Евгений Сухов - Власть Варяга
Он встретился с ней на улице рядом с ее домом, предварительно договорившись по телефону. Они поздоровались и присели на одну из лавочек, стоявших во дворе. Девушка была в белых брюках. Причем настолько плотных, что просматривалась малейшая линия ее тела. Кофточка легкая, также из белой ткани, а вот на ногах ярко-красные туфли. В общем, стильно одета. На такую трудно не обратить внимание. А потому, когда они сидели на лавке, мужики так усиленно оглядывались, что едва ли не вывихивали себе шеи.
— Надя, сколько лет вашей дочке? — неожиданно для себя спросил Михаил.
Вопрос должен был прозвучать нейтрально, почти беспечно, а получилось с некоторым вызовом, и Чертанов уже корил себя за такую интонацию.
Резко повернувшись, она произнесла:
— А я-то все ломаю голову, о чем должен пойти разговор. Строев меня проинструктировал в общих чертах, но уж никак не думала…
Михаил слегка смутился:
— Вы меня не так поняли. Извините, если я невольно вас обидел. Спросил потому, что знаю, что вы ее очень любите.
Глаза женщины потеплели, Чертанов мысленно поздравил себя, догадавшись, что затронул очень чувствительную струну. Впрочем, на это и рассчитано.
— Ах вот вы о чем, а я думала, что вы из той когорты праведников, что сейчас встречаются на каждом шагу. Будете меня упрекать, поучать, а мне, знаете ли, все это надоело! Я живу так, как могу, как получается, а по-другому у меня просто никак не выходит! — Oна нервно сбросила пепел с сигареты себе под ноги. — Может быть, это у вас и не укладывается в голове, но я высокооплачиваемая проститутка и по первому же зову своего сутенера должна прибыть в указанное место. А иногда за мной приезжают и, представьте себе, вытаскивают меня прямо из супружеской постели!.. Чего же вы не делаете удивленных глаз? Не пытаетесь читать мне нотаций? Хотя бы вздохнули разок для приличия.
Чертанов угрюмо помалкивал. Эта молодая женщина нравилась ему все больше. Нет, не внешностью, хотя и с этим у нее был полный порядок, а той беспощадностью, с какой она срывала с себя покровы. Она не собиралась оставаться даже в исподнем и продолжала безжалостно заниматься самобичеванием, в своей откровенной жесткости не собираясь жалеть ни себя, ни тем более посторонних.
Чертанов насупился:
— Собственно, какое я имею на это право. Сам не святой, — честно признался Михаил. — Чего уж там!
— И на том спасибо, — фыркнула Надежда.
Странное дело, он уже давно не воспринимал женщину как друга или, например, коллегу, а в первую очередь смотрел на нее как на сексуального партнера. С этим нужно было срочно что-то делать! Нечто подобное происходило и сейчас, а потому следовало как можно меньше пялиться на ее крепкие бедра, а больше думать о деле, которое его сюда привело.
— Не за что, — попытался улыбнуться Чертанов.
— Почему же вы тогда не спросите, знает ли о моем занятии супруг? — неожиданно с вызовом спросила Надежда, подняв на Михаила бирюзовые глаза.
— Ну, если вы так ставите вопрос, — пожал плечами майор. — Тогда спрашиваю.
С этой женщиной было нелегко. Самолюбива, ранима и, как это ни странно, горда. В семье явный лидер, и муж в ее обществе скорее всего чувствует себя созданием ничтожным и угнетенным.
Вдруг Надежда обмякла и заговорила совершенно другим тоном:
— Мы с ним об этом никогда не говорили. Но у меня такое ощущение, что он обо всем знает и причем уже достаточно давно. Просто делает вид, что ничего особенного не происходит. Судя по тому, как он себя ведет, такое положение дел его вполне устраивает. Сыт, прилично одет, недавно поменял свою старую «девятку» на новый «универсал». И все это на мои деньги. Доволен жизнью. Поправился вот за последний год на целых десять килограммов. Причем мои же деньги тратит на всяких своих баб. Даже не стесняется! Однажды мы встретились с ним в «Метрополе», я с клиентом, а он сидел практически через два столика с моей бывшей подругой. Представляете, что у меня происходило на душе. А они проворковали целый вечер и умудрились даже не встретиться со мной взглядами, ни он, ни она.
— Непростая ситуация, — согласился Чертанов, глубоко задумавшись.
Надежда лишь кивнула, беспокойно теребя потухшую сигарету. Следовало бы предложить ей огоньку, но Чертанов подумал о том, что это может сбить ее с волны, а тогда исповеди уже не дождаться.
— В тот вечер я, конечно, не ночевала дома. Муж домой тоже не приходил. Звонила от клиента трижды, но телефон молчал. Позже узнала, что дочку он отвез к моей матери и на всю ночь остался с моей подругой. Вот такие неожиданности порой подбрасывает жизнь. Наверняка Витя видел меня в объятиях другого мужчины, такое невозможно не заметить. — Достав из сумочки зажигалку, Надежда прикурила, после чего продолжала несколько взвинченным тоном: — Встретились мы с ним на следующий день, рано утром, у самой двери и как ни в чем не бывало продолжали делать вид, что мы образцовая семья. Но, что самое интересное, об этом вечере мы так ни словом и не обмолвились друг с другом, как будто его не было вовсе! Витя привез дочку домой. Целый день возился с ней, что-то рисовал, я сбегала в магазин. На заработанные деньги накупила разных вкусностей, мой муженек лопал все это за обе щеки и нахваливал меня, какая я великолепная хозяйка. Может быть, в чем-то он и был прав. А вечером пришел Резван и потащил меня, так сказать, на новые свидания. С моим мужем Резван держался почти по-приятельски. Иногда даже похлопает его по плечу, дескать, оставайся, а нам с твоей женушкой по делам идти нужно. Вспоминать противно, не то что рассказывать!
— Ясно… Ну а мужу вы ведь что-то говорите, когда уходите в ночь?
Сигарета вновь потухла. Огонек понадобился еще раз. Надежда вставила сигарету в уголок рта, прикурила. Крепко, почти по-мужски затянувшись, она с силой выдохнула дым.
— Как-то однажды сказала ему, что работаю оператором на телефонной станции. Работа очень сложная и ответственная и связана с ночными дежурствами. Этого ему оказалось вполне достаточно, и он больше ни о чем не спрашивал. Ладно, поговорили обо мне, отвели душу, хватит! — твердо произнесла Надежда. — Теперь что там вас интересует, спрашивайте! На ваш счет Строев мне тоже дал очень четкие инструкции, а с ним особенно не поспоришь. Найдет способ, чтобы к ногтю прижать.
— Хорошо, — легко согласился Чертанов. Вытащив фотографию Лады-Валентины, спросил: — Вам приходилось видеть эту девушку?
Едва взглянув на фотографию, Надежда понимающе протянула:
— Приходилось. Одно время мы с ней даже работали на пару.
— И кто были ваши клиенты?
Чертанов уловил мелькнувшую на ее лице тревогу. После некоторого колебания она все-таки заговорила:
— Это весьма уважаемые люди. Их частенько можно увидеть по телевидению. Но мне бы не хотелось называть их фамилии. Скажу так: среди них встречались и министры, и депутаты. — Слегка улыбнувшись, она добавила: — Так что косвенно мы тоже участвуем в политике.
— Она говорила, как ее зовут?
Девушка пожала плечами:
— Обычно девочки не задают друг другу подобных вопросов. У нас тоже есть свои неписаные правила. Как говорится, не лезь туда, куда тебя не просят. Представлялась она обычно Валей.
— Что вы о ней можете сказать?
— А чего о ней скажешь? — Надежда пожала плечами. — Молодая, красивая, видно, что образованна. Думаю, что клиентам с ней было интересно. Но у меня сразу сложилось такое мнение, что она пробудет с нами недолго. Мне приходилось знать таких девочек. Накопят себе на приданое, а потом исчезнут. Поэтому я не удивилась, когда она неожиданно пропала.
— А сутенеры разве не преследуют их за это?
Девушка задумалась.
— Сложный вопрос. У всех складывается по-разному. Хотя преследовать каждую и возвращать ее на Тверскую у них нет ни времени, ни такого количества людей. Но в принципе ее могли не отпустить. Потому что она пользовалась большим спросом у влиятельных людей.
— Понятно, — безрадостно протянул Чертанов.
Три разные девушки. Три непохожих судьбы. Право, здесь трудно быть судьей, тем более беспристрастным.
— А как вы считаете, у Резвана могли быть враги? — спросил Чертанов.
Вопрос неожиданно застал Надежду врасплох, она откинулась на спинку скамейки, выпустила в воздух тонкую струйку дыма, после чего уверенно ответила:
— Не думаю, что у него были какие-то серьезные враги. Он имел покровителей на самом высоком уровне, а с такими людьми вряд ли кто пожелал бы связываться. В сущности, Резван был человек не злой, мог, конечно, напустить шороху, кого-то отругать, накричать, но я не помню случая, чтобы он кого-то ударил. Разве только если очень разозлишь, — она пожала плечами. — Девочкам с ним было легко. В его присутствии они чувствовали себя защищенными.
— А вы не можете вспомнить, может, эта Валентина с кем-нибудь особенно дружила?
