Эльмира Нетесова - Заказанная расправа
— Сам знаю, — хватался за голову парень.
— Жениться так рано! Зачем?
— Я не хотел! Меня окрутили!
— Самое плохое, что она не нашего круга! Неравный брак всегда заканчивается глупыми последствиями. Где ты ее подцепил?
— На танцах! У нас в училище. Три дня назад.
— Идиот! Отправлю в деревню! Там на посиделках по пять лет встречаются! Что это за девка, если уже на третий день отдалась?! — вскипела тетка, но, глянув на племянника, осеклась: — А ведь тебе уступить немудрено! — рассмеялась внезапно.
В семейном кругу уже через месяц отметили роспись. И теперь Юрий каждый вечер торопился с занятий домой. Наташка, случалось, ждала его у проходной. А дома — тоска зеленая. Жена с тещей вечерами напролет чирикают о тряпках. Что-то шьют, перелицовывают, перекраивают. Тесть под их болтовню звереет, напивается до визга. Юрка не знает, куда себя деть. Живым словом перекинуться не с кем. Да и о чем? Наташку от тряпок не оторвать, она на них помешана, больная. Разве только дед с бабкой? Но и они, кроме как о болезнях и копеечных пенсиях, третьей темы не знают.
— Вот когда поедешь за границу, привезешь нам с мамой колготки. Французские! Они всегда в моде! И тушь! Для ресниц — несмывающуюся! Там она копейки стоит. И вообще я люблю подарки! — обнажила жена в улыбке острые, мелкие зубы, до того похожие на крысиные, что Юрию не по себе стало.
Тетка из любви к племяннику каждый месяц помогала семье деньгами. Побывав однажды у нее дома, Наташка и родители быстро сообразили и стали клянчить, вымогать у тетки все, что можно было выпросить. И она отдавала, успокаивая Юрку:
— Пусть берут. Какие мои годы, вспомни! Зачем мне столько? Сколько жить осталось? Никто не вечен! Пусть хоть они порадуются…
— Да ведь не знаю, получится ли у меня с Наташкой? Зачем ее балуешь? — пытался тот остановить тетку.
— Первый год всегда трудно привыкать друг к другу. Зато когда появятся дети, слюбитесь! У меня почему семья не получилась? Детей не было! Никто не подарил. А потому остались в любовниках, приятелях. Когда дитя родится, начнется иная жизнь, — убеждала она приемыша. Но он не верил и прокисал вечера напролет у телевизора. И тоже не случайно. Смотрел на экран, чтобы не видеть опротивевшие рожи чужой семьи, навязавшейся в родню.
Он еле дотерпел до окончания училища и попросил распределения как можно дальше от города. Знал, Наташка ни за что не согласится поехать с ним, оставив родню. А значит, они будут жить врозь. Жена не сможет выдержать такой жизни, сама запросит развод, на что он с радостью согласится.
Но Юрий забыл основной недостаток своей жены — она была до безобразия жадной. И согласилась жить так, как решил Юрий. Она поехала с ним, обливаясь слезами, волоча за собой чемоданы с барахлом.
Целый год изводила его одной просьбой:
— Отпусти в гости к родителям!
Юрий не выдержал. Согласился. Наташка, опустошив кошелек и холодильник, уехала ночью, не дождавшись утра.
Как радовался человек, оставшись один. Он словно вернулся в свою молодость, ожил. Но этот отдых оказался слишком коротким. Через неделю жена вернулась, и жизнь снова стала тусклой и серой.
Платонова спасло лишь то, что ему вскоре было дано разрешение работать на судах, доставляющих грузы за рубеж. Первый такой рейс был в Грецию и Болгарию, потом в Польшу. Юрий присматривался, как ведут себя за рубежом моряки судна, учился у них. И вскоре освоился. Он привозил домой красивые вещи. Вот тут-то Наташка проявилась до конца. Встречая Юрку из плавания, она ни разу не спросила о здоровье, самочувствии. Сразу задавала вопрос в лоб:
— Что привез?
Распаковывая привезенное, раскладывала по шкафам, комодам, лихорадочно примеряла обновки, скакала перед зеркалом, визжа от восторга, и была похожа на обезьяну, сошедшую с ума от множества ярких тряпок. Она теряла контроль над собой, глаза загорались неистовым желтым светом, щеки покрывались красными пятнами, а руки лихорадочно дрожали.
— Погоди! Куда нацепила? Этот халат я купил тете! Сними! И колготки не только тебе!
— Зачем старухе такое? Обойдется в своем! — затолкала все в чемоданы и увезла к родителям. Так длилось полтора года.
Наташка, одетая как кукла, уже не походила на себя прежнюю. Норковая шуба, несколько дубленок, всякие пальто и куртки, три шифоньера забиты вплотную платьями и костюмами, но ей было мало. Она стонала от недостатка вечерних туалетов и дорогой, изящной бижутерии.
— Сколько ж тебе нужно? Ты посмотри! Квартиру превратила в ломбард! Дыхнуть нечем. Ну скажи, зачем тебе вечерний туалет, если тут в нем негде появиться? Нет театров, филармоний!
— Зато есть рестораны!
— А тебе они зачем?
— Иногда с соседкой заглянем. Отдохнуть, — смутилась жена.
— С какой соседкой?
— Ну вот еще! Ты что? Не веришь мне?
— Покажи соседку!
Она и впрямь привела какую-то вертлявую бабенку. Та уверяла, что лишь на полчаса и то один раз заглянули они с Наташкой в ресторан.
Юрка засомневался. Встал ночью покурить. А тут телефонный звонок. Поднял трубку. Не успел и слова сказать, как услышал:
— Натуля! Это я! Ты одна? Иль твой козел приехал? Чего молчишь?
Юрка взорвался черным матом. Пригрозил свернуть башку, выдернуть ноги, измесить, вырвать глаза и яйца. Телефон на другом конце, видно, от страха, зашелся жалобным воем.
Юрка влетел в спальню, включил свет и, сорвав с Наташки одеяло, заорал диким голосом:
— Вон из моего дома, шлюха!
Наташка лежала, в ужасе сжавшись в комок. Она никогда не видела Юрку таким разъяренным. И успела лишь прошептать:
— Юр, у нас с тобой будет ребенок!
— Чей? От кого он у тебя, дешевка? Подстилка подзаборная! А ну, выметайся! — взял Наташку в горсть, пинком подтолкнул к двери.
— Дай одеться! Себя не позорь! — взмолилась баба. Он торопил оплеухами, пощечинами. Едва Наташка ступила на порог, Юрка поддел ее коленом и тут же закрыл дверь.
Утром он пошел в управление торгового флота и попросил перевод.
— Не стоит. Через неделю отправляем ваше судно в Китай. Вас на год фрахтует восточная компания — на перевозку грузов. За это время, поверьте, само собою многое образуется, — ответили ему в кадрах.
Платонов навестил тетку. Отвез ей подарки, остатки тряпья, рассказал о случившемся.
— Закономерный исход этого брака. Ведь она повисла на тебе из выгоды. Не любила. Я все видела. Знала, что разойдетесь. Тебе жалеть не о чем. Лишь затраты зря понес и время впустую па эту суку извел. Но и это забудется. Теперь уж не верь ни одной. Не спеши вводить в дом, впускать в душу. А лучше всего живи сам.
Юрий вскоре вернулся на судно. Через три дня оно взяло курс на восток.
Платонов не терял времени, повышал квалификацию и вскоре стал работать торговым представителем. Его знали во многих странах. Он побывал почти всюду. Увидел мир. Научился ориентироваться в любых ситуациях. Много раз, находясь в открытом море либо в океане, попадал в переделки, мог погибнуть, но судьба, щадя человека, оставляла жить.
Чего только ни случалось за годы работы в море! Платонова ничем нельзя было удивить или испугать. Он всегда умел постоять за себя. С ним считались все, всюду. Да и как иначе, ведь Юрию верили, его уважали даже за рубежом. Он умел преподнести себя и не раз благодарил тетку за полученное воспитание.
Прошло немало лет с той поры, как он пришел па флот. Юрий имел многое. Но никак не успевал подумать о своем жилье. Приобрести его не хватало времени. Да и тетка утешала, что ее дом останется ему. А пока она жива, беспокоиться не о чем.
Он и не беспокоился. Жил легко, не обременяя себя заботами. После Наташки ни с одной не говорил о семье, хотя женщин менял постоянно. И по совету тетки, никогда не повторял свиданий с одной и той же бабой.
О своем будущем не задумывался. Глянув па себя в зеркало, подморгнет изображению лукаво и, погладив себя по голове, скажет:
— А ведь красавец — мужик! Достоин счастливой доли!
И жил, радуясь всякому дню.
Пока был на берегу — брал от жизни все земное. Уходил в море, старался и там устроиться с максимальным комфортом.
Сколько раз за прошедшие годы сменилась команда судна. И только Платонов выдерживал, даже внешне не менялся. Оставался подтянутым и лощеным. Ему завидовали.
Во многих портах земли помнили Юрия женщины. Любили и ждали, встречали. Но… Ни одну не вспоминал, не увез в своем сердце в море земной якорь. Никому не говорил о любви и, уходя, ничего не обещал. Жил свободно, как чайка. Его не согревали искры и огонь в глазах женщин, встречавших его на пристани. Память о первой неудаче всегда жила в душе и стояла стеной между ним и женщинами.
Одиночество не тяготило и не угнетало Платонова. Да и не часто он оставался наедине с самим собой. Юрий никогда не знал скуки, голода и нужды. У него не было врагов. Он наслаждался жизнью и считал, что так будет всегда.
