Ученье свет - Дмитрий Ромов
Она пожала плечами.
— Изгои не могут дружить, в этом нет ничего странного.
— А мне кажется, ты ошибаешься, дружить все могут.
— Нет, изгои не могут дружить, потому что глядя друг на друга, они и на секунду не смогут забыться и перестать чувствовать себя изгоями… Ну, ты понимаешь. Так никогда не перестанешь быть тем, кто есть…
Мы помолчали.
— Ладно, — кивнула она. — Я пошла. Спасибо за подарок.
— И тебе спасибо, — подмигнул я. — Я тебя как-нибудь позову в ресторан, где можно есть без ограничения. Ты какую кухню любишь?
— Что? — её губы втянулись в улыбке. — Посмотри на меня.
— Да, я смотрю и хочу тебя накормить.
Она фыркнула.
— Разве по мне не видно, какую я люблю кухню?
— Какую? Вегетарианскую, что ли?
— Не угадал.
— А какую тогда?
— В том-то и дело, что никакую, — сказала она и, махнув мне рукой, пошла домой.
* * *
В пятницу я в школу не пошёл. В десять за нами заехал Кукуша. Он сказал, что тоже обязательно пойдёт на похороны к человеку, который оставил мне состояние.
— Знакомься, мам, это Вячеслав Олегович, — представил я ей дядю Славу. — Мой куратор от МВД.
Кукуша крякнул, но не возразил.
— Тамара Алексеевна, — представилась мама.
— Капитан Бешметов, — кивнул Кукуша, заставив крякнуть теперь уже меня.
Он хитро взглянул на меня и сел за руль. Лёлик. На это я пойтить не могу. Без Мыхал Мыхалыча…
Маму я посадил сзади, а сам устроился рядом с новоявленным Бешметовым.
— Мам, ты, пожалуйста, только вообще ни одной души не говори ни о товарище капитане, ни вообще ни о чём. Это полная тайна. Ты же помнишь, да?
— Да ладно ты, Серёжа, я же сто раз тебе обещала. Никому я не скажу, но я волнуюсь. Вячеслав Олегович, вы знаете, я очень беспокоюсь за Сергея. Вы мне скажите, пожалуйста, то, что он у вас делает, это очень опасно? Вы можете мне что-то сказать?
— Не беспокойтесь, Тамара Алексеевна, — кивнул Кукуша. — Сергей у вас парень грамотный, толковый, умный. Таким, во-первых, и в руководстве рисковать никто не захочет. А, во-вторых, он и сам куда не надо не полезет.
— Я боюсь, чтобы его не подставили. Вы же в курсе, какую недавно на него бочку катили?
— В курсе, но это уже позади. И больше, я думаю, такое не повторится.
Мы подъехали к ритуальному залу. В фойе уже находились работник ДОСААФ и старый знакомый Розы по спортивному клубу. Всего нас получилось пятеро. Знакомы Розы опасливо поглядывали на Кукушу и недоверчиво — на нас с мамой.
Злобная распорядительница велела ждать ещё пятнадцать минут, пока соберутся все, кто пришёл проститься, и до этого момента не хотела открывать двери в зал.
— Никто уж больше не придёт, — сказал старый стрелок из клуба, а распорядительница рявкнула и убежала.
Когда мы всё таки попали в зал, гроб стоял на подставке. Роза лежала худая, строгая и казалось, что она ничуть не изменилась. Только ещё сильнее осунулась. И пергаментная кожа стала чуть более жёлтой. Просидев рядом с гробом положенный час, отведённый нам, мы вышли из зала. Встали в фойе и дождались, пока четверо крепких парней, говоривших о чём-то своём, обыденно погрузят гроб в пазик.
После этого тоже прошли в автобус и расселись по сиденьям. Ехали в полной тишине. Погода с самого утра хмурилась и была угрюмой. Несколько раз принимался идти мелкий дождь, и вода на холоду не растекалась, а оставалась лежать на асфальте выпуклыми объёмными каплями. Кукуша поехал следом на своей машине.
Мы вышли. Ветер гнал низкие тяжёлые тучи и забирался под одежду. Пахло сырой землёй и прелой листвой. Те же самые ребята из ритуального зала, когда мы доехали до места, вытянули обитый красным плюшем гроб и потащили его по узкой извилистой дорожке между могилами.
Церемония прошла поразительно быстро. Это только появляться на свет долго, а вот уходить… Хотя по-разному, конечно бывает… Красный ящик на белых рушниках осторожно опустили вниз и осторожно присыпали землёй. Все кинули по пригоршне, постояли молча и, когда гроб был закопан, пошли к Кукушиной машине…
Я ненадолго задержался. Постоял. Помолчал, глядя на свежий холм, пока ещё не прижатый плитой. Памятника не было, была только фотография. Памятник я уже заказал, поскольку дожидаться оседания могилы необходимости не было. Решили сделать точно такой же, как у Эдика.
Постояв, я двинулся вслед за остальными. Запнулся за угол и сдвинул плитку. Ту саму, которую летом надо будет перекладывать. Прости, Эдик. Я наклонился и привалил её обратно к узким кирпичам. Надо будет заняться этим делом, чтобы тут всё не развалилось. Плиток на этой стороне было восемь. И одна отвалившаяся…
Пройдя между могилами, я вышел на дорожку и пошёл следом за остальными участниками траурного торжества. Они уже садились в машину Кукуши, чтобы поехать на поминальный обед, который я заказал. Дождь прекратился, но ветер нёс новые тучи, было так же серо и уныло. Небо без просветов и без надежды на солнце.
Я уже почти подошёл к машине, но остановился. В голове снова промелькнула фраза Розы. Это ещё не всё. Внизу.
— Серёжа, ты чего встал? — окликнула меня мама.
— Прошу прощения, я на одну минуточку, я там обронил кое что… — кивнул я.
— Да что ты там обронил-то?
Я не ответил. Внизу, внизу, внизу, эхом отозвался в голове голос Розы. Действительно, откуда там взяться кирпичной кладке в залитом бетоном постаменте? Я рванул обратно, подбежал к могиле, присел на корточки и отодвинул плитку с налипшим на неё слоем цемента.
Посмотрел по сторонам, а потом потянул кирпич. Он не поддался. Я попробовал раскачать его, подёргал вперёд назад, и он… шевельнулся. Я подёргал сильнее, а потом потянул на себя и… выдернул его из кладки. За кирпичом открылось пустое пространство. И там что то было. Я просунул руку, и она коснулась холодной металлической поверхности…
19. Черный ворон
Меня будто электрическим разрядом прошило. Я замер на несколько секунд, давая телу успокоиться. Посмотрел по сторонам. Место было хорошим. Небольшая лужайка, окружённая непроходимыми
