Сергей Алексеев - Удар «Молнии»
Районный центр Знаменское напоминал Шанхай двадцатых годов: в переполненном беженцами, вооруженными отрядами селе даже на улицах было тесновато. Отсюда не вылазил Завлаб, испуганный взгляд которого в условиях полуконспиративного пребывания приобрел оловянный оттенок, что создавало вид маленького, пришибленного человечка. Однажды с ним чуть не столкнулись на пороге штаб-квартиры Временного Совета Чечни — органа управления оппозиционными силами, где генерал, изображая журналиста из Москвы, брал интервью у председателя. Хорошо, что телохранители Завлаба огпихнули генерала и прижали автоматом к стене. Для роли «серого кардинала» он не годился в связи с полным отсутствием способностей к аналитическому мышлению. В Знаменское часто наведывался один из «опричников» по прозвищу «Шумим-оглы». Обычно он прилетал на вертолете из Моздока, в течение нескольких дней проводил десятки встреч с самыми разными людьми и так же стремительно улетал, тщательно скрывая свои визиты. Пожалуй, этот бы потянул роль тайного властелина оппозиции по своим деловым и умственным качествам, однако Шумим-оглы существовал при «генсеке» в качестве тампона «тампакс»: им затыкали дыры, и потому за этим «опричником» установилась слава временно исполняющего обязанности. За три года он сменил одиннадцать должностей, летая из правительства в администрацию президента. Скорее всего, Шумим-оглы выступал сейчас как связник либо посол по отдельным поручениям. Но то, что он принимал участие в управлении и заваривал чеченскую кашу, было несомненно. А «опричников» рангом поменьше, депутатов Госдумы и лидеров демократических партий иной раз одновременно набиралось более десятка. И вот как раз среди них-то и мог находиться «серый кардинал» — незаметный, невзрачный с виду политик.
Но был и один, уважаемый многими полевыми командирами, лидер оппозиции, который реально претендовал на власть в Чечне и который мог действительно установить мир и спокойствие в республике. Он принадлежал к известному и высокому по своему положению тейпу, был умным и честным политиком, доктором наук; его знали во всем мире, отмечали как блестящего дипломата и профессионала-экономиста. Однако его ненавидел «генсек». Ненавидел, пожалуй, больше, чем Диктатора, и никогда бы не поменял одного на другого.
Это был Чеченец, спикер расстрелянного парламента, знакомый генералу по октябрьским дням девяносто третьего. В Надтеречном районе он находился нелегально, и все попытки отыскать его штаб-квартиру не увенчались успехом: похоже, безопасность ему обеспечивали профессионалы. Ходила молва, что Диктатор за голову Чеченца назначил сумму в сто тысяч долларов, а по непроверенным данным, «генсек» — только в пятьдесят. Они не сошлись в размерах вознаграждения, однако в своих устремлениях — вполне. По всему району рыскали охотники за драгоценной головой бывшего спикера, и, должно быть, генерала воспринимали как одного из них, и те, кто мог бы хоть косвенно указать приблизительное местонахождение штаб-квартиры, упорно молчали. Встреча с Чеченцем решила бы сразу многие вопросы, в том числе и главный, с «серым кардиналом»: лидер оппозиции несомненно знал его и вел с ним борьбу за влияние среди полевых командиров.
После нескольких недель бесполезных поисков, уже в начале сентября, дед Мазай перетащил в Надтеречный район «тройку» Отрубина, чтобы наладить сбор оперативной информации относительно Чеченца. Конечно, была опасность налететь на выстрел из-за угла — охрана бывшего спикера любую разведку обязательно примет как вражескую, — но иного выхода не было. Работать в перенаселенных селах района, где перемешались десятки национальностей со всей Чечни, было и просто и сложно. Легко скрыться, смешаться, исчезнуть, поэтому генерал ходил и ездил в открытую, для внешней маскировки отпустив бороду и обвешавшись фотоаппаратами, с журналистским удостоверением в кармане то от какой-нибудь российской, то от зарубежной газеты, в зависимости от обстоятельств. Однако трудно было кого-либо отыскать в этом «шанхае»: людей крутило по районам, как в водовороте.
«Тройка» Шутова подготовила в Знаменском неплохую базу. На подставное лицо здесь был куплен каменный двухэтажный дом с усадьбой и хорошими подходами в любое время суток. При хорошем раскладе сюда можно было давно уже перетащить все спецподразделение, чтобы затем постепенно перебрасывать его в Грозный. Однако существовало незыблемое правило — начинать подготовку к операции лишь после того, как четко сформулирована и доведена до личного состава основная задача и есть несколько проработанных до виртуозности вариантов ее решения. «Молния» должна действовать, как молния, соединяя электрическим ударом две выверенные и самые близкие друг к другу точки на земле и в небе. Иначе весь гром — впустую…
Весь август генерал прожил на базе один, постоянно проверяя, нет ли наблюдения за домом, и когда сюда перебралась разведгруппа, эти обязанности он возложил на Отрубина. И тот через неделю засек слежку: кто-то наблюдал за усадьбой с крыши консервного завода, расположенного на соседней улице. Это могли быть и свои, если можно назвать своими разношерстную оппозицию, имеющую нечто вроде службы безопасности. Но возможно, за домом установили круглосуточное наблюдение спецслужбы Диктатора или… «грушники», призванные Мерседесом: в этом дурдоме было возможно все! Отрубин сразу же наладил радиоперехват и хотел забросить на крышу консервного завода пару микрофонов, как наблюдатели внезапно исчезли вместе со своей оптикой.
На следующий же день, возвращаясь домой пешком, дед Мазай вошел во двор и тут же почувствовал присутствие человека. Отрубинские мужики рыскали по району, в доме никого не должно быть… Он отступил к невысокому заборчику, за которым был сад, и потянул из-за пояса пистолет.
— Здорово, Серега! — послышался из-за крыльца громкий шепот. — Здорово, тезка! Ничего себе гостей встречаешь. А с виду — типичный газетчик…
— Кто тут? — спросил генерал, хотя уже догадывался кто…
— Дрыгин, да ну тебя! Убери ствол. Ну что, мне руки поднимать?
Дед Мазай плюнул, спрятал пистолет и пошел на голос.
Это был личный телохранитель Чеченца, однокашник генерала по школе КГБ, ради которого пришлось бегать по горящему Дому Советов четвертого октября.
— Ты здесь со своим шефом? — сразу же спросил дед Мазай, едва переступив порог. — Ну, говори?
— Ух, ты и нервный стал! — засмеялся тот. — Сначала скажи мне, рожа ты эдакая, как это ты воскрес? Я ведь на могиле твоей был! Водку пил, поминал, а ты, гад, живой! Только нервный!
— Значит, с шефом, — облегченно заметил генерал. — Это твои за мной тут присматривали? С консервного завода?
— Мои! Сам сутки отдежурил, когда доложили, что в доме живет человек, очень похожий на генерала Дрыгина, ныне покойного.
— Второй месяц ищу твоего шефа, — признался он. — В узел завязался… Хорошо служба налажена, молодец.
— Стараюсь, — похвастался приятель. — А вот твоих ребят я засек через несколько дней. Дай, думаю, гляну, что за компания лихая? Вертятся по району, кого-то ищут…
— Вас ищем, Сережа. Мне срочно нужна встреча с Чеченцем.
— Погоди, все тебе вынь да положь… Откуда ты вообще взялся в Чечне? И зачем?
— С того света залетел, случайно, — съязвил генерал. — Хотел в рай, а попал в ад. По мукам хожу… Давай без докладов, а?
— Я бы с удовольствием, но… Слушай, тезка, советник президента — это был ты? Ты искал контакты с полевыми командирами?
— Понял! Значит, твой шеф мне кислород перекрыл?
— Нет, не он, — Сергей помотал головой. — Есть кому перекрывать… Ты что, в самом деле подался… в советники?
— А ты ко мне пришел в разведку?
— В наше сучье время меняются понятия и нравы. Извини, брат…
— «Молнию» воскресили, меня из могилы подняли. Только не пойму, на кой хрен…
— Воскресили «Молнию»? Не слышал…
— Старался, чтобы не услышал. Особенно здесь, в Чечне.
— Кто же был инициатор… воскрешения?
— Комендант.
Телохранитель присвистнул, подытоживая какие-то свои соображения.
— Да… Вот откуда зашли. Неожиданный ход, сильный…
— Сергей, мне позарез нужен твой шеф!
— Ты уверен? А знаешь, что он в дикой опале? Знаешь, что ему вынесли негласный приговор, как только он сунулся… на свою родину?
— Догадываюсь…
— Тебе еще не отдавали приказа? Нет?.. Значит, жди, скоро отдадут.
— Неужели не доверяешь мне? — спросил генерал. — Знаешь ведь, мы сами принимаем решения.
— Слышал, да, извини, никому не доверяю, — честно признался однокашник. — Служба такая… Где гарантия, что кто-нибудь из твоих мужиков не получил такого приказа? Сядет нам на «хвост» и…
— Гарантия — это я, Сережа. В «Молнии» таких людей нет.
