освободится выдвижная пассажирская галерея-«гармошка», заменяющая привычные для других аэропортов трапы. Но галерея все же освободилась, «Боинг-747» подрулил на стоянку, и рукав «гармошки» выдвинулся к открытому люку. Действие было проведено предельно точно. В лондонском аэропорту Хитроу рукав, как помнил профессор Груббер, попал на место только со второй попытки.
Здесь минуты экономились, но дальше предстояло их только терять. Владимир Иванович Груббер очень не любил терять свое драгоценное время на таможенном досмотре, но вынужден был встать в общую очередь. Однако через минуту два офицера в пограничной форме подошли к нему и вежливо спросили:
— Полковник Груббер?
— Так точно.
— Пойдемте с нами, товарищ полковник. Ваши вещи таможенники осмотрят в VIP-зале.
Более молодой офицер подхватил тяжелый чемодан Владимира Ивановича и понес в руках, не желая катить его. Хватало человеку здоровья. В VIP-зале заканчивали осмотр вещей какого-то мелкого и суетливого человека, говорящего с таможенниками на американском языке, как определил Груббер, потому что английским этот язык можно было назвать только с очень большой натяжкой. По крайней мере, он не понял половину торопливо произнесенных и скомканных в окончаниях слов.
— Как погодка в Москве? — спросил Владимир Иванович старшего из пограничников.
— Пока держится. К вечеру обещают штормовой ветер. С Балтики до нас добирается.
Из-за больших стеклянных дверей VIP-зала Грубберу помахал рукой генерал Макарцев. Хотя профессор и знал, что его обязательно встретят, все равно было приятно, что встречают вот так, почти с почетом, хотя и без оркестра.
Таможенные процедуры были закончены быстро. Кажется, таможенника даже не интересовало содержимое чемодана Владимира Ивановича, а осмотр проводился только для проформы. Предыдущему клиенту, вертлявому американцу, внимания было уделено несравненно больше. У того перерыли оба вместительных чемодана. Но такое невнимание могло только радовать.
Заработав штамп в загранпаспорт, Владимир Иванович двинулся к выходу. Генерал-майор Макарцев, здороваясь, даже приобнял профессора за плечи, словно они невесть сколько лет не виделись. Встречать Груббера приехала машина из института, естественно, не просто машина из гаража, а персональная профессорская — снежно-белый «Мерседес S-500 AMG». Водитель, знающий привычки шефа, привычно устроился на заднем сиденье, поскольку впереди всегда сидел охранник, к нему присоединился генерал-майор Макарцев, а сам Владимир Иванович занял водительское место за рулем. Водить он не только любил, но и умел. Еще когда три года назад создавалась лаборатория, профессор затребовал себе именно такую машину, отвечающую его немалым габаритам. Думал, что его попросят умерить аппетиты, потому что на таких машинах ездят только министры, а заместители министров пользуются транспортом поскромнее. Но Владимиру Ивановичу не возразили. Слишком долго его уговаривали возглавить лабораторию, чтобы возражать из-за каких-то нескольких миллионов рублей. Он тогда поездил на ней и по городу, и за городом, и единственный вопрос, который, покачав в восхищении головой, задал менеджеру автосалона после окончания тест-драйва, был таким, что менеджер растерялся:
— Скажите, а летать эта штука не умеет?
И сейчас, соскучившись по своей машине, Владимир Иванович просто «полетел» по дороге в лабораторию. Лаборатория располагалась за городом, официально она называлась «Санаторием-профилакторием Министерства обороны», хотя с Министерством обороны даже не сотрудничала, и охрану на воротах и по периметру территории вели солдаты ФСБ.
— Юрий Васильевич, у вас лицо сегодня очень торжествующее, — не отрывая взгляда от дороги, заметил он.
— Конечно. У нас сегодня праздник. Даже двойной, — ответил генерал. — Первый — вы вернулись. Второй — ночью прилетел рейс из Афин, и вам привезли небольшую посылку. Как раз то, что вы заказывали.
— Привезли? Очень рад. Мы, кстати, садились на самолет почти одновременно с доктором Равви. Ему, видимо, еще не сообщили, мне, по крайней мере, Дорон не пожаловался. Хотя мог и просто скрыть, он человек со странностями. Правда, я не думаю, что в лаборатории у него не сохранились дубликаты работ. Если не сохранились, для всего Нес-Циона[10] это станет большой трагедией. Но завтра, Юрий Васильевич, у нас будет еще один праздник. Ко мне прилетит один из участников нашей английской конференции. Я обещал поделиться с ним кое-какими своими наработками, он поделится со мной своими. У него просто не было с собой необходимых материалов, иначе он прилетел бы вместе со мной.
— Обмен опытом, — с небольшим недовольством произнес генерал. — Иногда это бывает полезно. Откуда гость?
Он заворочался на заднем сиденье, зная, что претензии за такого гостя руководство выскажет ему. И претензии могут быть очень серьезными, если профессор Груббер поделится с гостем какими-то своими наработками.
— Из Германии. Профессор Отто Огервайзер. В мире он считается самым большим специалистом по идентификации отличительных генов. Как раз в том вопросе, где наша лаборатория пока слегка «плавает». Для нас это камень преткновения, а герр Огервайзер разработал систему определения по сравнительным тестам, что может дать толчок всей нашей деятельности. Он умудрился определять силу конкретного гена в конкретном человеке. Не просто наличие гена, а его силу и способность как к поражению, так и к сопротивлению. То есть, скажем, имеется семья, где муж и жена являются людьми разных этносов. Что будет с детьми в ситуации поражения одного из них? Ген какого родителя будет в том или ином варианте сильнее, материнский или отцовский? Это вопрос, который пока ни одна лаборатория, кроме немецкой, не смогла решить. И у нас дело сильно застопорилось именно на этом вопросе. Надеюсь, с помощью профессора Огервайзера нам удастся разобраться в нем. Да, еще… К приезду герра Огервайзера я попросил бы вас найти мне бутылку хорошего марочного грузинского коньяка.
— Взаимовыгодный обмен, — слегка успокоился генерал, теперь уже зная, что сказать своему руководству. — Ну да… Коньяк я вам достану. А что касается обмена опытом… Это почти то же самое, что ваша лондонская конференция. Если приглашают на контакт, а вас государство не пускает, значит, вы не просто исследователь вопросов генетики, а создатель оружия. Кого приглашали и кто не приехал — список, наверное, составлен. То же самое и с гостевыми визитами по обмену опытом. Отказ, как я понимаю, всегда вызовет подозрение. Как конференция, кстати, прошла? Было что-то интересное, что нам поможет?
— В общем все прошло по-английски рутинно. Открытий никаких не было, хотя был очень интересный спор. Касался он событий две тысячи второго года на Мадагаскаре. Тогда на мадагаскарцев напала какая-то странная эпидемия. Более двух тысяч человек заболело, больше полутора сотен умерло в первые два дня после заражения. Болезнь сильно походила по симптоматике на обычную простуду и сначала не вызвала беспокойства. Шел сезон дождей, а в этот сезон всегда много больных. Только когда эпидемия распространилась широко, врачи забили тревогу. Тогда же ООН срочно направила на Мадагаскар специальную команду врачей и ученых из французского института Пастера. Странным было то, что эпидемия поражала людей только одной этнической группы. И еще тогда возникла версия испытания генетического оружия. Именно после этого случая по всему миру начали про него говорить, и стали одна за другой открываться лаборатории. Но пока ни одна страна не взяла на себя ответственность за мадагаскарские испытания. А китайские специалисты на основе мадагаскарского случая предложили обсудить разработанную ими методологию определения возможного авторства. Мы целый день потратили на обсуждение китайской методологии, но пришли к выводу, что она больше замешана на политике, чем на научных данных, и не может стать инструментом, определяющим критерий виновности того или иного государства, поскольку допускает простейшие провокации, с помощью которых легко обвинить любую сторону как заинтересованную.
