День четвертый - Лотц Сара
На данный момент она в западне.
Она встает и потягивается. Скользит ногами в носках по полированному паркету. На каминной доске стоит фото Джошуа в младенческом возрасте – то самое, которое они прислали, когда она нанималась к ним на работу. Он замотан в детское одеяло, и из пеленок выглядывают его глазки. Его фотографий после двухлетнего возраста нет. Она не знает, откуда они его взяли: может, усыновили через агентство, а может, использовали суррогатную мать. Сами они не сказали, а ей спрашивать было неудобно. Дезирэ и Маркус. Ее мать называет таких фигджамы[20]. Маркус – биохимик; Дезирэ – психиатр. Они в точности такие, какими она ожидала их увидеть, насмотревшись фильмов про Нью-Йорк: квартира в городском особняке в Бруклин-Хайтс, оба подтянутые, с блестящими волосами, оба очень быстро говорят и почти не бывают дома. Она у них не первая au pair[21]. Вчера вечером она случайно услышала это. Ее предшественница, Клара из Южной Африки, продержалась аж три дня.
Звонит ее будильник. Пора, совсем скоро у него урок игры на фортепиано. Она набирает побольше воздуха и шлепает вверх по лестнице. Дезирэ и Маркус позаботились о том, чтобы день его был заполнен деятельностью: занятия для юных Эйнштейнов, плавание, французский. Дезирэ проболталась, что раньше к ним раз в неделю приходила женщина, которая учила с ним тагалог: «чтобы он не терял контакта с родной ему культурой». Почему эти уроки прекратились, она не сказала. Учительница музыки – хрупкая женщина из Восточной Европы, которую Трейси находит почти такой же пугающей, как Джошуа, – единственный человек, которого она до сих пор встречала, на кого не действует таинственная странность этого мальчика.
– Хай, Джошуа! Время заняться пианино. – Она ненавидит свой чрезмерно бодрый голос, которым разговаривает с ним. – Ты готов к уроку?
Он бросает на нее один из своих презрительных взглядов – типа «Ты что, совсем тупая?». Он уже одет, сидит на кровати и ждет ее. Она пытается определить для себя, что именно находит в нем таким отталкивающим. Не только то, что он никогда не улыбается, – это добавляет ему веса в ее глазах, как будто он постоянно осуждает ее. Соседские дети тоже относятся к нему настороженно. Она попыталась присоединиться к другим au pair и няням, небольшому местному клубу, который собирается на скамейках в парке, но они не приняли ее в свой круг. Она понимает, что нельзя относить это на свой счет. Дело не в ней, а в страхе, что их подопечные могут пересечься на игровых площадках с Джошуа. Когда бы они ни пошли в парк, это всегда заканчивается тем, что он остается играть один. Хотя по-настоящему игрой это и не назовешь – он просто наблюдает, скривив губы в язвительной ухмылке.
Она выводит Джошуа на улицу, и едва они успевают ступить на верхнюю ступеньку, как начинает моросить.
– Какая отвратительная погода! – восклицает она. Пока она надевает ему перчатки, он стоит совершенно неподвижно. – Тебе тепло, Джошуа?
– Да.
– Тогда пойдем?
– Да.
– Ладно.
Когда они доходят до тротуара, льет уже сильнее. Осень в Нью-Йорке. Небо затянуто низкими тяжелыми тучами. Она еще даже не прошла по мосту Манхэттена, небо словно дразнит ее. Ручка у мальчика маленькая – вызывающая отвращение щепка в ее ладони. Раньше, когда она ошибочно принимала его молчаливую замкнутость за застенчивость, она все время щебетала, когда они выходили из дому: «Смотри, собака!» или «Нам с тобой как-нибудь нужно сходить в музей», но теперь она этим уже не заморачивается. Пять кварталов до Фултон-стрит они проходят в молчании. Листья на асфальте под ее дешевыми ботинками кажутся скользкими и липкими.
На перекрестке они дожидаются, пока на светофоре загорится знак «Идите», и торопятся вместе с остальными побыстрее перейти улицу и спрятаться от дождя. Они проходят мимо дорогого бутика, где одежда стоит больше ее месячного жалованья, и гастронома, на витрине которого красуются круги сыра.
– Почти пришли! – нараспев произносит она, жалея, что не может послать это пение и просто забыть о нем.
Пока он на уроке, Трейси обычно ждет в кафе «Старбакс» на главной улице, что зачастую превращается в главное событие ее недели. Они сворачивают за угол. Их обгоняет женщина в высоких черных сапогах и вязаной шапочке, ловко сидящей на ее коротко стриженных волосах, и бросает на Джошуа взгляд, словно говорящий: «Ох какой симпатяга!» И он действительно выглядит привлекательно в своих ботинках от «Бэби Гэп» и парке «Пэддингтон Беар». Женщина начинает переходить дорогу, надменно подняв руку, чтобы остановить двигающийся к ней грузовик. Трейси завидует ей: хотела бы она иметь столько уверенности в себе, чтобы таким вот образом останавливать дорожное движение. Грузовик жмет по тормозам, чтобы пропустить ее, но женщина не учла мотоцикл, который летит за ним. Двигатель его ревет, когда он ускоряется, чтобы объехать грузовик. Как всегда бывает в подобных случаях, дальше все происходит, как в замедленном кино. Мотоцикл резко тормозит, пытаясь объехать женщину, опрокидывается и скользит, сбивая ее с ног. На какую-то долю секунды женщина и Трейси встречаются взглядами – этого не может быть! – а затем: бац!
Трейси хватает Джошуа за руку и тянет назад.
– Не смотри, – пронзительно кричит она, – не смотри!
Она и сама старается не смотреть, но глаза невольно останавливаются на месиве в том месте, где должна быть ее голова, и еще… еще… тротуар чем-то забрызган. Она подталкивает Джошуа к «Старбакс» и опускается перед ним на колени, чувствуя, как вода с асфальта пропитывает джинсы. Витрина кафе забита лицами прильнувших к стеклу зевак. Несколько человек выскочили через двери и теперь наводят на это место экраны своих телефонов, фотографируя кровавое зрелище.
Она вытирает капли дождя с парки Джошуа. Лицо ребенка остается непроницаемым.
– Джошуа, ты в порядке?
Он кивает. Трейси берет его руки в перчатках в свои ладони, ищет какие-то слова, но заканчивается тем, что она бормочет:
– Та тетя, которая упала, она просто спит. Через минуту за ней приедет «скорая помощь», и с ней все будет хорошо, вот увидишь.
Он смотрит на нее с таким презрением, что она ловит себя на том, что бросает его и начинает вытирать собственные руки о джинсы.
Он же просто ребенок, всего лишь ребенок.
– Она не спит, – говорит он. – Она мертвая.
– Мы этого точно не знаем, Джошуа.
– Знаем-знаем. Но не беспокойся, – говорит он с ленивой ухмылкой. – Знай же: смерти нет.
И тут он начинает смеяться.
Слова признательности от автора
Огромное спасибо моему потрясающему редактору Анне Перри и экстраординарному агенту Оли Мансону за поддержку и бесконечное терпение – за вами я как за каменной стеной. Лорен Бьюкс, Кейт Синклер, Алан Келли, Пейдж Ник, Элен Мофетт и Кэрол Уолтерс любезно согласились прочесть роман на его начальной стадии, давали свои замечательные комментарии и советы, а также… пинка, когда это было особенно необходимо. Спасибо вам всем.
Я также в долгу перед Беном Саммерсом, Беки Браун, Вики Диллон, Элен Ферей, Дженифер Кастер, Вероник Нортон, Джейсоном Бартоломью, Конрадом Уильямсом, Оливером Джонсоном, Рейганом Артуром, а также всей трудолюбивой командой, работающей над рекламой и выпуском книг в издательском доме «Ходдер и Стаутон» и издательстве «Литтл, Браун и Ко».
Большинство людей, щедро поделившиеся со мной инсайдерской информацией о круизном бизнесе и/или других тонкостях морского дела, по разным причинам просили не называть их имен (в основном потому, что продолжают работать в этой индустрии). Но они понимают, кто сейчас имеется в виду, и я исключительно благодарна им за доброту и время, которое они мне уделили. Все ошибки и неточности – только моя вина.
Чарли Мартинс и Саванна Лотц терпеливо приняли на свои плечи бремя вычитывания бесконечных набросков и черновиков, а также мирились с побудками в три часа утра от жужжания кофеварки. Как всегда, спасибо вам, что прикрывали мне спину.
