Евгений Сухов - Заповедь Варяга
– Что-нибудь не так, детка? – нахмурился Тархан.
– Аркаша, знаешь, а у нас с тобой, оказывается, имеются общие знакомые.
– Вот как? – искренне удивился Тархан.
Какие такие общие знакомые могут быть у хозяина города и ученицы хореографического училища?
– Миша Грач.
– Ты знаешь Грача? – удивленно поднял брови Тархан.
Лиля пожала плечиками:
– Он мне когда-то покровительствовал.
– Ах, вот оно что! – даже не попытался скрыть своего разочарования Тархан. – Как говорится, ласковое теляти двух маток сосет.
Сложив гибкие тонкие руки на груди, Лиля подошла к окну. С минуту она смотрела вниз. «Мерседес» стоял на прежнем месте и ярко-алым пронзительным цветом среди зелени напоминал какое-то ядовитое насекомое. Повернувшись, Лиля произнесла:
– Грач просил передать тебе, что ты слишком много на себя берешь, мой милый.
– Что? – удивленно вытаращил глаза Тархан, начиная потихоньку приближаться к ней.
– Стоять, – спокойно произнесла Лиля и вытянула тонкую руку.
В хрупкой ладони, обтянутой лайковой перчаткой, Аркаша увидел миниатюрный дамский пистолет. Тархан остановился, прекрасно осознавая, что, несмотря на свои малые размеры, убойной силы этой крошечной игрушки вполне хватит, чтобы продырявить череп даже кабану.
– У тебя проблемы со слухом? – мило улыбнулась девушка. – Повторяю. Грач сказал, что ты вмешиваешься не в свои дела.
– Послушай, детка, – выставил вперед ладони Тархан, – давай поговорим спокойно. Я хочу знать, какую роль занимаешь ты во всем этом дерьме.
Лиля обворожительно улыбнулась и совершенно спокойно объяснила:
– Самую обыкновенную, я просто должна тебя убить.
– О чем ты говоришь, детка?!
– Ведь ты уже получал предупреждение, что тебя погубят женщины. Ты, похоже, не поверил. Ты заметил на улице красивые свободные ножки и решил получить их в собственность? Ты ошибся! Они не были свободными. Тебя очень хорошо изучили, Тархан, и поэтому так легко провели, – она впервые назвала Аркадия по кличке.
– Сколько тебе обещано за меня?
Девушка улыбнулась. Только на этот раз ее улыбка не показалась Аркаше милой. Так улыбаться может только уверенный в себе убийца.
– Не переживай. Достаточно. Мне вполне хватит на пять лет безбедной жизни, – хладнокровно заявила она.
Тархан сделал крохотный шаг вперед.
– Я тебе дам....
– Не двигайся! – жестко приказала Лиля.
Тархан беспомощно поднял руки:
– Не двигаюсь, крошка.
– Мне жаль с тобой расставаться, Аркаша, ты был классным любовником.
Пистолет в ее маленькой руке выглядел почти игрушечным. Наверняка смерть тоже будет какой-то нереальной. Прозвучавший выстрел эхом отозвался в углах комнаты и умер под потолком. Тархан схватился руками за пробитую грудь. Постоял несколько секунд, как бы в нерешительности, а потом упал, коряво подломив под себя ноги. Лиля отступила на два шага, нашарила в сумке мобильный телефон. Набрала номер и на вопрос абонента уверенно сообщила:
– Все в порядке.
Затем девушка аккуратно положила пистолет с телефоном в крохотную сумочку, подняла с пола гильзу и, критически посмотрев на себя в зеркало, открыла дверь. На лестничной площадке она посмотрела на часы. Прошло каких-то пятнадцать минут. Ничего страшного. Лиля неторопливо стала спускаться вниз, постукивая каблучками. На улице, встретив недоуменный взгляд телохранителя, она улыбнулась и беззаботно сообщила:
– Аркаша сказал, что сегодня он не в форме. Ничего, – еще задорнее улыбнулась она, – мы с ним в следующий раз наверстаем. Чао, бамбино!
На лицах молодых охранников читалось предельно откровенное – уж мы бы не оплошали! Парень, сидящий в машине, вежливо поинтересовался:
– Может, тебя подвезти?
– Ничего страшного, доберусь как-нибудь сама. Я же говорила, что недалеко отсюда живет моя тетка. – И, не оглядываясь, Лиля заторопилась по улице.
* * *В квартиру Тархана Грач приехал сразу, едва только охрана сообщила о его убийстве. Парни Тархана уже видели в Мише Граче будущего лидера и теперь старались заслужить его расположение. Грач терпеливо выслушал их сбивчивый рассказ, отошел к окну и надолго задумался. Застыла и охрана, теперь все зависело от мудрости и великодушия будущего правителя Санкт-Петербурга.
– Я не буду применять к вам суровые санкции, – наконец хмуро пробасил Грач, поворачиваясь, – потому что вы выполняли распоряжения Аркаши. Но вы должны были находиться рядом с ним. – Он не повышал голоса, а лицо его оставалось спокойным, как будто вместо бездыханного Тарханова на полу лежала всего лишь восковая кукла.
– Он приказал нам не мешать ему...
– Ну, так вот, что я вам хочу сказать. Никому не нужны телохранители, которые не способны уберечь своего босса. Проваливайте! И чтобы в своем городе я вас больше никогда не видел.
– Грач... – попытался воспротивиться один из телохранителей Тархана.
– Это для него я Грач, – Миша ткнул пальцем в долговязого парня, стоящего рядом, – а для тебя Михаил Васильевич. Ты меня ясно понял?
– Да.
– Если еще когда-нибудь увижу ваши рожи в городе, считайте себя покойниками. А ну пошли вон! Поживее!
Грач еще раз обошел комнату. Ничего необычного: трюмо, диван-кровать, огромный старый шифоньер. Михаил бывал в этой квартире не один раз. Раза три Тархан доверял ему ключи от нее, и Грач мило проводил здесь вечера с красивыми «сосками».
– Грач, надо уходить, – уныло проговорил долговязый. – Сообщи куда надо, и пускай Тархана отвезут в морг. Не лежать же ему здесь целую вечность.
– С каких это пор пехота меня учить стала? – прикрикнул Грач. – Нас будут долбить, а мы, по-твоему, должны помалкивать?! Поройся у Тархана в карманах, может быть, отыщется что-нибудь? Да смелее, что у тебя, рук, что ли, нет, или ты думаешь, что покойник тебе в пальцы вцепится?
Долговязый, преодолевая отвращение и суеверный страх, сунул руку в карман пиджака Аркадия, а потом долго не мог вытащить ладонь обратно. Создавалось впечатление, как будто убиенный цепкой хваткой держал его за пальцы. Покойник неподвижным взглядом следил за усилиями долговязого, и, когда тому наконец удалось освободиться, голова Аркаши слегка качнулась, как будто он остался доволен результатом поиска.
– У него здесь блокнот.
– Дай сюда, – коротко распорядился Грач.
Он долго листал страницы, терпеливо изучал испещренные буквами и цифрами страницы. Ничего определенного: адрес приятеля, телефоны женщин, какие-то краткие записи. Несколько страниц исписаны стихами. Грач удивился, он никогда не замечал у смотрящего приступов сентиментальности, а тем более даже не мог предположить, что у Аркаши имеется склонность к романтической поэзии. На самом последнем листе блокнота было торопливо написано: «Грач. Выяснить!» Вот и выяснил. Грач закрыл блокнот и сунул его в карман брюк.
– Все, пошли! – подтолкнул Михаил Васильевич долговязого к двери. – Больше нам здесь делать нечего.
– Ты нашел? Ты догадался? – липуче заглядывал в лицо Грачу долговязый парень.
– Не забудь протереть ручки тряпкой, – не стал отвечать на вопрос Грач. – А то я очень не люблю, когда легавые выворачивают мне руки.
– Как скажешь, – с готовностью отозвался долговязый и распахнул перед Грачом дверь.
Город долго обсуждал смерть Тархана. Оно и понятно, не каждый день убивают хозяина Питера. Даже по телевидению о произошедшем говорили гораздо больше, чем о последнем вояже главы правительства по странам Западной Европы. На похороны Тархана съехались авторитеты со всей России, и каждый считал за честь сфотографироваться у его свежей могилы.
Но время шло – портреты Аркаши, развешанные по всему городу братвой, в своем большинстве уже были сорваны строгими операми, а та малая часть, что сумела уцелеть, обесцветилась и полиняла. Неподвижный взгляд Тархана, взирающий с портрета на проходящих, сделался еще более суровым, будто и сам почивший смотрящий готовился к предстоящим переменам.
* * *В кабинет Ефимовича вошел Ильфан и терпеливо застыл у дверей, не решаясь беспокоить хозяина. Он ожидал, что Ефимович сам обратит на него внимание, но тот сосредоточенно разглядывал огромную картину в стиле модерн – непонятная комбинация из треугольников и кружков, – как будто хотел отыскать в ней какой-то скрытый смысл. Наконец вор повернулся и посмотрел на вошедшего:
– Это он?
– Да. – В голосе Ильфана прорезались нотки печали.
– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы это был кто-нибудь другой. Скажи, пускай заходит. Я его жду.
Ильфан не уходил.
– Я вам нужен? – спросил он.
Вопрос этот прозвучал более чем откровенно. Ефимовичу достаточно было произнести «да», и верный слуга занял бы место где-нибудь в углу комнаты, дожидаясь своего часа. Но старый вор уверенно произнес:
– Ну что ты, Ильфан, мы же с ним давние друзья. Посидим, поговорим, вспомним былое.
Ильфан слегка наклонил голову и притворил за собой дверь. Через минуту в кабинет вошел Ангел. Ефимович поднялся навстречу. Поздоровались, сели за стол.
