Вадим Денисов - ОСТРОВ. Вас защищает Таймыр
Если друзей «великолепной четверки» можно было бы разделить на некие архетипы по отношению и к природе, и к своему образу-способу проживания в ней, то «тельца» Андрея Донцова нужно было отнести к «симбиотам» — он воспринимал природу именно такой, какой она есть и умело пользовался всем, что она могла дать ему. Жил, практически не вмешиваясь в самоустройство среды.
Моторный и пассионарный «скорпион» Сержант к вопросу подходил совершенно иначе, — выраженный «прогрессор» по натуре, он всегда старался приспособить место пребывания под себя. Настолько, насколько это было возможно без особого ущерба флоре и фауне. Да хоть бы и с ущербом…
Как и всех «козерогов», Димку Квеста вообще было трудно соотнести с дикой природой… Они жили отдельно друг от друга. «Урбан» в чистом виде, Квест старался от ее реалий всячески уворачиваться, скажем так…
Яркий «водолей» по характеру, Игорь Лапин всегда был «созерцателем». Его мало интересовала явная суть места. Он везде умудрялся видеть невидимое для других. И ему всегда нужен был символ для необычных своих медитаций, после которых он мог программировать сны и представлять себе жару в лютый холод настолько, что мог на какое-то время сохранять тепло тела даже в легкой штормовке.
— Сваяем, — решил Игорь вопрос по скворечнику и пошел бить тревогу в эфире…
Он еще не знал, что это только начало «тревожного режима».
Еще через два часа для завершения этого бешеного дня ему оставалось сделать только одно дело — совершить ежевечерний ритуал, проверку короткой крупноячеистой сети. В этот раз он поехал без кота, рассчитывая управиться быстро, уж очень устал после дневного переполоха. Из накопленного опыта Игорь Лапин уже знал, что, скорее всего, поздним вечером в сетях ничего не будет… Но на рыбалке важна честность и системность: оставишь рыбу в сети, она уснет и пропадет, придется выкидывать. Да и спутанная большим экземпляром сеть напрочь теряет все ловчие свойства.
Было уже поздно. Непривычно поздно для Лапина, — на его устоявшемся расписании сказался разбор с Сержантом сложившейся ситуации. Надвигалась ночь. Правда, совсем не такая, какое ее привыкли видеть на материке. Все-таки, лето… Заполярная ночь в этих краях была более похожа на очень темные сумерки. А настоящая темнота придет позже, недели через две. Потом придет полярная ночь. Для всех людей, попадающих в Заполярье и Арктику, тем более, для полярных путешественников прошлого, полярная ночь была страшным испытанием. Много есть записей-впечатлений, наполненных страхом, ненавистью, эмоциями и рефлексиями, но лишь великий Нансен смог написать такое: «…Полярная ночь, ты похожа на женщину с благородными чертами античной статуи, но и с ее мраморной холодностью. Твои развевающиеся в пространстве, черные как вороново крыло локоны усыпаны сверкающими кристаллами инея… Чистая, мраморно-прекрасная и гордая, ты носишься над замерзшим морем; серебристый плащ на твоих плечах, сотканный из лучей северного сияния, развевается на темном своде неба… Ничто не может быть прекраснее полярной ночи. Фантастическое зрелище, разрисованное тончайшими тонами, какие может придумать воображение. Это точно расцвеченный эфир: все переходит одно в другое; не видишь, где один тон начинается и где другой кончается, и, однако, все они существуют. Формы нет: то лишь тихая дремлющая музыка цветов, далекая, бесконечная мелодия на немых струнах».
Волна на море почти стихла. Красота, ожидание близкого штиля… Бережно отпустив в воду конец уже проверенного полотна, Игорь оглянулся за спину. И вздрогнул.
К северу от него, на острове Северный косо полыхнул яркий голубой луч. Еще раз. Кто-то манипулировал мощным фонарем, или даже фарой, проверял берег.
— Приехали… — проницательно заметил Лапин. Шепотом.
И непонятно было, к себе ли он обращается, или констатирует факт. Секунду подумав, Игорь не стал заводить двигатель, а налег на весла, стараясь как можно быстрей соединить борта «зодиака» с черной галькой.
— Надо сообщить спецам, — заявил он коту.
Но как это сделать сейчас? Время плановой связи уже прошло, а в открытый эфир кому попало все подробности и суть происходящего не сообщишь. Думать надо.
Собирался молча, приговаривая себе под нос:
— Так… Это возьмем. И это. Что смотришь на меня, котяра? Дело-то не наше, но хоть посмотреть мы должны? Убить меня Донцов не убьет, но работы ему прибавится. Если мы не посмотрим.
Барсик молчал, словно понимая, что спокойная жизнь у них закончилась.
— Ты тут останешься. Карауль хату, а я постараюсь быстро. Нам не воевать, нам просто посмотреть на них, да и запомнить…
Через пять минут он уже был в лодке. Карабин, бинокль, пара фонарей. Хотя ночи были еще не настолько темные, что бы было невозможно обойтись без них. Пришедшие на Северный просто проверяли окрестности.
Поразмыслив немного, он решил сначала завести лодку за мыс, и уже только там завести двигатель, что бы пробираться поближе к Северному на самых малых оборотах. Мощный и надежный «Evinrude» завелся сразу же, глухо зарокотал на малых. Добравшись до северной оконечности Восточного, он выключил двигатель, отдав свою «Futura Commando» довольно быстрому морскому течению, тащившему лодку прямо к цели. Пять минут — интенсивная помощь веслами. Минута — пристальное разглядывание приближающегося берега в бинокль.
Ничего там пока не происходило, и никого не было видно. Тишина стояла над островами Гейберга. Никакого движения. И это вполне понятно и объяснимо. Станция слежения находилась на другой стороне острова, а высокий холм надежно закрывал приближающегося к цели Лапина. Он медленно проплыл мимо песчаной косы, очень аппетитной, совсем курортной, — лишь кокосовых пальм не хватает… Лапину тут же вспомнился Сержант, как же его в этой ситуации не хватало!
Возле этой косы он и причалил, сразу начав закреплять лодку репшнуром к большому пятнистому камню. Пробирался он крадучись, отлично понимая, что любой неожиданный звук предательски выдаст его с головой. Вот и вершина холма. Лапин прополз остающиеся метров пять до гребня, чуть высунулся, поднял бинокль и включил подсветку. «Байгыш» пятого поколения позволял рассмотреть в темноте даже звенья застежек-«молний» на куртках.
Они уже почти все сделали.
Станция слежения была упакована в капроновый чехол, стянута ремнями и погружена на надувную лодку отечественного производства. Два рядовых подвесных мотора со снятыми кожухами, тоже российских. Емкая, не боящаяся морской волны, грузоподъемная посудина, но скорости на ней не разовьешь. Утюг, по большому счету. Но до материкового берега доплыть — раз плюнуть.
Пришельцев было двое. Средних лет матерые мужики типичного «северного» вида. Старый войсковой камуфляж, образца еще прошлого века. Свитера с воротником под горло. Светлая вязаная шапочка на одном. Другой — в старом вертолетном шлеме. Короткий автомат АКСУ за плечом у одного — очень неприятный сюрприз! В лодке лежал стволом вверх еще и гладкоствольный бокфлинт. Тот, что в вязаной шапочке, повыше и помоложе, спокойно выкручивал короткой монтировкой из грунта фиксирующие штыри. Другой неспешно обвязывал «генеральный» груз, накрепко закрепляя его к бортовым петлям баллонов. Мужчины передвигались и работали довольно громко, и не думая прятаться, — они явно не ожидали увидеть тут человека. Да еще и целенаправленно ждущего их появления… Но боевое оружие (и весьма серьезное) было рядом, и они готовы ко всему, это было ясно.
Игорь все смотрел на них и ломал голову мыслью «и что теперь делать?». Отпустить их? Проследить? «Просто посмотреть» и доложить далеким отсюда «компетентным лицам» из донцовского штаба? А может быть, надо просто арестовать диверсантов прямо сейчас? Арестовать… Пока он думал, рука сама включила режим фотосъемки, и он сделал несколько фотографий прямо через бинокль, встроенной в прибор цифровой камерой. Снимков он сделал в достатке, понимая, что такой момент уличения в будущем будет очень важен.
Сам… «Это не твое дело, чувак!» — вот что подсказывал рассудок растерявшемуся Игорю Лапину! И действительно, ведь он не работник Госбезопасности, как Донцов. И он не работник Комбината, не связан никакой корпоративной солидарностью и этикой. Раненый в голову Игорь Лапин не получит ни премии, ни благодарности «за проявленную дурь», да и вообще — вся эта пиратско-диверсионная история как бы «катит мимо»…
Никак его эта чертова платина не касалась!
И все же… Термин «Комбинат» — особое слово для Норильска и норильчан. Это всегда было нечто большее для жителей города, чем просто одна из российских, а потом таймырских компаний… Часть истории Таймыра, причина появления и города, и людей в нем. В разные годы и эпохи — и гордость, и боль. Так или иначе, но чувство чуть ли не этнической общности со знаменитым гигантом цветной металлургии не давало Игорю просто плюнуть и смыться! Типа «наших бьют»…
