Владимир Колычев - Брат, стреляй первым!
Оксана вместе с «братьями» ушла. Сейчас, наверное, появится кто-нибудь из ментов. Предложит Никите пойти на мировую…
Может, и не так все будет, по-другому. Никите даже интересно стало узнать, по какой схеме пройдет «обкатка».
Но «механизм» неожиданно обломался. И произошло это из-за того, что в отделении появился капитан Светлов.
Игорь прошел мимо дежурного, поприветствовал его кивком головы. Видно, он здесь нередкий гость. И отсутствующим взглядом скользнул по «обезьяннику». И пошел дальше. Но успел сделать два шага, не больше. Резко остановился. Развернулся и удивленно уставился на Никиту.
— Ты? — выдавил он из себя.
— Здрав жлаю, товарищ капитан! — поприветствовал его Никита.
— Никита!.. Как ты здесь оказался?.. Хотя нет, я сам…
Светлов подошел к окошку дежурного, о чем-то с ним переговорил. Затем поднялся на верхний этаж здания. И минут через пять вернулся вместе со старшим лейтенантом Колобовым и сержантом.
Тот с кислым видом велел сержанту надеть на Никиту наручники и отконвоировать в какой-то кабинет.
Через пару минут в присутствии сержанта Никита сидел на табурете в светлом просторном кабинете. За печатной машинкой с сигаретой в зубах сидел какой-то лейтенант. С появлением Светлова он поднялся и вышел. И сержант тоже исчез.
Светлов и Никита остались одни.
— Ну вот ты и попался, голубчик, — без всякого злорадства сказал Игорь.
— Сколько ниточке ни виться…
— Вот-вот…
— Только я ни в чем не виновен.
— Опять ты за свою шарманку, — отмахнулся от него Светлов. — Не собираюсь я тебя пытать. Есть следователь, пусть он тебя крутит…
— По поводу?
— А ты не знаешь?
— Я вообще ничего не знаю.
— Понятное дело… Шестнадцать трупов на нем, а он ничего не знает… И это ты один. А если еще посчитать те, которые вы на пару с Виталом образовали…
— Не было ничего.
— Не было, — почему-то согласился Игорь. — Если честно, нет против тебя железобетонных улик. Все вилами по воде писано… Но сам понимаешь, следствие может тянуться год, два…
Никита внимательно посмотрел на Светлова. Было видно, не больно-то радуется тот, что задержал особо опасного преступника. Но рад он другому. Рад просто встрече с ним. Будто старого друга нашел…
— Да понимаю…
— Не хочу я тебя сдавать, — Игорь понизил голос. — Но придется… Начальник вчера на меня надавил. И на Вершинина тоже. Подать мне Брата, и все тут…
— Ну так подавай…
— Сейчас поедем… Но ты не переживай, я тебя вытащу… Есть у меня одна идейка… И вообще, насчет тебя у меня немало идей, — оживился Светлов. И тут же потух. — Беда у нас, Никита, беда…
— Что такое?..
— Леву сильно обидели. Очень сильно… Не поверишь, чуть в петлю не лезет мужик…
— Не поверю…
Этот рыжий неунывающий здоровяк — и в петлю?.. В это на самом деле было трудно поверить.
— А так оно и есть…
— Так что же случилось?
— Извини, этого я тебе сказать не могу. Это тайна. Ее знают только Лева и я… Да, кстати, тебя тут в изнасиловании собираются обвинить…
— Да подстава это. Самая натуральная подстава, — принялся объяснять Никита. — Проститутку снял, ну все как водится. А она поутру заяву накатала и сюда. Братья ее приходили, сутики то бишь. Уже намекнули, две штуки баксов…
— Все, дальше можешь не продолжать. Все ясно… С этим мы разберемся… И со всем другим разберемся тоже. А пока извини…
Появился сержант, а с ним автоматчик в бронежилете. Под усиленным конвоем Никиту сопроводили вниз, усадили в зарешеченный отсек «козла».
Два крепыша сидели в машине возле отделения милиции. И кого-то ждали. Наконец появился знакомый опер. Он сел к ним в «Опель Вектру». Уныло вздохнул.
— Облом…
— Чего так?
— Заявление я уничтожил…
— Не, ну ты чо, в натуре?..
— Я же говорю, облом. Этим парнем руоповцы занимаются… Капитан тут один появился, увидел его и к себе. Засуетился, закрутился, черт… А потом говорит мне: надо, чтобы заявление исчезло. А то ведь, говорит, дело серьезное. Пацану тяжелые статьи шьют. Изнасилование для него — тьфу. А девку с ее заявлением могут попутно к делу подшить. А дело будут вести «важняки», из Генпрокуратуры. И если вдруг что-то с этой заявой нечисто, девку влет раскусят. Всем тогда достанется…
— Значит, пролет…
— Ну не лезть же на рожон…
— Ну, а так чо лох этот натворил?
— Лох?.. Да я бы не сказал, что это лох… Бандит он. Крутой бандит…
— Да ну?..
— Тридцать трупов на нем. И не кого-нибудь положил, а крутых пацанов из одной криминальной команды… Отвечаю!..
И потянулась долгая пауза. Крепыши молча с раскрытыми ртами переваривали информацию.
— Не, ну ты это серьезно? — наконец спросил один.
— Серьезней не бывает…
— Ну тады ой… Короче, ты правильно сделал, что порвал заяву…
Глава пятая
Лева сидел за своим столом и тупо смотрел куда-то вдаль. Словно в каменное изваяние превратился. Ничего не видит, ничего не слышит. Страдает мужик, черная тоска гложет его…
— Положение серьезней не бывает.
До недавних времен Светлов и Вершинин сами вели разработку оружейной мафии. Теперь все изменилось. Они расшевелили улей и сами оказались под колпаком. Куда бы они ни шли, за ними постоянно кто-то следил. Что бы они ни делали, всюду чувствовался чей-то незримый неусыпный контроль.
Лев жутко переживал трагедию в семье. Страшно хотел отомстить ублюдкам. Но даже не пикнул, когда узнал, что всех, кого они недавно взяли, выпустили из-под стражи. Не пытался он продолжать разработку группировки. Он вообще ничего не хотел делать. Иногда даже казалось, что он шелохнуться боится. Как будто этим может навлечь смерть на свою семью.
У Игоря не было семьи. И смерть ему не страшна. Но он очень боялся потерять друга. А он его потеряет, если с Катей и Викой случится непоправимое… Поэтому он не делал резких движений в сторону «оружейных отморозков».
Но не все потеряно. Игорь считал себя настоящим ментом. А настоящий мент не знает безвыходных ситуаций.
— Я знаю, что делать, — сказал он. Лев как будто не услышал его. Он продолжал бесцельно смотреть в одну точку.
— Твоя семья под охраной… На этот раз Вершинин ответил.
— Эти ублюдки могут все…
— Да, они очень опасны. Но это если они будут заняты исключительно нами.
— А они только нами и заняты. В остальном у них все в порядке… Из-за наших генеральских крыс.
— Это у них сейчас все в порядке. Но мы сделаем ход конем. Уберем Мамонта. И посредника уберем… Будет хаос…
— Будет, — кивнул Лева. — И тогда можно СОБР конкретно подключать. Не будет Мамонта, не будет посредника — покровители не успеют быстро отреагировать. А когда отреагируют; будет уже поздно… А того говнюка я лично достану…
— Только как нам убрать Мамонта и посредника?
— А вот об этом я постоянно думаю… Но ничего не придумаю… Я бы и сам их своими руками. Но каждый наш шаг под контролем. Только в этом кабинете я чувствую себя в безопасности… Но отсюда до Мамонта не дотянуться.
— Да, в кабинете у нас вроде безопасно. А еще в изоляторе временного содержания…
— При чем здесь изолятор?
— А при том… Короче, у меня есть один интересный вариант.
Вершинин посмотрел на Игоря. На этот раз его взгляд был осмыслен. В глазах любопытство.
Никиту вызвали в комнату для допросов. Вчера им один хлыщ из следственного аппарата ГУВД занимался. Выспрашивал, вынюхивал, на пушку брал. Да только Никита битый волк. На все у него один ответ — ничего не знаю… А сегодня…
Сегодня с ним будет беседовать Светлов. Он сидел за тяжелым канцелярским столом, на стуле, намертво прикрученном к полу. И Никиту пригласил сесть на такой же неподъемный табурет.
— Присаживайся, Брат, закуривай…
Перед Никитой появилась пачка «Мальборо». Да только он достал из кармана свою.
— Вы что-то хотели? — хмуро спросил он, когда конвоир скрылся за дверьми.
— На «вы» уже обращаешься?.. Обиделся, значит?..
— Да ну, в разряд «обиженных» я никогда не входил…
— Понимаю… В общем, разговор один у меня к тебе есть.
— Ну?..
— Сейчас, погоди…
В комнату вошел рыжий Вершинин. Он мрачно кивнул Никите. Видок у него не очень. Придавленный весь, пришибленный. Никита вспомнил: Игорь говорил, что у него какая-то беда…
Вершинин достал какой-то прибор и с ним обошел по периметру всю комнату.
— Все в порядке, — сказал он Светлову. И вышел.
— Он за дверями будет стоять, — зачем-то сказал Игорь. — Чтобы никто нас не подслушал…
— А с чем он тут ходил?
— Это сканер. Лева искал «жучки».
— Что, такой серьезный разговор?
— Сам догадался, это очень хорошо… А разговор и правда серьезный. Прежде всего вот…
