Александр Тамоников - Солдат, который вернулся
Роман включил свет и осведомился:
— Подглядывали? Нехорошо.
— Ну ты и дал, Рома! — проговорил Петрович. — Этаких бугаев в пару секунд мордой в грязь вкопал.
— Ерунда, Петрович. Я и не с такими дело имел. Это шелупонь, хоть и накачанная. Мне встречался противник куда более серьезный и профессионально подготовленный.
— Рома, а они не вернутся? — тихо подала голос Екатерина.
— В смысле?
— В дом не вломятся?
— Нет, успокойся. Чего побледнела? Испугалась?
— Испугаешься тут.
На крыльце звякнуло ведро. Вскоре внедорожник сдал назад, выбрался на колею и поехал в сторону загородного шоссе.
— Ну вот, — сказал Николаев. — Был Арсений, и нет больше. Завтра, Катя, его люди тебе расчет привезут. Не бойся, Говорков ничего не сделает. Он даже уволить тебя не посмеет, потому как ты уже и сама от него ушла.
Марина Викторовна покачала головой:
— Плохо, Рома, ты этого упыря знаешь. Он сволочь мстительная. Боюсь, завтра не люди депутата с расчетом приедут, а наряд милиции.
— Полиции, — поправил ее Петрович.
— Какая разница? Была милиция, стала полиция. Вывеска изменилась, а люди все те же. Хоть и говорили о переаттестации этих полицейских, а выгнали только одного участкового. Единственного нормального лейтенанта.
— Тебе-то откуда знать, кого уволили, кого оставили? — Петрович с недоумением посмотрел на жену. — Или сарафанное радио сообщило?
— Знаю, и все!
Николаев указал на стол:
— Ну что, гости дорогие, выпьем еще по последней, закусим да провожу вас?
— Мы с Катькой уберемся, потом проводишь и отдыхай. Намаялся за день.
— Ничего, нормально.
Все сели за стол, выпили, закусили. Марина Викторовна и Екатерина занялись наведением порядка, Николаев с соседом вышли на крыльцо.
— Темно-то как. На небе ни единой звезды, одни облака черные, — поежившись, проговорил Петрович.
— А почему на столбы лампы не навесят? Раньше, помню, на улице всегда светло было. Пацаны даже били фонари, чтобы те не мешали девок тискать.
— То раньше было, а сейчас только три горят. У сельской администрации, у магазина Арсения да еще возле коттеджа какого-то областного чинуши. Недавно на окраине дом поднял. В три этажа.
— Вообще-то в селе таких домов мало. Хотя место вроде хорошее.
— А дороги? Только летом, в сухую погоду, да зимой, когда грейдер из района пробьет проход, ездить и можно. Про ненастье, распутье не говорю. По селу только на тракторе и кататься. Ты на своей иномарке сейчас завязнешь. Хорошо, что по нашей улице машины почти не ходят. Гляди, какие комья наворотил гроб на колесах этого Арсения.
— Главное, что от нас дорога близко. До нее доберемся.
Петрович наклонился к соседу и спросил:
— Рома, если не секрет, откуда у тебя пистолет? С войны привез? Или не боевой?
— Да, с войны. Слышал, что иногда оружием награждают?
— Слышал.
— Вот и у меня наградной.
— Покажи!
— Это, Петрович, не игрушка. Покажу, когда трезвым будешь.
— Да я, как только этот урод Говорков объявился, вмиг протрезвел.
— Вижу, но ствол не покажу. Потом как-нибудь.
— А ты бы это, выстрелил?
— Надо было бы, выстрелил бы.
— Не знал, что ты такой… крутой, как сейчас говорят.
Николаев рассмеялся:
— Да не крутой я, обычный, только хорошо подготовлен для войны.
— Эх, вот бы Катьке такого мужика. Может, того?..
— Чего, Петрович, того?
— Ну, это, сойдетесь? Ты один, она тоже. Катька баба хорошая…
Роман не дал соседу договорить и заявил:
— Петрович, ступай-ка ты в хату, мне позвонить надо.
— Ну да, конечно, на кой черт тебе Катька. — Петрович вздохнул и прошел в дом.
Николаев достал сотовый телефон, набрал номер Седова.
Тот немедленно спросил:
— Что случилось, Рома?
— Почему сразу случилось?
— Послушай, я ведь тебя знаю. По пустякам в позднее время, да после уже состоявшегося разговора ты звонить не станешь. Выкладывай, что у тебя!
— В принципе, ерунда. Но если ты хотел привлечь меня к делу, то эти планы могут рухнуть.
— Что случилось? — повторил вопрос командир отряда.
Николаев подробно доложил о стычке с Говорковым и о том, что явилось ее причиной.
Седов выслушал его и сказал:
— Молодец, Рома! Первый день в селе и уже успел в историю попасть.
— А что мне оставалось делать?
— Ладно. Ты корочки свои этому депутату показывал?
— Нет! Только ствол. Но и этого хватит, чтобы завтра ко мне нагрянула полиция. Потому и звоню, хочу узнать, как вести себя. Мне самому выкручиваться или ты поможешь?
— Светить тебя нельзя. Сам не выкрутишься. Если у Говоркова все в районе схвачено, то тебя замордуют. А еще хуже — раскроют. Придется решать проблему нам, причем немедленно.
— Каким образом?
— Это уже мое дело. Ты давай-ка ложись, отдыхай, да меры предосторожности прими, чтобы тебя ночью не грохнули. Утром к тебе заедет кто-нибудь из наших, в крайнем случае позвонит. Проблему мы снимем, но на будущее, Рома, убедительно тебя прошу вести себя на селе тихо, а лучше переехать в Москву. Хотя нет, туда пока рано. В общем, сиди в Шанино как мышь. Понял?
— Понял, командир!
— Давай! Нет, это же надо, в первый же вечер!.. — Седов отключил телефон.
Николаев сделал то же самое, выкурил сигарету и вошел в дом. Там все было уже убрано.
Екатерина домывала последнюю тарелку, а Петрович уламывал жену:
— Ну, мать, на посошок. Да после того, что тут произошло, стресс снять!
— Отстань, Степан. Человеку отдыхать надо.
— Много ли времени уйдет по грамульке выпить?
Марина Викторовна увидела соседа, махнула рукой и заявила:
— Как хозяин скажет.
— Рома! — обратился к нему Петрович. — Давай на посошок.
— Можно, но не больше ста граммов.
— Вот! Я что говорил? Рома, он мужчина с понятием.
Роман с Петровичем выпили, после чего Николаев проводил семью Воронцовых. Он вернулся в дом, запер на замок дверь, выходящую на крыльцо, на заднюю набросил крючок. Его легко можно было поднять извне, просунув в щель, к примеру, лезвие ножа, но не баррикадироваться же?
Даже если Говорков решит мстить, то сегодня он этого делать не станет и быков своих тоже не пришлет. Зачем ему это надо, если с утра Сеня бросит заяву в полицию и те приедут на вполне законных основаниях? Если, конечно, до этого Седой не снимет проблему. Он обещал, а слово свое командир отряда всегда держал.
Николаев зашторил окна, разделся, прикрыл заслонку печи и лег на кровать в небольшой комнатке, где без забот прошли его детство и юность. Ее окно выходило на палисадник, где стоял большой куст опавшей сирени. Пистолет он по привычке положил под подушку, накрылся одеялом и отвернулся к стене. Наконец-то Роман мог отдохнуть. День действительно выдался на редкость насыщенным, богатым событиями.
Но уснуть прапорщик не успел. Минут через десять его слух уловил какое-то шуршание во дворе. Словно кто-то осторожно ходил там. Роман поднял голову, прислушался. Ему не померещилось, во дворе явно кто-то был, причем всего один человек.
Неужели он ошибся? Депутат все же решил подтянуть к селу верных быков и разобраться с ним сегодня, прямо сейчас, не откладывая и не прибегая к услугам полиции? Ну что ж, придется встречать гостей.
Непонятно, почему проявился один человек и со двора. Если уж брать хозяина дома, то надо внезапно налететь через двери и окна, дабы не позволить ему оказать сопротивление. А человек, который находился во дворе, чего-то выжидал. Или это контролер, который отслеживает обстановку до подхода основной банды?
Возможно и такое. В этом качестве Говорков мог оставить здесь своего телохранителя. Но опять-таки бугай, как бы аккуратно он ни действовал, создал бы больше шума. А во дворе кто-то легкий. Не сам же депутат? Ходит словно кошка. При других обстоятельствах Николаев не обратил бы внимания на этот еле слышный шорох.
Прапорщик тихо встал, быстро натянул спортивный костюм, взял пистолет, босиком неслышно прошел в сени и замер у задней двери. Теперь он точно знал, что во дворе был посторонний человек. Тот подошел вплотную к створке, прислушался и вдруг тихо постучал.
Это было настолько неожиданно, что Николаев, готовый к драке, на секунду отошел на шаг. Стук повторился. Это что-то новое. Необычная тактика.
Прапорщик протянул руку к крючку, поднял его, рывком открыл дверь, бросился на непрошеного гостя, сбил его с ног и услышал:
— Ой, Рома?!
Только тогда Николаев увидел лицо Екатерины, которая лежала под ним, обхватив его руками за шею.
— Рома! — выдохнула она. — У меня чуть сердце не остановилось. Думала, не слышишь, хотела еще стучать, а тут ты и набросился как тигр.
— Екатерина?
— Да, Рома, я.
Она приподняла голову и, держа Николаева руками, впилась своими губами в его. Ее тело пробила дрожь.
