Данил Корецкий - Отдаленные последствия. Иракская сага

Жан-Жак Плюи пожал плечами:

— Жаль, что эти ребята не подсказали, под каким предлогом закрыть эксперимент, и как списать чертову уйму денег, которые на него затрачены! Мы же не может теперь просто закопать нашу трубу!

— Да-а-а, — неопределенно протянул мсье Жераль, почесывая затылок. — Какие у нас еще имеются потери?

Потери имелись. У самого Главного конструктора, большого любителя сладкого, куда-то задевались несколько коробок с монпасье — весь его запас на текущую неделю. У Научного руководителя проекта пропала записная книжка. Но это мелочи.

В нескольких местах — причем не только в секторе «3–4», но и в находящемся на противоположной стороне Ускорителя секторе «11–12» — исчезли, соответственно, пять и восемь метров многожильного кабеля. На отдельных участках ускорителя и в прилегающем к нему тоннеле отмечено незначительное повышение радиационного фона, в связи с чем были приняты меры по дезактивации помещений.

Необъяснимым образом оказался поврежден электронный блок стабилизации поля сектора «3–4», который находится в техническом отсеке. Сразу после аварии один из сотрудников обратил внимание, что в центральной консоли блока зияет сквозная круглая дыра размером с футбольный мяч. Отсутствующий фрагмент со всей начинкой найти не удалось.

И так далее и тому подобное…

Совещание у мсье Жераля продолжалось два часа. Были созданы две комиссии — одна для расследования причин аварии, вторая для устранения ее последствий. Совместными усилиями участники заседания составили текст заявления для прессы, где выражалось сожаление по поводу переноса официального пуска ускорителя, связанного с дополнительной — во избежание некоторых отдаленных последствий — отладкой оборудования.

Сразу после заседания мсье Жераль отправил секретаря в буфет, где тот пополнил запасы своего шефа, купив несколько коробок с монпасье и две плитки шоколада в придачу. О судьбе коробок, исчезнувших из ящика стола, мсье Жермаль никогда больше не задумывался, у него хватало других забот.

Так же, как Научный руководитель проекта, у которого тоже забот хватало и который в тот же вечер обзавелся новой записной книжкой.

Так же, как и одна молодая сотрудница сектора «3–4», у которой из гардероба исчезли начатый тюбик помады, неполный флакончик духов, пакетик с прокладками, запасные колготки и несколько мелких монет, оставленных на полочке. Возможно, она просто не заметила пропажи.

Тем более никто не заметил, как исчез тощий черный кот, неведомо как приблудившийся на сороковом уровне лаборатории. Его территория включала в себя просторный зал котельной и мусорный блок, где было сравнительно безлюдно и можно было поживиться мышами и остатками обедов…

А вот сотруднику охраны, у которого в тот день прямо из кобуры пропал табельный пистолет, пришлось гораздо хуже, чем остальным. Он понятия не имел, как это произошло, тем более что кобура была застегнута, и даже предохранительный клапан на ней оказался цел. Несмотря на это, его сразу отстранили от работы, приостановили действие лицензии, заставили писать уйму объяснительных, вдобавок было начато служебное расследование, которое обещало затянуться надолго.

Были и другие потери, которые вряд ли кому-то пришло бы в голову связывать с аварией в секторе «3–4» Большого адронного коллайдера. Мир слишком велик, он просто дьявольски огромен. Здесь каждую секунду что-то пропадает неизвестно куда и появляется неизвестно откуда — собственно, вся человеческая жизнь вполне исчерпывается этими двумя процессами. Но нет ни времени, ни хотя бы толики внимания, чтобы попытаться связать между собой все потери и приобретения, расплести спрятанные здесь логические цепочки, прочертить прямые и ясные линии, соединяющие между собой самые разные события, которые сложились бы в понятные всем нам слова.

При всем огромном желании полковник Армии освобождения Ирака Амир Хашир не мог освободить Ирак. Не мог он и остановить продвижение на Фаллуджу батальонов морской пехоты США. Он даже не мог уничтожить хотя бы один взвод этих батальонов. Потому что, положа руку на сердце, вся его «армия» состояла из двадцати солдат разбитых вооруженных сил Хуссейна, шести дезертиров, трех беглецов из военной тюрьмы и пяти гражданских негодяев. И сам он никогда не был полковником — пехотный капитан, разжалованный накануне американского вторжения за воровство казенного имущества. Если бы не пришли американцы, он бы наверняка загремел под трибунал, и уж во всяком случае не смог бы нашить на мундир полковничьи погоны и возглавить армию под святым лозунгом борьбы с захватчиками. Но благодарности к амерам Хашир не испытывал, совсем напротив, хотел с ними воевать.

В его распоряжении было достаточное количество оружия и боеприпасов, которые полковник без особого труда сумел вывезти из оставшихся без охраны армейских складов. Но то были не ядерные и даже не химические склады, а его солдаты не были терминаторами. Поэтому планировать широкомасштабную борьбу с американцами не приходилось. Патрули, малые колонны, случайно отбившиеся от основных сил группы и заблудившиеся одиночки — вот все, на что мог рассчитывать Хашир. Да он и не собирался выигрывать эту войну.

— Это правда, что один американец стоит триста тысяч долларов? — спросил Бахри по прозвищу Куцый.

— Кто тебе сказал это?

— Да все говорят. Муса, Фарид, все парни.

— Тогда ты — миллионер, Куцый. Ты их завалил уже штук десять.

Куцый погружается в раздумья…

Они сидят в засаде у дороги на Эр-Рутбу, ожидая сигнала с первой «лежки», расположенной за полмили к югу. На «лежке» всего два человека, остальных Хашир собрал здесь — дело будет серьезное, нужен боевой кулак. Информатор — староста из Эль-Куфи, вполне надежен и не должен врать: от основных сил американцев отделился взвод, усиленный танком, он сопровождает каких-то экспертов из ООН. Танк — это, конечно, плохо, но международные спецы стоят риска!

— У моей сестры был жених, — Куцый ударяется в воспоминания. — Хороший парень, веселый… Помер в Назирии, ступни ему оторвало. Так он работал когда-то на одного человека, который тайно провозил шимпанзу в Саудовскую Аравию.

— Кого перевозил? — спрашивает Хашир.

— Шимпанзу, обезьяну такую, знаешь. Очень умная обезьяна.

— Правильно называется — шимпанзе.

— Ну да. За одну такую саудовцы давали по сто тысяч долларов. Очень выгодно. Только будет плохо, если попадешься. Двадцать лет тюрьмы…

Куцый носит синие тренировочные брюки, которые нашел в вещевом мешке одного американского сержанта. Сержанту они все равно уже не были нужны: Бахри срезал ему полголовы из «калашникова». Никто из отряда Хашира не носит форменную одежду, в условиях партизанской войны это совсем не нужно и даже вредно. Сам Хашир, правда, ходит в десантном комбинезоне, но он командир, ему можно.

— Про обезьян не знаю, может, и правда, — говорит он. — Среди саудовцев есть очень богатые люди, а у богатых людей бывают странные причуды. Но вот американцы могут стоить и дороже…

Хашир смотрит на Куцего из-под сросшихся бровей, и не понять: шутит он или говорит серьезно.

— И если у нас все получится, будем богатыми людьми, как нефтяные короли. Ну а не получится — двадцатью годами не отделаемся. Убьют нас. Так что выбирай, Бахри, что тебе больше по нраву: быть королем или быть мертвецом…

— Конечно, королем, — быстро определяется Куцый.

— Тогда смотри в оба и не болтай всякую ерунду, — говорит ему Хашир прежним тоном.

Куцый все понял и заткнулся. Через минуту с «лежки» пришел сигнал: идут. Шесть единиц: один танк, два бэтээра, грузовик, топливозаправщик и штабная машина. Старый Карим не наврал.

Полковник Хашир глянул на часы — два ровно — и коротко кивнул головой: охота началась. В ответ дружно лязгнули затворы автоматов. Больше никаких разговоров, каждый хорошо знал свое место и свое дело.

Хашир смотрел вдоль дороги на восток, где из низины вот-вот должны были вынырнуть лупатые морды американских автомобилей. Полковник был невысок, крепок и довольно молод, что подчеркивал его щегольской комбинезон песочного цвета, надетый на голое тело. Он держал руку на плече Сирхана, который должен был привести в действие оба фугаса, блокирующие конвой — передний и задний. Рука лежала камнем, спокойная, давящая, и, хотя полковник Хашир был таким же человеком, как все в его бригаде, от руки исходил не жар, а могильный холод — так, по крайней мере, казалось подрывнику в этот момент.

Сирхан был натянут, как струна: управлять шестью зарядами очень нелегко. Между двумя блокирующими зарядами заложены еще четыре, и каждый должен сработать с максимальной эффективностью. Нажал кнопку радиовзрывателя на секунду раньше или на две позже — и мина ценой в триста долларов взорвется без пользы… Значит, Хашир вычтет их из твоего жалованья. Это в лучшем случае… А может, вообще пристрелит.