Евгений Сухов - Я — вор в законе: Мафия и власть
— Да-а, — протянул старый вор Дядя Толя. — Это не дело. Это против всех понятий. Мало того, что Варяг поставил себя над всеми — чтобы стать над всеми, он использовал общие деньги. Это — зло, а зло надо наказывать.
— Нет, люди, сами посудите, что ж это получается?! — воскликнул Максим-Кайзер. — Выходит, если человека посадили на общак, то он уже может делать с деньгами что хочет? Он будет нашими деньгами платить всяким там телестанциям, чтоб его по ящику показывали всего в шоколаде, а тем временем в зоны грев не идет, братва от туберкулеза загибается, старые воры живут в нищете, а менты звереют… Если сейчас не наказать человека, который такое допустил, то где гарантия, что следующий кассир не поведет себя точно так же? Где гарантия, что наши люди вообще будут жить по понятиям, если мы эти понятия сейчас не защитим?!
— Воры должны блюсти свои законы, в этом их сила, — хмуро сказал известный балашихинский вор по кличке Гром. — А какие законы без наказания? Все очень просто: Варяг нарушил закон, и мы должны его покарать, чтоб другим неповадно было.
— Но тут есть одна проблемка, — заметил Витя Тульский. — Мы слышали, что огромное число фирм находится под личным контролем Варяга. Так вот начать надо с того, что перевести все эти фирмы в собственность надежных людей, которым дорого воровское дело. Иначе все это богатство уплывет из наших рук, даже если мы отстраним Варяга.
— Отстраним? — повторил Закир Большой. — Давайте определяться. Мы что, позволим ему откупиться? Нет, люди, так мы понятия не защитим. Так только «апельсины» поступают, которые коронуются за бабки, а я не из этой братии.
— Ты на что намекаешь, Закир? — вскочил Саша Турок. — Не круто ли берешь? Мы все, во-первых, Варягу кое-чем обязаны. Как-никак он не первый год на общак работает. Во-вторых, надо его самого выслушать. И в- третьих, чтоб предлагать такие вещи, надо быть самому безгрешным.
— Ты на что намекаешь? — ощетинился Закир. — Фильтруй базар!
— Отвечу, отвечу, — кивнул Турок. — Слыхали мы, как ты каспийскую икру в Америку продаешь! Это тебе удается — без нашего ведома? Это что, по понятиям?
— Это мои дела, — прорычал Закир. — И бабки в моем кармане считать нечего — сколько ни заработал, все мои. И отстегиваю я в общак исправно!
— Не скажи, — возразил Турок, — не так все просто. Ты же деньги Варяга считаешь? И я так полагаю, что при твоих аппетитах тебе такой жирный кусман, как «Госснабвооружение», очень в жилу бы пришелся. Только учти: у Варяга мозгов хватает, чтоб таким хозяйством управлять, а вот насчет тебя — не знаю, не знаю…
Теперь настал черед Кайзеру в ярости вскочить с места, однако его опередил Варяг.
— Спасибо за защиту, Турок, — степенно поблагодарил он, — но мне и самому есть что сказать. Первое и самое главное: я хорошо помню, из какой среды вышел, с какими людьми прошел полжизни, кто меня учил уму- разуму… Ни от чего и ни от кого я отрекаться не собираюсь. Что бы я ни делал, я всегда помню о том, чем вам обязан, и о том, что эти долги надо отдавать.
В зале воцарилась мертвая тишина. Все воры сидели неподвижно, устремив на Варяга настороженные взгляды, и только Дядя Толя одобрительно кивал седой головой. А Владислав, помолчав и собравшись с мыслями, продолжал:
— Закир прав в одном: у меня есть своя жизнь. Да, я теперь не могу сосредоточить все свои мысли только на воровских делах. Но в общак никогда не поступало столько денег, сколько при мне. Кто может сказать, что это не так? Но пускать в общак львиную долю доходов концерна, как предлагает Закир, — это совершенно невозможно. Чтобы концерн нормально развивался, в него надо вкладывать деньги. Курицу, которая несет золотые яйца, не только нельзя резать, — ее к тому же надо хорошо кормить.
— Слишком хорошо! — возразил Закир. — Мы не идиоты, мы все понимаем. Ты просто решил, что «Госснабвооружение» — твоя вотчина, вот и накачиваешь его деньгами…
— И еще, — продолжал смотрящий России, будто не слыша слов Закира, — мое положение сейчас таково, что я несу ответственность не только перед вами. Как я уже сказал, я отвечаю за концерн. Я должен думать о деле…
— Ты что, издеваешься?! — крикнул Паша Сибирский. — О каком деле? Ты смотрящий России. Твое дело — общак!
— Я теперь не только смотрящий, Паша, а ты этого не хочешь понимать, — возразил Варяг. — Да и тебе рекомендую задуматься: а можно ли вообще быть только вором? Можно ли, например, не думать о судьбе России? Мне она, представь себе, небезразлична. А «Госснабвооружение» — часть России. Я и во власть лезу, и деньги даю на политику именно потому, что мне небезразлично, какой эта страна станет завтра.
— Да что ты нам тут морали читаешь! — рассвирепел Закир. — Люди, по-моему, с Варягом все ясно: он сам сказал, что он — не только вор. Извини, так дело не пойдет. В нашем деле между двух стульев сидеть нельзя. Или ты вор, или ты никто для нас. Не нами так установлено, не нам и менять. И ты не хуже меня знал закон, но все же его нарушил, и за это тебе придется ответить.
— Что же ты со мной намерен делать? — с иронией осведомился Варяг.
— Решаю не я, решает сходняк, — ответил Закир. — Но мое мнение такое: поскольку Варяг посягнул на самые основы нашей жизни и поскольку причинил нам ущерб, приговор может быть только один, — пусть все вернет в общак, а иначе — смерть.
— Сперва пусть передаст дела, а потом вернет все, что присвоил, — вставил Витя Тульский.
— Н-да, — раздумчиво произнес Варяг, — видно, и впрямь горбатого только могила исправит. Одно могу вам сказать твердо: вы бы только выиграли от всего того, что я хочу сделать.
— Ты, Варяг, вроде бы по годам давно не мальчик и авторитетным вором считался, а не понял самого главного, — холодно произнес Дядя Толя. — Для воров главное — понятия. Все остальное по-нашему иначе называется. Можно было бы просто промыть тебе мозги — так сказать, по-семейному, если бы ты против воров ничего не успел совершить. А сейчас — уже поздно. Слишком много ты дел наворотил, нам с тобой еще долго придется разбираться. Ты уж не прогневайся.
— Ничего, — усмехнулся Варяг, — бог простит.
— Смеешься? — процедил Кайзер, поднимаясь с места. — А зря. Как бы скоро тебе плакать не пришлось…
Другие воры тоже поднялись, но остановились в нерешительности. Варяг издавна являлся одним из самых авторитетных членов их сообщества, и представлялось немыслимым оскорбить его. В душе все молили Бога, чтобы дело решилось вмешательством наемной охраны, для которой не существует авторитетов, а есть только приказ нанимателя. Зато потом и претензий к этим ребятам быть не может — всем известно, что они люди подневольные.
— Ахмед! — рявкнул раздраженный неловкой паузой Закир Большой.
Дверь распахнулась, и в проеме возник лысый детина с рацией на поясе. Он обвел мутным взглядом зал, и глаза его остановились на Варяге. Видимо, еще до начала толковища он получил инструкции от Закира и знал, с кем ему предстоит иметь дело. Детина злорадно ухмыльнулся, но тут за его спиной послышался какой-то шум. Лысый охранник даже не успел обернуться, чтобы посмотреть, в чем дело, — за спиной Ахмеда мелькнула человеческая фигура, и в следующую секунду мошный удар между лопаток швырнул его со ступенек в зал, так что он кубарем подкатился к ногам Вити Тульского, потихоньку подобравшегося к выходу из зала с целью перекрыть Варягу путь к отступлению. Вместо охранника в дверях появился невысокий блондин в теплой куртке армейского образца — с автоматом наперевес. Варяг знал в лицо не всех своих сотрудников, но этого, о котором ходило столько баек, он узнал сразу — это был майор Абрамов. Ахмед со стонами корчился на полу у ног Вити Тульского, а сам Витя застыл на месте, поскольку в наступившей мертвой тишине раздался четкий лязг передернутого затвора и черное дуло «Калашникова» уставилось прямо ему в лоб. На секунду Витю охватил позыв ринуться очертя голову на Варяга, невзирая на наведенный автомат, и всадить ему нож под ребро. Если бы Витя при этом погиб, то, несомненно, стал бы легендой всего преступного мира России, а коли бы выжил, авторитет его поднялся бы до заоблачных высот. Однако все эти заманчивые мечты сразу улетучились из головы Вити, когда стоявший в дверях человек, интуитивно угадав Витин настрой, негромко произнес:
— Стой на месте и не дури, парень!
Витя заколебался — ему не хотелось отказываться от роли героя. Однако голос человека с автоматом прозвучал крайне убедительно. Автоматчик держал зал под прицелом, а за его спиной какие-то люди деловито проволокли по коридору во внутренние помещения бесчувственные тела охранников, стоявших на входе. Варяг вздохнул, обвел печальным взглядом воров, оросил: «Прощайте» — и направился к выходу, стараясь не загораживать стоявшему там Абрамову сектор обстрела.
— Нет, никаких «прощайте», — четко произнес Закир. — До скорого свидания!
