Андрей Константинов - Специалист
С галереи второго этажа застучали пистолетные выстрелы. Стреляли три, а возможно, четыре человека. Прямо над головой Профи лопнуло и рассыпалось стекло. Осколки, сверкая в лучах прожектора, летели вниз. Бегемот стоял на коленях и держался руками за грудь. Рядом с ним, беспрестанно работала фотовспышка. Пуля ударила Профи в ногу, чуть выше колена. Рас сыпалось стекло слева от него и одновременно справа. Вторая пуля обожгла бок. Он снова прицелился — Бегемот все так же стоял на коленях — и послал третью пулю. Она проделала короткий, чуть более двадцати метров, путь, и из затылка Самира Хайрамова брызнул страшный розово-серый выплеск. В свете фотовспышки он был виден на удивление четко.
— Все! — шепнул Профи. — Порядок. Он поднялся в полный рост, и это спасло ему жизнь. Тот секьюрити, который уже дважды зацепил его (трое других, выпустивших в общей сложности семнадцать пуль, мазали), сделал третий выстрел. Нацеленный в сердце, он пришелся Профи в бедро левой ноги. Девятимиллиметровая пээмовская пуля пробила мышцу и, пролетев еще пятьдесят метров, щелкнула по стойке шасси дирижабля «Аэлита». Профи опрокинулся и покатился по крыше. Правой рукой он прижимал к себе карабин. Оператор в гондоле оттолкнул от бокового иллюминатора второго пилота и лихорадочно ловил каждое движение грязного окровавленного человека на блестящей оцинкованной крыше.
Человек встал на ноги и сделал шаг. Его шатнуло, и он оперся на карабин. Прожектор светил прямо в глаза, ослеплял, качался вместе с болтанкой дирижабля, отражался от жести. Хотелось лечь и закрыть глаза.
— Выключите свет! — закричал он и сделал шаг.
Ветер прилепил пропитанную кровью штанину к ноге. Ледяной ветер впивался острыми иглами в левый бок. Еще шаг… и еще. Профи не видел, куда идет. В принципе это было не важно…
Откинулась в бок дверь, выходящая на крышу, и осторожно высунулась голова с безупречным пробором. Ослепленный Профи ковылял прямо на секьюрити. Голова нырнула вниз.
— Ну что? — быстро спросил начальник СБ Игорь Сафонов.
— Живой, сука… Сюда идет, — ответил секьюрити.
Сафонов прислонился спиной к чердачной балке. Рукой с зажатым пистолетом вытер лоб. Луч прожектора мазанул по двери, залил на миг проем ярким светом.
— Хуйня, Женя, — сказал начальник СБ, — возьмем.
Шаги, сопровождавшиеся грохотом приклада по жести, приближались. Назойливо стрекотал над головами двигатель дирижабля. Снова метнулся луч прожектора, и трое притаившихся на чердаке мужчин увидели уродливую тень старика с посохом. Громыхнуло железо… еще раз… еще. Профи прошел мимо! Он шел в безжалостном ослепительном свете по черному петербургскому небу. Грым-грох… грым-грох…
— Ну… что? — сказал тот секьюрити, которого звали Женя.
— Я пойду, — твердо сказал Сафонов.
Потом, когда вся эта история обрастет легендами, его зауважают еще сильнее.
Секьюрити не возражал.
Грым— грох… Сафонов осторожно вылез на крышу. Испачканная пылью спина Профи была метрах в трех. Кровавый след тянулся за ним по крыше… Грым-грох.
— Стой! — громко сказал Сафонов. Взведенный ПМ он держал у бедра. Ему было жаль. Ему действительно было жаль. А что поделаешь? «Я не знал про „Аэлиту!“"
Профи сделал еще один шаг… еще…
— Стой! — повторил Сафонов. — Стрелять буду.
Профи замер и начал оборачиваться. Звук двигателя стал тише — эстонский пилот устал держаться в опасной близости к дому и взмыл чуть выше. Луч прожектора ушел в сторону.
— Бросай оружие, — громко скомандовал Сафонов и нажал на спуск.
Профи опрокинуло на спину. Гильза весело прокатилась по жести и прогрохотала в водосточной трубе.
Сергей Круглов лежал на спине и смотрел в черное небо. Оно было чистым и звездным. Наверное, к заморозкам.
***Каждая рукопись имеет конец… Обнорский перевернул последнюю страницу. Прошло двое суток с того момента, как он расстался с Автором. В заваленном снегом Нейшлотском переулке.
Почему— то казалось -два года. Или сто. Обнорский давно заметил, что календарное время как-то упорно не совпадает с «круговращением жизни», как сказал бы опер Резаков. Андрей испытывал некоторое чувство потери… так бывает, когда закрываешь понравившуюся книгу или провожаешь женщину на рассвете.
Он перевернул последнюю страницу. Легкую, как смерть мотылька в бесконечном «круговращении жизни»… Надо бы встретиться с Автором. Нет ни адреса, ни телефона, даже номер машины он прощелкал. Впрочем, номер мог быть и левым. Человек с опытом ГРУ, специалист на нелегальном положении, не станет оставлять такой явный след. И сегодня он не появится. Сказал: послезавтра не могу. То есть сегодня. Нет, он не так сказал. А как? Как-то странно сказал…
Обнорский обхватил голову руками.
Автор тогда улыбнулся и спросил:
— До завтра не успеешь?
— Нет, — ответил Андрей. — Приходи послезавтра.
— Спасибо. Но послезавтра не могу. Пока… Опять не так. Он сказал похожее что-то, но не так. Андрей закрыл глаза и увидел улыбающееся лицо в дверном проеме «Нивы». Он еще подумал тогда, что шрам совсем не портит улыбку.
— А до завтра не успеешь?
— Нет, не успею… приходи послезавтра. — Спасибо. Но послезавтра уже не смогу. Прощай.
Вот оно что! Круговращение жизни… Коротенькое слово «уже», которое превращается в бесконечно длинный язык поземки между кладбищенскими крестами… «Прощай…» И кружится с криком черная стая ворон… «Уже не смогу. Прощай…»
Обнорский быстро набрал номер знакомого телевизионщика. Тот специализировался на так называемой светской хронике. Андрей сам частенько получал приглашения на всякие тусовки. Ходил редко. Только тогда, когда это могло принести пользу делу или если ожидалось действительно интересное событие.
«Светский» репортер был парень неплохой, но трепаться мог часами. Потому, наверное, и светский…
— Коля, — сказал Обнорский, — я тебя прошу… Только суть! Быстренько скажи мне, где-нибудь есть сегодня что-то типа презентаций — пофигаций — профанаций? Отели — мотели — бордели — кабаки — казино…
— Ну, Обнорский, ты совсем одичал. Весь город говорит…
— Ко-ля! Что? Где? Когда?
— Ладно, пиши… казино «Лаки Джейн» на Юго-Западе. Восемь залов, компьютерные навороты, ультрадизайн, эротиче…
— Когда?
— Да через час… Я вот уже выезжаю. А ты… Обнорский не дослушал и положил трубку. Он схватил куртку и бросил на ходу секретарше:
— Срочно выясни адрес казино «Лаки Джейн». Сообщишь мне на трубу. Я уехал.
Через минуту он уже пустил движок своего «вездехода». Выплюнув сизый клуб дыма, движок зарычал. Прогреваться было некогда — он рванул с места «на подсосе», не жалея ни двигателя, ни импортной шипованной резины. Но забитый машинами и неубранным снегом город диктовал свои правила и скорость. Авария, пробка, красный глаз светофора, «объезд» — «дорожные работы»…
Андрей прорывался на Юго-Запад, проклинал «крутиловку» в центре и ждал звонка от секретарши. Она все не звонила… Через час, сказал светский репортер Коля. Восемь залов, ультра дизайн… У Балтийского вокзала он все же попал в пробку: на Ново-Петергофском мосту столкнулись две навороченные иномарки. Начиналась разборка. Ксюша позвонила и сказала адрес. Господи, в самый конец Маршала Жукова. Андрей вылез на тротуар и поехал, распугивая прохожих. Вслед ему говорили ласковые слова.
Неоновая, в три человеческих роста, «счастливая Джейн» держала в одной руке высокий фужер, в другой три карты. У нее было большое декольте и губки бантиком. Периодически она подмигивала левым глазом. Создатель этого шедевра считал, видимо, что создал портрет светской дамы. Но больше «счастливая Джейн» была похожа на портовую шлюху… Тройка, семерка, туз… Подъезд к казино перекрывали милицейские машины.
— Пресса. — Обнорский показал удостоверение, и его, поколебавшись, пропустили.
На тротуаре стояли автобусы трех питерских телеканалов. Андрей видел знакомые лица, кивал головой. Кто-то окликнул его, но он махнул рукой и пошел дальше. Туда, где толпились зеваки и стояло оцепление из крепких молодых мужиков в серых одинаковых костюмах. На улице, перед выходом, обслуга в малиновой с золотом униформе раскатывала рулон ковровой дорожки. Техники вынесли и поставили микрофон.
— Пресса, — сказал Обнорский мордатому секьюрити со значком на груди. Этот номер не прошел.
— Извините, — ответил мордатый, — все проходят только по пригласительным билетам.
Андрей посмотрел на значок с символикой известной охранной фирмы. Когда-то он брал интервью у директора этой конторы.
— Роман Игоревич здесь? — спросил он, называя имя директора.
— Нет, — ответил охранник другим тоном. В этот момент радиостанция у него в руках мигнула и сказала мужским голосом: «Внимание, готовность тридцать секунд. Повторяю: выход через тридцать секунд».
