Сергей Донской - Волки в погонах
Чтобы не слышать этой нудной перепалки и раздражающего шороха дождевых капель по пологу над головой, Чреватых вышел под открытое небо и несколько раз вдохнул полной грудью. Стало чуточку легче, но нехорошее предчувствие продолжало будоражить нутро, как перебродивший хмель. Опасность. Она незримо витала где-то рядом, приближаясь с каждой минутой.
Откуда ее ожидать? С затянутого тучами неба? Там даже птиц по причине пасмурной погоды не наблюдалось. Ниже по склону, на берегу темного озерца, возились с кабаньими тушами прапора, которые знали свою егерскую службу гораздо лучше армейской. По обе стороны от тента, под которым закусывали сами охотники, перетаптывались два моложавых секьюрити из службы безопасности банка, захваченные Лозинским. Они не знали, куда девать руки и чем занять глаза, и выражение лиц у обоих было тоскливым, как погода.
Как назло, Чреватых сегодня решил обойтись без личной охраны, прихватив в заповедник лишь прапорщиков-егерей да проворного лейтенантика, который мнил себя ординарцем, а на самом деле являлся для генерала самым обычным денщиком.
Зато Валера Барабан, как обычно, прикатил с целым отрядом головорезов. Сейчас они томились в одном из двух стоящих на пригорке джипов, наполненном приглушенным рокотом музыки. На крыше их фиолетового «Ниссана Патрол», рядом с откинутым люком, была установлена турель с самым настоящим станковым пулеметом, без которого Барабан на природу не выбирался. Он не желал расстаться ни с одним из своих яичек и тем более с головой.
Еще двое его пехотинцев были вооружены короткими «АКСУ» для ближнего боя. Наконец, последний браток из экипажа имел при себе футляр, который ни один военный человек не спутал бы с тубусом для чертежей. Это была так называемая «муха» или «ПТУР» – противотанковая управляемая ракета для стрельбы с плеча. Барабан хвастался, что она уже дважды спасла ему жизнь, но Чреватых не был склонен слепо верить всему тому, что слышал от авторитета. Сказал бы тот, что посредством «мухи» убрал пару конкурентов, это другой разговор, в этом можно было бы не сомневаться. Но осторожный Барабан никогда не рассказывал о себе ничего такого, что могло бы повредить его новому имиджу честного коммерсанта. Лишь носил на людях, по старой привычке, брюки с зашитыми карманами, чтобы менты при задержании патрончик или пакетик наркотиков не подкинули.
Во время переездов Барабана с места на место оружие, как правило, транспортировалось следом в замызганном желтом «Москвиче». В компании двух крутобоких джипов и «Ауди» дипломатического класса этот драндулет смотрелся гадким утенком. В нем катались братишки самого низкого ранга, но тоже при стволах и «лимонках».
Оценив огневую мощь всего Валериного воинства, Чреватых хотел было успокоиться, а вместо этого обнаружил, что в придачу прочим напастям на него еще и нервная икота напала.
– Да что за день сегодн… ик… блядск… ик такой! – пожаловался он небесам, содрогаясь против своей воли.
– День как день, – философски заметил Валера Барабан, неизвестно когда и как очутившийся за спиной генерала. – А чё, неспокуха напала? Мандраж колотит?
– Предчувстви… ик! – пожаловался Чреватых, пошевелив пальцами так, словно намеревался выловить это нехорошее ощущение прямо из пустоты перед собой.
– Бывает, – посочувствовал Барабан. – У меня ведь очко тоже не железное, если без понтов. Как представишь себя в морге с бирочкой на ноге, так и лезут в голову мысли всякие. Мол, а за каким членом ты, Валерик Барабанченко, судьбу себе такую непутевую выбрал? И каких тебе, Валерик, пряников не хватало, когда ты не под смертью ходил, а под богом? А?
Только что он разговаривал вслух сам с собой, а теперь вдруг уставился на собеседника своими блекло-голубыми глазами, требуя от него вразумительного ответа. Чреватых пожал плечами и, запнувшись, выдавил из себя:
– Диалект… ика…
– Типа, все там будем? – не унимался Барабан.
– Ну вот, заладили, – подал капризный голос Лозинский. – Другой темы не нашли? И вообще, может, по домам пора? Кабанов и без нас освежуют. Лично я их мясо терпеть не могу. Мочой воняет.
– Мусульманин, что ли? – ощерился Барабан. Иногда он притворялся, что считает Лозинского партнером, но лишь до тех пор, пока не решал, что тот начинает слишком зарываться.
– Почему мусульманин? С какой стати? Православный я!
– Тогда жри свинину и не вякай, понял?!
Чтобы примирить расходившихся гостей, Чреватых, с трудом подавляя приступы икоты, предложил:
– Давайте выпьем на посошок. Я, кстати, один тост хороший про свиней знаю.
– Про свиней? – недовольно покривился Барабан и, когда его стопка была наполнена до краев, понюхал ее с таким видом, будто не коньяк там ожидал обнаружить, а нечто совершенно гадкое на вкус.
– Человек называет собаку своим другом, – произнес Чреватых, окидывая сотрапезников значительным взглядом. – Но она не друг, а раб, потому что смотр… ик… на хозяина снизу вверх. – Генерал поднял стопку на уровень груди и слегка отставил мизинец. – Некоторые заводят себе также кошек, однако те на самом деле относятся к нам свысока, презирают нас…
– За перхоть держат, – понимающе кивнул Барабан.
– Что-то в этом роде, – согласился Чреватых с недовольной гримасой. – И лишь свиньи смотрят на большинство людей как на равных себе. – Его голос постепенно набирал торжественность. – Так выпьем же за нас, за тех, кто не в общем стаде держится, а стоит над всем этим скотным двором и… ик!..
– Пасет всех, – крякнул Барабан, проглотивший коньяк раньше остальных. – Разводит, типа.
Чреватых хотел наградить его укоризненным взглядом, но в этот момент его передернуло так, что половина содержимого серебряной чарки вылилась ему на руку. Тогда он выпил молча, сердито проглотив остатки коньяка вместе с окончанием тоста. А на закуску получил совсем уж горькую пилюлю от не в меру расфилософствовавшегося авторитета:
– Кабаны, которых мы тут мочили, тоже небось себя самыми крутыми в округе считали. А теперь мужички их кишки себе на локотки мотают.
– Дело к вечеру! – звонко сообщил Лозинский. – Хорошего понемножку. Что мы здесь забыли, честное слово? Сыро, холодно.
– То ли еще будет, – буркнул Барабан.
– А что, грозу обещали?
– Под землей гроз не бывает. Но что сыро там и холодно – это точняк.
– Все! Хватит с меня этих глупостей! И вообще, мне пора. – Лозинский сделал вид, что готов удалиться.
– Не суетись, – захохотал Барабан, сграбастав его за рукав. – В гости к богу не бывает опозданий. – Отблеск молнии окрасил его лицо в неприятный мертвенный цвет. – Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
– Да сколько можно каркать?! – Интонация Лозинского больше всего смахивала на плаксивую. – Тут и без шуточек твоих постоянно на взводе!..
– Терпи, барыга! Судьба наша такая, лихая. Да только зубов бояться – минета не видать!..
Чреватых новой перебранки гостей уже не слышал. Он во все глаза смотрел на своего лейтенанта, который бежал к нему с телефонной трубкой в руке. Когда в небе громыхнуло, лейтенант сбился с шага и чуть не упал, запутавшись ногами в густой траве.
– Что? – крикнул Чреватых, заранее зная, что новости будут такими же скверными, как и предчувствие, изводящее его еще сильнее, чем икота. – В чем дело?!
– Товарищ генерал!..
Встревоженный адъютант походил на ребенка, заблудившегося в лесу. Мальчишка с трясущимися губами, который только что убедился в существовании сказочных чудищ.
– Возьми себя в руки, сопляк! – рявкнул Чреватых. Выхватив у адьютанта трубку, он вздрогнул от нового раската грома и машинально подумал, что себя тоже надо немедленно взять в руки, а не паниковать, подобно всяким молокососам.
Самообладание… ик… и выдержка… ик… Вот качества, без которых немыслим настоящий потомственный военный. Ик!
* * *Вертолет, о захвате которого запоздало известили генерала Чреватых, не замедлил появиться над холмом. Словно только и дожидался где-то за тучами, пока его помянут недобрым словом. И теперь, увеличиваясь с каждой секундой в размерах, он несся над лесом, как исполинская хищная птица, наметившая себе жертву.
– Валера! – заорал Чреватых, семафоря руками так отчаянно, будто собеседник, находящийся в нескольких шагах, мог его не расслышать. – Прикажи своим стрелять!
Барабану было достаточно одного быстрого взгляда на снижающийся вертолет, чтобы правильно сориентироваться в обстановке.
– Отвечаешь? – Это был единственный вопрос, который он себе позволил.
– Отвечу, – закивал Чреватых. – Пусть сбивают его к бениной матери.
– Кого? – Лозинский ужом завертелся на месте. – В чем дело?
– Братва! – крикнул Барабан своим бойцам, высунувшимся из фиолетового «Ниссана». – Летучего голландца видите? Пусть исчезнет в тумане!
– Эт… мы ща! – пообещал выпрыгнувший наружу парень с футляром «ПТУРа». – Изобразим в лучшем виде, командир.
