Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов
— Именно Патрицию Кингсвуд она имела в виду, говоря, что ты сможешь обойтись и без ее помощи?
— А больше вроде и некого, — Чизхолм потер подбородок. — Да, кандидатура Патриции Кингсвуд предоставляется мне самой предпочтительной в списке тех, с кем надо общаться. Проверим, дома ли она, а потом сразу свяжемся с Мередитом в Нью-Йорке…
***
22 марта 1994 года, вторник.
Нью-Йорк.
— Эта квартира принадлежит иммигранту из бывшего СССР, — агент Лоуэлл считывал данные с монитора. — Фамилия его Лап-тефф. Странновато звучит. Чего хочет Чизхолм?
— Чизхолм хочет, чтобы мы потрясли, как следует, этого Лаптеффа, — сказал Мередит.
— Хм, а как Чизхолм себе это представляет? Ворваться к нему в квартиру и просто заявить: “Эй, мистер, вы что-то не понравились нашему коллеге в Филадельфии. Ну-ка, валяйте, выкладывайте, что у вас там за душой!”
— Это мы всегда успеем сделать, а для начала запросим Центральный компьютер, что у них есть на Лаптеффа.
— Нет проблем. — Лоуэлл включил связь с другим компьютером. — Какие тут у нас маленькие секреты? Ага, микробиолог, сорок два года, green card, Колумбийский университет… Проклятье! Ты погляди-ка — этим парнем интересуется Интерпол, материал на него подала Россия.
— Значит, есть на свете везение. Он не только избрал себе такое же занятие, как покойный Салливэн, но, оказывается, даже жил в том самом городе, куда ездил Салливэн. Десять против одного, что это не случайное совпадение, — сказал Мередит.
— Про город откуда известно? Ведь Чизхолм сказал, что кто-то стер все данные по делу Салливэна с диска на Центральном.
— Но сам-то Чизхолм помнил об этом, оказывается, не хуже компьютера.
— Да уж, памяти Чизхолма или его аккуратности при ведении дел просто позавидуешь. Так что же мы будем делать с этим Лаптеффым?
— Поставим его квартиру на прослушивание, установим наблюдение за ним самим. И сделаем это безотлагательно.
— Даже не получив на это разрешения? — судя по тону, каким был задан вопрос, так ого Лоуэлла наличие разрешения совсем не волновало.
— Разумеется. Победителей не судят. А я чую, что здесь можно сорвать хороший куш.
***
22 марта 1994 года, вторник.
Филадельфия, штат Пенсильвания.
Несмотря на поздний час, Чизхолм все же позвонил Патриции Кингсвуд.
— Мисс Кингсвуд, меня ты не знаете, но так уж получилось, что я вроде бы знаком с вами заочно. Меня зовут Питер Чизхолм, я агент ФБР. Пять лет назад вы потеряли друга, я расследовал обстоятельства его гибели. Наверняка возвращение к событиям той поры не доставит вам удовольствия, но мне все же необходимо встретиться с вами для того, чтобы расспросить вас кое о чем. Сейчас я опишу вам свою внешность. Высокий, худой, нескладный, зато у меня довольно красивые черные с проседью усы. Итак, вы готовы выделить для меня полчаса из вашей программы сегодняшнего вечера?
— Хорошо, — ответила она, — приезжайте. Вы знаете, как ко мне добраться?
— Не слишком хорошо, но я постараюсь выбрать кратчайший путь.
— Лучше я вам его подскажу.
И спа в нескольких словах изложила Чизхолму маршрут. До ее дома — вернее, это был дом ее родителей, которые сейчас жили в Нью-Йорке и приезжали в Филадельфию только на лето — Чизхолм добрался за четверть часа.
Пэт оказалась высокой — не меньше пяти футов десяти дюймов — тоненькой, с гладко зачесанными назад волосами, в очках.
— А вы весьма точно себя описали, — сказала она Чизхолму вместо приветствия, подавая узкую прохладную ладонь.
— Но по сравнению с описанием маршрута, сделанным вами, мое описание выглядит бездарным. Вы никогда не служили в армии?
— Вы отлично знаете, что не служила. Надеюсь, слухи относительно того, что у вас существует досье на каждого гражданина Соединенных Штатов, не сильно преувеличены?
— Сильно, — улыбнулся Чизхолм. — И вы, как журналистка, наверняка должны были до этого докопаться.
— К сожалению, мне мало до чего удается докопаться, — она ответила ему улыбкой, но скорее печальной улыбкой, и Чизхолм подумал о том, что ей уже тридцать два года, а с момента гибели Салливэна прошло уже почти пять лет.
Словно давая ответ на его раздумья и продолжая их ход вслух, Пэт сказала:
— Родители пытаются устроить мою личную жизнь, поэтому оставляют меня одну в таком большом доме.
— Это зависит только от вас — одна ли вы будете в таком большом доме, или нет, — осторожно заметил Чизхолм.
— Нет, — она покачала головой. — Но вы, кажется, собирались спросить что-то о Юджине? И я, похоже, догадываюсь, что вас интересует конкретно: что же за информацию привез Юджин из России?
— Ну, частично я уже знаю ответ на этот вопрос…
— О содержании информации вы наверняка уже знаете, но… Я много думала над значением открытия его русских коллег и его связью с гибелью Юджина. И в результате пришла к выводу, что именно оно, это открытие — конечно, в совокупности со всем, что знал и делал Юджин — послужило причиной его гибели.
— Видите ли, мисс Кингсвуд, такое предположение возникло и у меня, еще тогда, четыре с половиной года назад. Но в отличие от людей всех остальных профессий мне приходится каждой моей догадке или предположению ставить в соответствие зафиксированный кем-то и когда-то факт.
— Хорошо, я вам сообщу и о фактах. Возможно, кое-что будет для вас новостью. Сразу после своего возвращения из России Юджин сказал мне: “Боюсь, что я привез плохие новости. Эти ребята, наверное, побывали и там.” Я спросила его: “Какие ребята, Юджин?”
А он ответил: “Если бы я знал, какие именно, проблем было бы куда меньше. Ты же помнишь, что года два назад наша лаборатория обнаружила странный вирус? Причем, наткнулись мы на него совершенно случайно, когда пытались установить, что же за новый грипп постарается посетить нас зимой 87–88 года. Я не сторонник теории космического происхождения вирусов гриппа, поэтому считаю, что можно заранее отыскать этот вирус здесь, на Земле, чтобы подготовиться заранее к его атаке. Так вот, найденный нами вирус по симптомам своего воздействия на организм человека очень напоминал симптомы гриппа, только в легкой его форме — небольшое общее недомогание, слабость, повышенная утомленность, боль в мышцах и суставах."
Я уточнила: “Ты говоришь именно об организме человека?” Потому что практически все вирусы они испытывают на животных.
Юджин ответил: “Вот именно. Да я же тебе, кажется, рассказывал об обстоятельствах той находки?”
Я ответила нечто в том духе, что плохо уже помню.
“Возможно, возможно”, — сказал Юджин. Выглядел он тогда очень серьезным, даже озабоченным. “И
