Любовь Рябикина - Снайпер Шайтан
Холмик на могиле Юрия Стаценко не успел зарасти травой, когда рядышком с ним начали копать еще одну могилу. Это трудилось ранним утром отделение солдат морской пехоты. Сероглазый прапорщик стоял рядом, прислонившись к стволу березы и печально смотрел на фотографию майора на обелиске.
Неожиданно один из солдат вскрикнул и прапорщик подбежал к вырытой могиле:
— В чем дело?
— Гроб майора торчит. Что делать? Закопать?
Сабуров увидел обитый тканью угол гроба. Ткань из красной стала коричневой, но он узнал ее и тихо сказал:
— Не надо закапывать. Пусть они рядом лежат. Может, действительно, есть на том свете другая жизнь, не похожая на нашу. Они должны быть там вместе.
В клубе у гроба в это время стояли двое мужчин. Русоволосый здоровяк в черном дорогом костюме плакал навзрыд, не обращая никакого внимания на стоявших в карауле двух капитанов. Саранцев не пытался его утешить. Он просто стоял и смотрел на спокойное лицо бывшей подчиненной, обрамленное в гробу живыми алыми розами. Вся внутренность гроба была выложена розами. На этом настоял Рагозин. Он приехал еще накануне, безо всякой охраны и полковник разрешил питерскому главарю переночевать в квартире Даши.
Кроме огромного букета, Игорь привез два шикарных одинаковых венка из живых цветов — «для Даши и Юрия». Они целую ночь лежали в заполненных холодной водой ваннах в квартирах у полковника и Стаценко. Больше половины ночи бандит и офицер провели вместе. Полковник рассказал Игорю все с момента появления Даши в части, а Рагозин рассказал о том, что происходило, пока Даша отсутствовала.
Саранцев дал ему выплакаться и сказал:
— Пора!
Офицеры подняли гроб на плечи и медленно понесли из клуба. Впереди, на малиновой бархатной подушечке, несли Дашины награды за Чечню. Плакали офицерские жены и родители Юрия. За ними полковник снова отправлял служебную «Волгу». На похороны полковник вызвал и друзей-разведчиков супругов Стаценко. Тихоня приехал с женой и детьми, чтобы показать им ту, которая его «перевоспитала».
До самого кладбища гроб несли на руках, сменяя друг друга каждые четверть километра. Рагозин вставал несколько раз в пару с разведчиками. Они, видя его неподдельное горе, решили познакомиться поближе после похорон.
Возле могилы гроб поставили на привезенный заранее стол. Все выстроились в длинную вереницу для прощания. Родители Юрия оплакивали ее, как родную дочь. Полковник Саранцев сказал короткую речь и отошел в сторону, хлюпая носом и прижав к глазам платок. Потом слово взял Сашок Горяев:
— Меня попросили наши ребята сказать о Дашке. Для нас с брательником она была на войне сестренкой, ласковой и порой наивной до невозможности. Для чеченцев — Шайтаном. Ее голову они оценили в тридцать тысяч долларов. Но они сделали ее непримиримым врагом сами. Мы, русские, долго запрягаем, но быстро ездим. Они задели ее за живое и получили. Так было в Чечне, так произошло и здесь. Дашкино сердце не было камнем, оно просто сгорело от горя. Она не смогла примириться с потерями и ушла от нас. Пусть земля им обоим будет пухом. Спи спокойно, Дашенька, мы ни в чем тебя не упрекаем!
Рагозин поднял голову к небу и с тоской посмотрел на легкие белые облака. Потом вышел вперед, чуть оттеснив в сторону двух солдат с молотками:
— Я для вас новый человек и Дашу я знал всего полторы недели. Только за это время успел полюбить ее такой, какая она была. Колючая и дерзкая, свирепая и беспомощная. Знаете вы или нет, но все эти дни она глотала нитроглицерин, как конфеты и не разрешала помогать ей. Повторяя мне каждый раз «У меня мало времени!». Тогда я не совсем понимал подоплеку этих слов и надеялся, что она останется со мной. Всей моей любви оказалось недостаточно, чтобы удержать от рокового шага. Даша стала для меня идеалом женщины. Умеющая любить и ненавидеть до смерти, она преподала мне настоящий урок жизни. Когда любишь — идешь до конца. Если там есть другая жизнь, будь счастлива, Дашенька!
Игорь наклонился и в последний раз поцеловал холодный лоб. Вокруг молчали. Солдаты принялись забивать крышку. Разведчики аккуратно опустили гроб в могилу. Мишаня Горяев неожиданно спрыгнул вниз и придвинул Дашу вплотную к гробу мужа. На веревках его подняли наверх. Со стуком ударяясь в крышку, вниз полетели горсти земли.
Вскоре могила была засыпана. Оба холмика укрыли свежими венками. Трижды в небо ударил залп. Люди начали уходить с кладбища. Рагозин все стоял у могил, когда ему на плечо легла тяжелая рука:
— Пошли, браток, выпьем. Чтоб ей спокойно лежалось.
Игорь обернулся: рядом стояли два похожих друг на друга мужика. Старший держал его за плечо:
— Меня Сашок зовут, а это брат мой — Мишаня. А тебя я знаю, это ведь я за тобой следил по просьбе Дашки. Вот и познакомились, Игорь. Не думал я, что ты на похоронах будешь. Пойдем, браток, пойдем.
Он почти силой потянул его за собой. Младший брат тоже присоединился и встал с другого боку. Сашок по дороге тихо говорил:
— Знал я, еще когда Юрия хоронили, знал, что она задумала. И не стал останавливать. В этом была вся Дашка. Если она что-то решала для себя, она это выполняла всегда. В Чечне про нее сами чеченцы легенды слагали. Имена были разные, а мы всегда знали — это о нашей Дашке говорят. И сама она не раз слышала легенды о себе. Кстати они имели под собой реальную основу. Мы расскажем тебе сегодня о нашей, чеченской, Дашке. Ты сказал о ней теплые слова и горе твое было таким же, как и у нас, если не больше. Ведь ты любил ее, как женщину. А знаешь, когда я следил за тобой, я совсем не думал, что ты можешь любить. Я видел перед собой, не обижайся, пресыщенного хама. Этакий жлоб и пальцы веером — «хочу, значит мое будет». Дашка сильно изменила тебя. Хочешь, мы покажем тебе еще одного перевоспитанного? Тихоня тебе и сам все охотно расскажет. Если бы не Дашка, не было бы у мужика сейчас ни жены, ни детей, хотя она его и инвалидом по женской части сделала.
Рагозин шел между братьями и кивал головой, опуская лицо все ниже и ниже. На землю падали слезы, но братья, казалось, не замечали этого. Мишаня тоже заговорил:
— Дашка нашего трусливого повара в храбреца превратила. Он за нее готов был и в огонь и в воду. Даже на громилу Резаного кинулся с черпаком. Вот это был бой! Маленькая растрепанная Дашка и трое бычар под два метра. Колобок так шваркнул Резаного, у того сотрясение было! За свою храбрость повар зубов лишился и получил благодарность от Дашки. Гордый ходил, что индюк у Рамзана. Помнишь, Сашок, крайний двор в Ведено? Кривой Рамзан?
Брат буркнул:
— Помню. Только век бы их не знать!
Какое-то время шли молча. Игорь справился со слезами. Спросил:
— Сколько она пробыла в Чечне?
— Полтора года. Срок вроде не большой, но это в мирное время. На войне эти полтора года десятью кажутся. Это как узенький мостик без перил, натянутый над глубоким ущельем. И не охота, а идти надо. Качаешься, но идешь и каждую секунду боишься упасть.
— Почему вы туда отправились?
Братья вздохнули:
— Из-за денег. Семьи надо было кормить. Спиваться не хотелось, а в прошлом и я и Мишаня десантники. Пошли контрактниками. Сначала три месяца кидали туда-сюда, а потом к майору Стаценко под командование попали. Будущему мужу Даши. Он из нас разведроту создал. Отличный был мужик и командир что надо. Они с Дашкой единым целым были. Он сумел отогреть ее душу после гибели Артема. Не думали мы тогда, что выживет она.
— Из-за этого у нее вся грудь и ноги с руками в шрамах были?
Братья остановились:
— А ты откуда знаешь?
Игорь не стал говорить, что провел с Дашей ночь. Тихо сказал:
— Прав ты был насчет жлоба. Именно таким и был! Крутым себя считал. В ванну зашел, когда она ополаскивалась… — Он посмотрел на братьев по очереди и торопливо добавил: — Да ничего не было! Я вместе с дверями вылетел.
Несмотря на трагичность ситуации, братья улыбнулись:
— Она могла! На наших глазах ножами пятерых вооруженных чехов уничтожила. Они никто даже выстрелить не успели. Скорость у нее была просто ужасающая. Как-то раз ходили мы с братом на разведку. Ушли утром, в туман. Дарья перед нами на охоту ушла, так мы ее рейды снайперские называли. Шли друг за другом. Он поотстал немного. Оглядываюсь — Мишани нет. Я назад, а у самого мысли одна другой хуже. Чехи контрактникам горло перерезали или вообще голову отрубали. Скакал, как сайгак! Все оглядел — нет следов. И покричать нельзя. Встал, думаю, что дальше делать. А мне на шею аркан падает и я падаю, головой на камень. Отключился. Открываю глаза, Дашкино лицо передо мной и Мишаня рядом с ней сидит. Фингал у него здоровый и левая скула вся опухшая. Оказывается, чехи засаду устроили. Дашка другой тропой шла, да их след случайно увидела: сорвалась нога с камня у одного бандита. Знала она, что мы пойдем и бросилась на выручку. В тумане разыскала и отбила у отряда в пятнадцать человек.
