Клятва - Александр Викторович Волков
— А я и дедушку, — добавил Крюк, — Ну вы как, мужики, живые?
Позади сталкеры облегченно выдыхали, отдавали мольбы всем богам мира и рьяно матерились.
Беркут вглядывался биноклем в атакованного скальника. Его туша лежала неподвижно, но что-то не давало командиру спокойствия. Всё казалось притворством, фальшивкой, игрой.
— Ну что, Беркут, план «Б» идет в жопу, — сказал Корсар. — Так Егерю и передай.
Командир ещё раз внимательно осмотрел поверженное чудовище через бинокль, затем взял рацию и отдал приказ:
— Ближняя к твари группа, убедитесь, что она мертва.
Ближней группой никто выступать не хотел. Все рябью держались от монстра почти на едином расстоянии, ибо всех ближних голем превратил в кровавую кашу.
Но подходить никому не пришлось.
На развороченном снегу, в небольшом кратере, усыпанный сотней-другой мелких камушков и сколов, монстр шевельнулся.
Сперва слабо, неуверенно. После решительней.
— Ну нет! Нет, нет, нет! — Корсар покачал головой. — Я же саданул ему прям в бошку!
Беркут стиснул зубы, видя как чудовище восстает из собственного пепла.
Голем вдруг резко впечатался двумя лапами в снег. Землю тряхнуло.
— Ладно, ладно! — затараторил Корсар. — План «Б», так план «Б»!
Беркут сплюнул, сжал кулаки.
— Егерь, прием, — сказал он в рацию, — у нас тут…
— Вижу, — холодно ответил перевозчик. — Придётся вам побыть наживкой.
Корсар высказал такие словесные обороты великого русского языка, от которых у любого интеллигента глаза бы на лоб полезли.
КРАЗ Егеря был в левом секторе защитной колонны. В кабине бледный, как смерть, сидел Ильин, готовый в любую секунду сорваться и удрать куда-нибудь глубоко в лес, подальше от всего этого сюра. Он то и дело гладил рычажок коробки передач, водил рукой у ключа, но заводиться не рисковал.
Даня стоял на крыше КРАЗа, рядом с лежащим на ней Егерем. Пацан клацал зубами то ли от холода, то ли от ужаса, внушаемого чудовищем, которое, наконец, смогло подняться.
Скальнику происходящее явно не нравилось. Он зло выпятил широкую, мощную грудь, по которой паучьими узорами разбежались тысячи больших и маленьких трещин. С его здорового тела отвалилось несколько жирных частей и теперь на их месте блестела тёмная, как смоль, кровь. Морду ему тоже расквасило нехило: широкая, большая челюсть растрескалась, а со лба то и дело падали крошки хитина и камня.
Только красные, как рубин глаза, зло искрились, в поисках обидчика.
Вдруг монстр почувствовал тонкие уколы по всему телу. Это оставшиеся сталкеры всё не унимались. Скальник издал подобие животного рыка, поднял огромные лапы, чуть приподнялся. Удар!
Близлежащий снег вспенился, землю затрясло, змеей прошли трещины. Удар!
Все стало ходить ходуном да так, что сталкеры вокруг стали падать, стоя на ровном месте. Удар!
Сейсмологи оценили бы такие удары на 4–5 баллов.
Люди в спешке ретировались, а скальник, создав локальное землетрясение, хищно взглянул на болотоход, где очень неприличные жесты показывал Корсар.
— Придурок, — буркнул Даня, вжимаясь в автомат. — Он идиот!
— Тише, — Егерь прекратил настраивать прицел мосины, глубоко вдохнул, стабилизируя диафрагму.
— Ха-ха-ха, — истерил Даня, не в силах сдерживать эмоции, — двадцать пулеметных спарок, сотня-другая оружий, шесть зарядов гранатомета… Ты думаешь остановить это чудище… простой винтовкой?
— Заткнись, — в голосе Егеря прозвучал металл, заставивший Даню умолкнуть.
В воздухе повисло противное, режущее уши напряжение. Всё окружающее стало меркнуть. Оставалось лишь ждать.
Скальник сгорбился. Выкинул лапы вперед. Подобно горилле, оперся на одну, затем на другую лапу, а ногами помогал движению. На удивление, скорость росла неизмеримо быстро. Содрогая землю, впечатывая снег, он помчался прямиком к ЯМАЛу.
— Умирать так с пивом, — Корсар достал из внутреннего кармана дубленки знакомую фляжку, отпил. — Будешь, Беркут?
— При исполнении не пью, — холодно сказал командир, наблюдая, как скальник бронепоездом прёт на них.
Корсар пожал плечами, опустошил фляжку за раз.
— Пошел ты нахер, мудень! — крикнул он горе камня, рвущейся к ним.
Егерь не отрываясь смотрел в прицел. Ждал нужного момента. Всё померкло. До нужного угла осталось совсем чуть-чуть.
Три… Два…
«Это не простая винтовка, Дань, — успел подумать Егерь перед выстрелом, — она противотанковая».
Оглушительный выстрел разорвал беспорядочный шум.
4
Блестел закат. По алеющему небу летали стаи ворон, громко галдели, изрезая темно-голубую гладь черными стрелами.
— Как думаешь, много они вынесут? — спросил небольшой крепко сбитый парень, сверху донизу окутанный в тёплую бабушкину шубу.
Второй охранник, активно греющий руки от леденящего мороза, не отвлекаясь от процесса, посмотрел на раскрасневшееся лицо товарища.
— Больше обычного, — наконец ответил он. — Рейд-то крупный, вона сколько техники поутащили.
— Хм, а мне вот кажется… — первый посмотрел на черные тучи ворон в небе, поправивл шапку-ушанку. — Моя бабка всегда говорила, шо черное вороньё в небе не к добру. Дескать, эти пернатые чуму ведут. Так что…
— Ну и дура же твоя бабка, Гош, — засмеялся второй, оголяя свой жирный подбородок, на котором тонким слоем высыпала щетина. — Всем известно, что чуму крысы приносят, а не эти каркающие мрази.
Охранник поднял небольшой камушек с земли, прикрыл глаз и начал целиться.
Совсем невдалеке, на скрученной в три баранки березе, давно высохшей и сгнившей, села здоровая ворона и что-то активно ковыряла клювом.
— Сам ты дура, Петька, — буркнул Гоша, — ещё и косая наверняка.
Камень со свистом разрезал воздух, прочертил дугообразное движение и попал точно вороне в клюв. Та трепыхнулась и рухнула в снег.
— Ха! — метатель расплылся в довольной улыбке и посмотрел на Гошу. — Видал!
Сугроб, куда провалилась ворона задрожал, и птица, еле расправив крылья, кое-как вспорхнула и улетела, то и дело громко каркая. Видать, материла охранников на своем вороньем.
— Ну что, Гоша, может по ноль пять?
Жирдяй вынул из-за пазухи запотевшую стеклянную бутылку, утер раскрасневшийся нос. Быстро открутил крышку и жадно сделал два глотка.
— О-о-ох, хорошо пошла! Будешь?
— Давай сюдыть, — буркнул Гоша, — всё равно делать нехрена. Когда у нас там смена кончается?
Петька задрал рукав, посмотрел в треснувшие паутиной железные часы, где одна кривая секундная стрелка, гнала не менее горбатую, минутную, вперёд.
— Околя через пять минуток, — Петька поправил сорок седьмой на плече. — Там сегодня на ужин окорочки с картошкой!
Боец облизнулся и благоговейно посмотрел вдаль, туда, где догорал закат. Впереди ухабами стелилась холмистая земля, кое-где торчали сухие стволы березок и тополей, проросших меж забытых деревенских домиков, оставленных сталкерами на растерзание времени. Впереди, там где заканчивалась отсечённая от городской жизни деревенька, на северо-востоке, горели десятки маленьких огней. Там, в плотном скопище жилых домов, обустроились охотники, что жили жизнью отшельников, работая наймом.
Вдруг из лесных чащоб, теснящихся восточней пристанища охотников, выехала огромная машина, гудящая и пыхтящая, словно несколько танков. За
