Андрей Негривода - Спецназ против пиратов
– Есть... Полтора десятка... Мы снимаемся, Кош. Выход лагеря через три минуты.
– Ты опять стал командиром, пока я спала?
– «Если не я, то кто» – это девиз Краповых, Лан... Да и не женское это дело, небось сама убедилась.
– Да уж... И что?
– Командиру не обязательно бегать среди подчиненных с кривым револьвером наперевес. Его прямая обязанность думать и принимать решения, желательно правильные, чтобы люди не пострадали, и задачу выполнить. А этим можно заниматься и лежа.
– Понятно, – вздохнула обреченно девушка. – Покомандовала – и хватит, уступи место – «Щорс под красным знаменем раненый идет»...
И столько в этой фразе было то ли подлинной, то ли наигранной обиды, что Андрей невольно улыбнулся:
– Коша, не дуйся. Оно конечно, покомандовать крутыми мужиками для любой женщины – бальзам на сердце, только не та у нас ситуация сейчас. Люди могут погибнуть... Давай-ка будем каждый своим делом: я – воевать, ты – лечить. Ага?
– Да я и сама знаю, что не справляюсь. – Она опять погладила его по голове. – Только очень хотелось!
– Ну, вот и ладушки... А теперь займемся делом. – Он с трудом поднял руку и посмотрел на часы. – Стар?
– Готов к движению!
– Водяной, Задира, Гранд?
– Готов!
– Готов!
– Готов!
– Вайпер?
– В пути! Будем зготовем после еще десяньч хвилин.
– Принял. Питон?
– Аналогично! Десять минут!
– Скорпион?
– Готовность «номер раз». Жду подтверждения «кукушек».
– Принял! Хорошо!.. Слушай мою команду! Группа Кондора – вперед! Скорпион – согласно расписанию! Начали!..
Довольно крепкие руки ухватились за жерди, между которыми была намертво приторочена армейская плащ-палатка, и вознесли эти импровизированные носилки вместе с Филином на полтора метра над землей, и он понял, а скорее почувствовал, что концы этих жердей легли на четыре мужских плеча.
«Молодец, Кошка! Ай, молодец! Четверых паникеров к делу приспособила! Зря, что ли, психиатр? Понимает, жопа, что ничто так не отвлекает от паники, как тяжелый физический труд, бля!..»
– Спасибо, господа... – произнес Андрей, обращаясь к своим «санитарам». – Только в таком положении мы – хорошая групповая мишень для снайпера, а быть ею, почему-то, не очень хочется... Опускайте-ка вы носилки, берите их в руки, господа, и вперед, пригибаясь к самой земле...
Тот же день... 19.55
...– Суки... – шептал Филин. – Суки, бля!.. Достали!..
Все восемь часов отряд Кондора шел на пределе физических и моральных, это больше относилось к «обозу», сил – Кошка выполнила приказание Филина и объявила в «обозе» о том, где и когда их будут ждать (или не будут!) вертолеты... Трудились, что называется, «на износ»... Через час после начала движения их догнали Вайпер и Гот. Догнали... Благодаря этому немецкому мастодонту!.. Збигнев был ранен, и ранен серьезно. Палившие во все стороны «макаки» даже не догадывались о том, что одна из случайных пуль-дур ударила снайпера в бедро и застряла в малом тазу... Збигнев «отработал», несмотря не тяжелое ранение, отмеренные ему Кондором десять минут и приказал Готу отходить... «Спецназ своих не бросает» – этот девиз, который живет во всех армиях мира, всегда вселял в бойцов «уверенность в завтрашнем дне»... И хоть у «Диких гусей» есть еще один принцип – «Лучше один, чем все!», но... Немец-диссидент пошел по первому, самому сложному пути – он взвалил на свое плечо раненого товарища, на второе его винтовку и свой пулемет и дал волю ногам... Гот пер на себе больше сотни килограммов почти восемь километров... Что еще сказать? Спасибо, Мартин? И, ах, как этого «спасибо» мало!..
Этот большой немецкий «гоблин» (в хорошем смысле!) просто положил рядом с Кондором свою «ношу», сказал:
– Приказание выполнено, месье коммандер! Вайпер «сработал» пять «макак»...
Сделал несколько мощных глотков из фляги и добавил:
– Ну, я пошел Гранда менять...
Подхватил свой пулемет и исчез из поля зрения...
«М-да... Рождает еще наследников Аттилы земля немецкая!..» – только и успел подумать Андрей.
Збигнев был в сознании, но... Теперь стал очередной заботой Кошки – перевязка, уколы, носилки...
– Ты как?
– Терпимо... – ответил Андрею поляк.
Но было абсолютно очевидно, что нетерпимо...
Дальше началось настоящее светопреставление.
Основательно «пощипанные» «кукушками» – Питон, как выяснилось позже, «приземлил» одиннадцать(!) революционеров – «макаки», ведомые Корсаром, наседали на пятки отряда Филина с таким фанатизмом, что Андрей даже успел засомневаться в том, что все эта затея выгорит! Не известно, какие стимулы вели этих придурков на пулеметы Гота и Гранда, но они с тупым упорством все лезли и лезли вперед... Не обращая никакого внимания на основательно беспокоящую их с тыла группу сержанта Дворжецки...
В 18.20, после изнуряющего тридцатикилометрового «бегства» к границе, отряд Кондора нагнала группа Скорпиона.
– Дзень добже, пан коммандер!
Сержант Дворжецки склонился над носилками Кондора:
– Как пан себе почувает?
– В общем – говняно, сержант, а так – нормально...
– И то ты так и мовев команды, як падишах из сносок (с носилок)?!
Сержант был крайне взволнован! Это его качество было широко известно – взволнованный Скорпион начинал говорить по-польски или с очень грубым акцентом.
– Пока не совсем плохо получалось, Скорп...
– То так... Цо на дальнемше?
– Ничего не меняется! Если ты это имел в виду...
– То так! Я так мышлив – маметь гору на замешчь пораненного командира! Я зшибся?
– Ты ошибся, майор, – эта операция моя!
– Сержант, пше праше!
– Нет! Майор! Я сказал... – выдохнул в лицо своему бывшему инструктору Андрей. – Или забыл уже?! «Бывших» офицеров не бывает, Франтишек! Ни у нас, ни у вас... Согласен?!
– Так буде, пан капитан! – улыбнулся польщенный Скорпион. – Цо дале робим, пан коммандер?
– Выскакивать надо!
Эта фраза, да и весь предыдущий диалог, сопровождалась непрерывным грохотом автоматов и разрывами мин.
– То здраво! Алеж як то зробить – як пшымають до земли як залежным прессом, Анжей (Это хорошо! Только как это сделать – когда жмут к земле, как железным прессом, Андрей).
«Тебя признали, Ляксеич, – пронеслась в мозгу молния. – Ты уже Анжей...»
– Как Питон?
– А цо ему зробится?
– Питон – Кондору! – рявкнул в микрофон Андрей.
– Принимаю!
– Обстановка?
– Работаю... Очень вязко... Мне бы еще кого, «глазастого»...
– Принято...
Кондор взглянул в самую глубину глаз Скорпиона:
– Всем, кто меня слышит! – Кондор перешел на английский. – Слушай приказ! Я Кондор! Командиром операции назначаю Скорпиона! Движение по заданному маршруту согласно боевому расписанию! Каждый боец берет под свою личную опеку одного гражданского!.. Парни! До точки эвакуации семь-восемь километров и меньше получаса времени – ждать нас не будут... Жизни этих «пиджаков» зависят теперь только от вас... Кондор остается на прикрытии отхода отряда. Вопросы?
– Питон остается!.. Я с тобой, братишка!!!
– Гот с месье капралом остается!
– Мартин! Отставить!
– Нет! Тебя, Кондор, кому-то еще выволакивать нужно!!! Я остаюсь!
– Мы будем отходить к точке встречи все вместе, капрал! – гаркнул Скорпион.
– Нет, сержант, не выйдет, и ты это знаешь! В командование операцией ты вступаешь только после исполнения приказа действующего командира, а значит – моего приказа! Устав не забыл еще, надеюсь? – Эта улыбка Кондора могла бы послужить истинным эталоном для любого голливудского актера, пытающегося сыграть роль «народного мстителя». – Уводи людей, Франтишек. До «точки» не так-то уж и далеко, да и время есть, хоть и в обрез... А мы тут втроем в «войну» с «макаками» поиграем...
– Дурень, Матка Боска! Дурень!!!
– Давай, майор, действуй!..
20.20
...– Ы-ы-х-х!!! Ы-ы-х-х! – вырывались натужные вздохи из горла Гота.
Мартин уже бежал по пыльной саванне, не пригибаясь и не обращая внимания на жужжавшие в непосредственной близости пули и осколки мин. Он, словно запряженный в упряжку мерин-тяжеловес, тянул свою поклажу к спасительному вертолету. Эти носилки Андрей не забудет, наверное, никогда!.. Они с Питоном отстреливали свои цели, сдерживая погоню, до последнего момента, а потом в наушниках прозвучало такое долгожданное: «Воздух вызывает Кондора! Вижу вас! Сажусь!»... «Воздух» видел отряд, который вел Скорпион... До этих же троих было не меньше полутора километров, которые еще предстояло преодолеть...
– Вью-у, вью-у, вью-у-у, – визжали пули вокруг.
– И-йю-у-у-у, – пели мины, выпущенные из миномета «революционеров».
И взрывались с какой-то неотвратимостью:
– Б-б-ба-ах-х! Б-б-ба-ах-х!..
– Ы-ы-х-х! Ы-ы-х-хы!
Гот бежал так, как не бегал ни один чемпион мира по бегу, волоча за собой носилки, на которых полусидевший Кондор раз за разом стрелял в сторону преследователей.
