Сергей Самаров - Закон ответного удара
– Не все выходили из машин. Поэтому не могу сказать точно.
– Машины какие?
– Красный внедорожник «Додж» и черный микроавтобус «Форд Транзит».
– Синий, – поправил ковбоистый полицейский. – На заправке их заметили. Морды, говорят, в дверцу еле пролазят. Отъелись тут у нас, за наш же счет. Откуда вас столько понаехало. Стрелялись бы у себя дома. И нам бы дали спокойно до пенсии доработать. Нет ведь, никак не дадут. То одно, то другое…
Смирнов уже предупреждал, что местные полицейские, после первого обращения к ним, высказали немало теплых слов по поводу русской эмиграции вообще и русских гангстеров в частности. И это все при том, что сам ковбоистый старик-полицейский по национальности хохол, хотя и в третьем поколении уже канадец.
– Какие убытки, считали?
– Хозяин пусть считает, – отговорился Слава, понимая, что Сержа они все равно вызовут.
Но вызывать его не пришлось. Он сам появился на крыльце.
– Доброе утро, мистер Ткач, можно вас пригласить на конфиденциальный разговор… – Смирнов улыбался и держался на удивление бодро. Слава заподозрил тотчас подлость. И на всякий случай подошел поближе к полицейской машине, где в окно над задней дверцей высовывался ствол помпового ружья.
Рыжий, раскрыв зачем-то рот – ловушку для зазевавшихся мух – и изображая повышенную внимательность, пошел смотреть окрестности дома, как раньше ходил ковбоистый. Считал и записывал количество разбитых стекол. А поскольку сосчитать в уме не мог, то отмечал каждое разбитое в блокноте. Такая тщательность очень понравилась капитану, и он наблюдал за профессиональной работой сельского Холмса с нескрываемым любопытством.
Из дома вышел Хван и торопливо подошел к капитану. Тут же приблизился и рыжий, послушать разговор – любопытством его природа не обделила.
– Капитана, – сказал Хван на плохом русском, который изучал, видимо, в своей северокорейской школе, – хозяина все рассказал начальнику. Тебе бежать надо. Я не смогу тебе помочь. У меня здесь жена. А Масак ушел в болото. Бежать надо, капитана… – быстро тараторил он.
– Хорошо, Хван, спасибо тебе. И за то, что ночью хотел помочь, тоже спасибо. А с полицейскими… Мне помощи не надо. Ты же видел. И с этими разберусь… – Слава пожал корейцу руку.
– Ты и по-корейски разговариваешь? – спросил рыжий.
– И даже по-китайски, и на суахили…
– А кто такие суахили?
– Суахили, дружок мой сыщик, это язык, на котором разговаривает треть Африки.
– Суахили… – членораздельно повторил рыжий и записал в блокнот. – Да, негров здесь тоже много, почти как в Штатах. Хорошо бы с ними по-ихнему научиться разговаривать…
«Только едва ли местные негры знают суахили…» – подумал Слава.
Ковбоистый полицейский вышел на крыльцо и вытер обвислые усы. Глаза его блестели, и Макаров сразу понял, что он не отказался от угощения. Походка у полицейского была, словно он из дверей салуна появился и готов с ходу запрыгнуть в седло.
– Поехали, сынок… – сказал он рыжему.
Тот шустро, как новобранец, сел за руль, не спрашивая, почему осмотр места преступления так быстро завершился – выдрессирован.
– Вот что, капитан… – Ковбоистый положил руку Славе на плечо и смотрел теперь с явным дружелюбием, чуть ли не с восхищением, но в то же время хмуря кустистые брови слегка озабоченно. Помолчал с минуту, собираясь с мыслями. – Так сколько, говоришь, их было…
– В «Додже» не знаю… А в микроавтобусе шесть человек.
– И все с оружием?
– Не просто с оружием. Все стреляли. В меня…
– Я понял, понял… Но я этого не слышал. Мой тебе совет. Пошли-ка ты местного хозяина подальше, можешь даже, когда мы уедем, в морду ему дать. И от моего имени тоже. И сматывайся побыстрее. К вечеру я замечу в той луже новую машину. Или даже две. И вынужден буду начать следствие…
Слава все понял.
– Мне трудно куда-то отсюда уехать. У меня только вид на жительство имеется, и я должен регулярно отмечаться в департаменте. Других документов нет. Первый же полицейский…
– Тебе очень нужна именно Канада? – перебил ковбоистый. – Хотя, понимаю… Климат… Почти как в России… Да… Подумай.
– За Канаду я не держусь.
– Тогда я завезу тебе несколько журнальчиков «Солдат удачи». Парижское издание. Там много предложений для такого, как ты, найдется. Полистай, присмотри что-нибудь и мотай отсюда. Я даже адрес человека тебе дам, который поможет. Его вон дружок, – кивнул в сторону рыжего, – в Монреале.
* * *Капитан Согрин рано и, наверное, наивно посчитал, что вся вьетнамская эпопея отдельной мобильной группы так быстро и удачно, по крайней мере лично для него, закончилась.
Группа приступила к плановым занятиям. Уже не с такой нагрузкой, как перед операцией, когда каждая деталь подготовки отрабатывалась в форсированном режиме, но все же в гораздо большем объеме, чем обыкновенные солдаты и офицеры той же отдельной роты спецназа ГРУ, на базе которой занятия и проводились.
Слава Макаров тем временем долечивал сшитую и загипсованную руку в местном гарнизонном госпитале, Саша Краснов лечился в госпитале окружном, в самой Чите, и, кроме жены и самого Согрина, никто не ездил его навещать – служба. Кордебалету, как и полагается, дали отпуск, поскольку он после окончания срочной службы сразу был отправлен на офицерские курсы, а по окончании курсов привлечен к участию в операции. Он же был представлен к званию лейтенанта и начал понемногу готовиться к сдаче экзаменов экстерном за первый курс Краснодарского общевойскового училища. Сам Игорь тоже по вечерам засиживался с учебниками, наверстывал упущенное время – он учился заочно на историческом факультете Улан-удинского пединститута. Но это не мешало службе, наоборот, дисциплинировало ум, приучало к академическому способу мышления и анализа. Итого, на базе занимались вшестером. Когда уезжал Согрин, вместо него, поскольку Краснов был болен, оставался исполняющим обязанности Сохно.
И вот он в очередной раз приехал в Читу, якобы для утверждения планов занятий группы на следующий месяц и подписания требований на новое и современное специальное вооружение, которое поступило, согласно кодограмме, на окружные склады целевым назначением для спецназовцев. На самом деле поездка совершалась, просто чтобы навестить в госпитале Сашу, потому что все остальные причины не имели абсолютно никакой срочности. И тут случилось не совсем понятное, но заставившее задуматься не только Согрина.
Уже на подходе к госпиталю Игорь переходил улицу. Светофоры на переходе были завешаны брезентовыми мешками – вероятно, ремонт. Капитан пропустил троллейбус, спускавшийся к центру города, подмигнул девчонкам-студенткам, бежавшим ему навстречу перед тяжело груженным грузовиком.
Грузовик проехал, Игорь дошел до середины дороги и остановился, пропуская транспорт в другую сторону. Видимо, где-то там, внизу, только недавно зажегся зеленый сигнал светофора, и машины шли одна за другой. Он смотрел вправо, на эту бесконечную, казалось, вереницу, и неожиданно увидел, как буквально вытаращились, готовые чуть не лопнуть, глаза водителя «Волги», идущей в ближнем к нему ряду. Но смотрели эти глаза не на капитана, а за его спину. Под кожей появилось ощущение плывущих чешуек остро колотого льда. Согрин звериным чутьем понял, что сзади приближается опасность. Реакция сработала раньше, чем он успел сообразить, что на самом деле происходит за его спиной. Резко и пружинисто шагнул вперед, под колеса к «Волге», и подпрыгнул перед машиной, второй ногой оттолкнулся уже от продвинувшегося под него капота, но вот этот толчок от движущейся поверхности оказался слишком слабым и неудачным, и Игорь не смог подлететь выше крыши автомобиля. Самый краешек, винт-штырек, крепящий антенну над лобовым стеклом, зацепил его под каблук и перевернул. И в то же время Игорь постоянно контролировал ситуацию за спиной – тренировка заставляла делать это автоматически. Он видел, как там пролетел на дикой для местных невыглаженных дорог скорости «ГАЗ-69», едва не царапнув дверцами встречные машины. Но, спасшись от одной опасности, капитан угодил в другую. Прокатившись по крыше «Волги» и перепугав насмерть бедного шофера, который резко ударил по тормозам, Игорь упал сначала на багажник, ударившись головой так, что на металле образовалась вмятина, потом на ломаный асфальт дороги за машиной, вскочил и успел отпрыгнуть чуть в сторону, чтобы не быть сплющенным тут же врезавшимся в «Волгу» самосвалом «МАЗ».
Он глянул вниз, вслед «газончику», но тот был уже далеко, номер рассмотреть с такого расстояния было невозможно. К тому же глаза видели плохо, сильно кружилась после удара голова.
Вокруг него бегали, кричали что-то водители остановившихся машин, размахивали перед лицом руками. В самосвал сзади въехала еще одна «Волга». А Игорь ничего почти не слышал, и казалось ему, что асфальт дороги плавает, даже волны по нему игриво пробегают, и машины раскачиваются на невидимых качелях, и солнце балуется над головой, выписывает немыслимые круги по сумасшедшей траектории. А он висит в воздухе где-то в далеком высоке и наблюдает эту картину уже оттуда. Игорь покачнулся, упал и потерял сознание.
