Сергей Соболев - Пленных не брать
Он быстро остыл и уже гораздо спокойнее продолжил:
— Ну, арестуем мы их, и что дальше? Все равно ничего толком доказать не сможем. Нам не позволят раскрутить это дело. Представляешь новость: генералы ФСБ являются организаторами террористических акций на улицах Москвы?!
Из его груди вырвался мрачный смешок.
— Я лично такое даже в дурном сне себе представить не могу. Если мы их заметем, то в тот же день наши кресла займут другие люди.
— Возьми себя в руки, Александр Николаич, — спокойным тоном сказал Переверзев. — Обрати внимание, я не прошу у тебя санкцию на их арест.
— Да?
Не скрывая своего удивления, Коновалов уставился на коллегу.
— Так чего ты от меня тогда хочешь?
— Только одного, — сказал Переверзев, поднимаясь из-за стола. — Только одного — чтобы ты по-прежнему соблюдал нейтралитет. А об остальном я сам позабочусь.
Переверзев собрался уходить, но в этот момент Коновалов попросил его на минуту остаться.
— Можно надеяться, что завтра я получу кассету и снимки?
— Стопроцентной гарантии нет. Но я очень надеюсь, что мне удастся их заполучить.
Коновалов потер в задумчивости подбородок, затем остро посмотрел на Переверзева.
— Знаешь, Саныч, что мне пришло в голову? Есть разные способы решения проблемы. Не стоит трепать доброе имя нашей конторы.
— Ты прав, Александр Николаич, — с мрачной улыбкой заметил тот. — Не будем выносить сор из избы. Разберемся по-семейному, в узком кругу.
Глава 56
— Я только одного не понимаю…
Урванцев вынужден был выдержать паузу, чтобы справиться с очередным приступом гнева. Уставился своим тяжелым немигающим взглядом на подчиненных и, почти не разжимая губ, процедил:
— Как такое могло случиться, что вы, два крутых тертых мужика, не смогли совладать с сопливой девицей?! Да еще позволили ей записать вашу трепотню на пленку. Не стыдно вам?
Скопин попытался что-то сказать в свое оправдание, но Урванцев в этот момент постучал кончиком карандаша по столу.
— Скажите, зачем я вас посылал в Чечню?
— Леонид Трофимыч…
— Молчать! — вполголоса рыкнул Урванцев. — Вы дали мне гарантию, что уберете Щербакова и его спецгруппу и при этом даже не останется никаких следов. Так? И что мы имеем? Все совершилось с точностью до наоборот. Вместо того чтобы подставить в Чечне Щербакова-старшего, мы подставили себя. Да еще позволили его бойкому сынишке перестрелять нашу отборную спецгруппу. В итоге благодаря вашей преступной халатности и просто поразительной глупости мы оказались в дураках.
— Ему тоже крепко досталось. — Скопину наконец удалось вставить реплику. — Я говорю о Щербакове-младшем.
— Что-о?!!
Урванцев был настолько возмущен, что даже привстал из-за стола. Следом за ним подскочили подчиненные.
— Может, хватит врать?! Вы же знаете, я этого терпеть не могу! Я вчера с директором был в Чкаловске, видел все своими глазами. В отличие от вас Щербаков не потерял ни одного человека. Понимаете: ни одного!
Помимо Скопина и Мелентьева, в кабинете главы Службы внутренних расследований ФСБ присутствовал еще один человек — начальник информационного отдела полковник Владимирский. По его безучастному лицу трудно было понять, как он относится к происходящему. Начальственный гнев его пока не коснулся.
— Ладно, оставим этот разговор, — тоном ниже сказал Урванцев и опустился в кресло. — Можете сесть. На этот раз я изменю собственным правилам и дам вам возможность реабилитироваться. Если вы успешно справитесь с заданием, я обещаю оставить ваши чеченские проколы без надлежащих оргвыводов… В отличие от вас, дорогие мои, мы с Игорем Юрьевичем, — он кивнул на Владимирского, — работаем продуктивно, а главное, без ошибок. Сейчас можно уже с уверенностью сказать, что наш совместный с американцами план начинает успешно воплощаться в жизнь.
Он суеверно постучал костяшками пальцев по столу.
— До начала акции осталось…
— Девятнадцать часов двадцать минут, — услужливо подсказал Владимирский, бросив быстрый взгляд на настенные часы.
В этот момент затрезвонил один из телефонов прямой связи. Урванцев протянул руку к одному из аппаратов, стоявших на приставном столе, и снял трубку:
— Урванцев… Добро, Александр Николаевич. Я сейчас к вам приду.
Вернув трубку на место, Урванцев пробормотал под нос ругательства.
— Очень некстати…
Он бросил выразительный взгляд на Владимирского.
— Полковник, введите пока коллег в курс дела. Я долго не задержусь.
Глава 57
— Фальшивка.
Урванцев не стал дослушивать до конца запись и сам выключил магнитофон.
— Неужели вы сами не видите, что это липа? Скажите, Александр Николаевич, а как к вам попала эта запись?
Директор покачал головой.
— Как любят выражаться американцы, без комментариев.
Урванцев бросил в его сторону подозрительный взгляд. Хотелось бы знать, каким образом у Коновалова очутилась эта кассета. В том, что это подлинная запись разговора его подчиненных, он нисколько не сомневался. Но почему она оказалась так быстро у директора? Урванцев не зря настоял на том, чтобы его сотрудники как следует обыскали самолет и сделали личный досмотр всех бойцов. Жаль, что он не сумел настоять на том, чтобы заодно обыскали и их командира. Когда Скопин связался с ним из Ханкалы и виноватым голосом доложил ситуацию, он сразу же учуял своим носом опасность. Особенно насторожило его известие о том, что журналисты, возможно, прослушали их конфиденциальный разговор. Вряд ли эту кассету могли доставить Строганова или Авдеев. Щербаков не рискнул их взять на борт, следовательно, они застряли на Северном Кавказе. Он предусмотрел такой вариант и распорядился взять под контроль все местные авиалинии и установить наблюдение на железнодорожных вокзалах. В южных городах сейчас задействованы оперативные планы «Фильтр», «Паутина» и «Арсенал», так что им не просто будет оттуда вырваться. Следовательно, кассета была у Щербакова. Когда же он успел ее передать? Для этого был только один удобный момент, когда они уединились с Переверзевым в его машине.
Эта новость была не из разряда приятных. Но Коновалову не удалось застать его врасплох. Урванцев и ухом не повел, когда услышал в динамике знакомые голоса, лишь изобразил на лице легкое недоумение.
— Это Переверзев подсунул вам кассету?
Директор вновь оставил его вопрос без ответа.
— Конечно, он, — уверенно произнес Урванцев. — Александр Николаевич, это грубая провокация. Вы в курсе, что мы уже заканчиваем работу по Щербакову и его организации. У нас имеются неопровержимые доказательства причастности этой секты отставных чекистов ко многим нашумевшим преступлениям. Опять же, эти вчерашние взрывы. Вы должны понимать, кому на руку весь этот шум. Но им все равно не уйти от возмездия…
— Леонид Трофимович, — перебил его тираду Коновалов. — Мне доложили, что вы собираетесь на днях произвести повальные обыски в офисах частных охранных предприятий. Как это прикажете понимать? Вы не поставили об этом в известность даже МВД и лицензионное управление, хотя обязаны согласовывать с ними свои действия. Почему мне не доложили? Или вы считаете, что директору ФСБ вовсе не обязательно знать, что творят в городе его подчиненные?
Их взгляды в этот момент скрестились. В глазах своего «подчиненного» Коновалов прочел плохо скрытое чувство превосходства.
— Вам должны быть известны пределы моих полномочий, — сухо сказал Урванцев. — Что касается частных охранных структур, то это моя епархия, и в этой области я имею право действовать вполне самостоятельно. По имеющимся у меня агентурным данным, теракты были организованы по прямому указанию Щербакова.
Заметив удивление, проскользнувшее в глазах Коновалова, он утвердительно кивнул:
— Да, именно так. Будьте уверены, я смогу это доказать. В качестве разработчиков и непосредственных исполнителей фигурируют его бывшие коллеги из СВР. Все эти агентства и охранные бюро всего-навсего лишь «крыша», прикрытие для их противоправной деятельности. Но ничего… Я разорю их осиные гнезда.
Директор покачал головой, словно удивляясь услышанному, но от комментариев по-прежнему воздержался.
— А интерес Переверзева мне понятен, — сказал Урванцев и постучал пальцем по крышке портативного магнитофона. — Он давний приятель Щербакова, у них общий бизнес. Мне удалось взять их за горло, и теперь им не остается ничего другого, как, пытаясь отвлечь от себя внимание, устраивать взрывы и запускать фальшивки вроде этой кассеты.
Коновалов молча выслушал его монолог, затем пододвинул Урванцеву бумагу, которую он вытащил из лежавшей перед ним папки.
— Потрудитесь прочесть.
